Дикс : Собачьи слёзы (часть третья)

Окружающее пространство пахло прелыми воротами, прокисшей кашей и сгнившими тополями, которые были свалены огромной поленницей у стены дощатого дома.
Лежали они уже не первый год, поэтому забираться на эту кучу было весьма опасно - трухлявая масса мёртвого тела тополя поглощала любую биологическую структуру, а развившиеся в ней колонии микроорганизмов по слухам перерабатывали даже металл. В любом случае, оставленный там на ночь топор так и не нашли.

Наум, в образе неказистого кучерявого пса с короткими кривыми лапами, тюлепал ранним летним утром по двору усадьбы, властно оглядывая свои владения.
Буквально через пару часов проснутся гуси и тогда здесь уже не походишь так свободно.
Глубоко вдыхая чёрными влажными ноздрями сырой, наполненный свежими ароматами воздух, Толян шёл по двору и думал о том, что неплохо бы сейчас пожрать курятинки.

Внезапно послышался шорох и из кроны ближайшего тополя вылетела вонючая чёрная варона с острыми зубами.
Крупная бестия дала круг, осматривая окрестности в поисках добычи и, заприметив пушистого Наума, спикировала вниз, целясь ему в голову.
Кучерявого пробрала дрожь.
Вороны-людоеды не были редкостью в этих краях, деревня, куда его привезли, находилась не так уж и далеко от Даун Тауна. Людей они грызли беспощадно, а уж таких псов-задротов как он и вовсе не миловали.
Уже через пару секунд, толян, быстро семеня лапами добежал до своей крохотной гнилой будки, отчаянно тряся головой и повизгивая от боли: ворона кружилась над ним как немецкий блять штурмовик, заход за заходом опрокидывая кривой чёрный клюв на его пушистую репу. От точных и тяжёлых ударов темнело в глазах и хотелось курятинки. Когда ворона наконец-то почувствовала что толян вот-вот отьедет и можно будет его пожрать - седой таки кубарем вкатился в конуру и забился в самый дальний её угол.
Огорчённая ворона зарычала и опустилась на будку.
Прочно усевшись на крыше она уперлась в неё хвостом и принялась методично по ней долбить.
На голову дрожащей собаке сыпалась штукатурка, извёстка, по спине били острые куски откалывающегося кафеля, затем слегка ёбнуло оторвавшейся медной люстрой и, наконец, к величайшей вароньей радости в крыше появился ощутимый просвет. Хитрая скотина заглянула в дырочку блестящим глазом и не мигая уставилась на подвывающего от страха Наума.

-А ну пашла нахуй! - раздался громкий хриплый голос откуда-то снаружи, и по хребтине гадкой вороне кто-то уебал совковой лопатой, артикул 2210.
Громкое карканье и полетевшие перья дали седому понять что с вороной покончено и он начал потихоньку успокаиваться.
Когда всё утихло - сверху в дырку заглянул дядька.

-Ну че живой скотинка? - ухмыльнулся. - чуть не сожрала ведь, тварь позорная..
Где-то, вне зоны видимости, чиркнула спичка, загорелось пламя, с треском сжирая спичечную головку и дядька принялся раскуривать сигарету.

Наум на ватных лапах выбрался наружу, огляделся и, убедившись в том, что поблизости больше нет чёрной смерти, преданно уставился в глаза дядьке, виляя коротким хвостиком.
Мужик присел на корточки и улыбаясь потрепал его большой грубой рукой по загривку.

-Не бойся, тузик. Всё нормально.

Толян сел на жопу, промокнув ей сырую после дождя землю и посмотрел вдаль.
Поднималось солнце..

***

В последнее время ближе к обеду начинало нехило припекать. Близилась середина июля, поспевали помидоры и над домами частенько проносились стаи весёлых воробьёв, по тихой грусти спешащих на юг, чтобы сдохнуть где-нибудь на полпути от переутомления.

Сырая парящаяся земля создавала невыносимую духоту из-за высокой влажности воздуха и поэтому Наум предпочитал на обед, и чаще до вечера, уходить к озеру.
Там, на берегу, в тенистых зарослях ивы он мог пролежать хоть весь день, ловя носом ветер, шурша по свежей прохладной траве хвостом и рассматривая круживших вокруг стрекоз.
Вороны здесь его не находили, люди сюда не совались, потому что на берегу покоилось с десяток трупов и ему было здесь очень спокойно и привольно.

Немалым развлечением также он считал погони за дворовыми котами.
Мордатые кабанчики разгуливали по двору так и маня его за ними погнаться. Хитро косились на него и утаскивали из миски недоеденные кусочки еды. Толян в меру своих способностей конечно старался держать их в узде и в такие моменты, рыча и гавкая, скакал чтобы прогнать негодяя от пайка.
Но, правда не все коты убегали, а некоторые даже кидались на него. Тем не менее ему доставляло неописуемую радость с громким визгливым лаем гоняться за ними по усадьбе и огороду, угоняя их вплоть до самого озера.

Сегодня Науму подфартило с котом.
Уже собираясь как обычно двинуть к воде, в заросли прохладной фауны, он заприметил пушистый рыжый хвост, торчащий из-за груды сваленных тополей.
Рявкнув в воздух, седой рванул ловить супостата, но лишь на секунду не успел добежать и вцепиться в хвост.
Отросток мелькнул прямо перед глазами и из-за тополей выскочил перепуганный кабан, почему-то обросший пушистой рыжей шерстью и с длинным хвостом, который сейчас так напоминал Науму кошачье помело.

Свинина трусливо оглядела Наума, со вздыбленной шерстью, задыхающегося от резкого рывка с места, и припустила в заросли лопухов.
Чёрт же дёрнул кудрявого машинально решить что кабан - добыча даже поинтереснее, чем какой-то невзрачный кот и кинуться за ним вслед!
Звонко разлаявшись, седой стремглав припустил по следу, ярко выраженному затоптанными лопухами. Хруст ломаемых стеблей всё время стоял где-то впереди, Наум даже слышал одышливый хрип бегущей твари.

Лопухи закончились и они выбежали на свалку техники.
Бесконечные ряды разобранных ржавых пожарных машин, остовы вертолётов - груды сваленной техники полностью покрывали огромнейшую территорию.
Обычно Наум не ходил сюда, потому что как-то раз заметил здесь здоровых мутировавших доберманов, но сейчас он увлёкся погоней настолько, что наплевал на прежние страхи и собственную безопасность.
Кабан проскакал промеж двух ЛиАЗов, со спущенными колёсами и заскочил в задние двери одного из них.
Седой остановился промеж автобусов и прислушался.

Тишина.
Даже как-то странно - что же кабан вот так вот затих?
Подойдя к двери, он потихоньку привстал передними лапами на ступеньки и заглянул внутрь.
Никого нет.
Забравшись полностью в салон, Толян осмотрелся - кабан исчез бесследно, как мимолётный глюк, коих седой немало словил, случайно сожрав травку-отравку, растущую за туалетом.

"Ладно тогда" - решил пёс и выпрыгнув наружу, потопал обратно домой.
Загадочный кабан так и не появился.

Уже подходя к ограде, зоркий глаз Наума к его величайшему удивлению приметил этот же гадский рыжий хвост, на этот раз притаившийся за туалетом!
"Ну на этот раз я своего не упущу!" - решил уже порядком подуставший Наум и со звонким лаем снова ринулся к заветной цели.
Хвост резко дёрнулся и осел, затем плавно ушёл за туалет, помахав на прощанье белым кончиком.
Седого аж затрясло от злости.
Скребя когтями землю, он заскочил за туалет и лишь успел клацнуть зубами - хвост уходил куда-то вверх.

Кабан выпустил когти и невозмутимо карабкался на крышу сортира!
От нахлынувшего отчаяния Наум сел на жопу и завыл.
Но под жопой начало твориться что-то неладное.
Собака явно ощутила как земля проседает куда-то вниз и уже через мгновение, Наум проломил своим весом гнилые, засыпанные землёй и заросшие мхом доски, сдирая зубами плесень подгнивших стенок. Лапы короткие, пальцев нет - хуле тут сделаешь. Кучерявый даже гавкнуть не успел, как с головой погрузился в прохладную вонючую слизь, таившуюся на глубине около двух метров.
Падение в сливную яму заставило двухкилограммовую собачонку погрузиться достаточно глубоко, чтобы затем, отчаянно борясь за свою жизнь, ему пришлось выгребать лапами обратно на поверхность.
Наглотавшись дерьма и помоев, Наум молча всплыл и принялся отчаянно грести к стенке ямы.
С трудом доплыв до неё, зажмурившись - потому что все глаза залепила слизь и дерьмо - он ткнулся носом, пытаясь нашарить хоть что-то, за что можно было зацепиться.
Но пока ничего подоходящего не попадалось.
Усиленно гребя передними лапками и ощутимо теряя силы, Наум поплыл вдоль стены, тщетно обшаривая её носом и кашляя от заливающейся в глотку дряни.

Наконец удача ему таки улыбнулась - нос ткнулся в холодную, покрытую конденсатом и толстым слоем отслоившейся ржавчины, трубу, торчащую из глины.
Вцепившись в неё зубами и при этом сильно кашляя - пёс всё же смог повиснуть на зубах и дать отдых лапам.
Из дерьма торчала лишь его маленькая голова, шерсть слиплась от грязи, а глаза были плотно зажмурены.
С трудом приведя мысли хоть в какой-то порядок, Наум первым делом подумал что неплохо было бы сейчас пожрать курятинки.
Но мысли о курятинке были грубо прерваны - в трубе что-то зашумело и мощный поток мыльной воды с нитками и оторванными пуговицами хлынул ему в открытую глотку, содрав его с трубы и снова погрузив в вонючую жижу.
Захлебнувшись дрянью, содержащей пемоклюкс и хлорку, толян потерял сознание и вскоре всплыл у противоположной стенки ямы, спиной кверху..