Слесарь Сан : Радость и горе

Я решил попробовать написать несколько рассказов о человеческих эмоциях... Для описания я взял себя, потому как считаю, что в такой тонкой сфере как эмоции и настроения ничего универсального нет и быть не может.

РАДОСТЬ

Уютная теплая темнота… Радостный покой сменяется радостным ожиданием – здесь мне уже тесно, я хочу увидеть Божий свет, хочу на волю… ну же, скорее… Плачу громко, ору, так, чтобы весь мир слышал – Я ПОЯВИЛСЯ!!! Глупые люди, вы думаете я плачу от обиды? А вот и нет – я плачу от радости... Я вижу этот мир. И вижу ту, которая подарила мне жизнь – мою милую маму. Какая же ты красивая, моя мамочка, как ты радостно смеешься, видя меня… Я хочу есть и ты мне даешь грудь, я хочу спать и ты поешь мне колыбельную своим прекрасным бархатистым голосом…
…Рядом мужчина с кустистыми бровями – мой отец. А какая радость на его лице – Бог послал ему второго сына. Папа, милый папа, как же тебя трепала жизнь, как же тебя било о камни несправедливости и жестокости… Сколько еще огорчений я тебе доставлю, пока не вырасту, но я тебя очень и очень люблю… Радуйся отец, радуйся мама – теперь у вас есть я!
…Первое сенятбря… Первый класс! О Боже, как же я радовался – радовался своей первой в жизни отметке – «пятерке»! Ее получили все мои одноклассники, но все равно – ПЕРВАЯ!!! ОТМЕТКА!!! В ЖИЗНИ!!! «Пятерка»! А как радуетесь вы – мои дорогие родители… а я еще маленький, хотя но-но! Уже большой – мне уже целых семь лет! И я, такой большой маленький не понимаю пока, что высшая радость сделать так, чтобы радовались самые близкие и дорогие тебе люди – твои родители…
… Первая победа на соревнованиях… Потный, усталый, разгоряченный от последней схватки, прыгаю от радости на татами как сумашедший, я – первый!!! Любящая радость со стороны отца – он обнимает меня, как взрослому жмет руку! Он гордится мной – моя победа – это его победа! Какая же радость – видеть, что батя тобой доволен… В награду, он возьмет меня на прогулку в замечательный осенний лес, мы будем гулять, а он будут про что-то рассказывать, неважно про что – главное я с ним, моим папой!
… Первая победа на математической олимпиаде… «Ну-ну, - скептически сказали мои домашние, прочитав письмо-вызов на участие, - давай, попробуй…» Я, помню, тогда обиделся, еще у меня защипало в глазах, и я, чтобы не расплакаться от обиды под насмешливым взглядом отца, буркнул что-то неразборчиво и ушел к себе в комнату… Милые, милые мои родители, только спустя много лет я понял, что вы всегда и во всем верили в меня, только очень боялись, чтобы я не «зазвездился». Зато когда я эдак так небрежно положил на стол диплом о победе, мама рассмеялась и поцеловала меня, а отец, коротко хлопнув по плечу, пробасил: «Молодец! Силен мужик! Уважаю!». И все. И больше никаких слов! Но какая же радость разгорелась в моей груди – мой отец, Офицер, назвал меня (!) мужиком и сказал, что уважает!
… Первая любовь, когда думаешь только о Ней, говоришь с Ней как с королевой, считаешь за великую честь если Она доверит донести портфель до дома, когда ради Нее участвуешь в жесточайших (по тем меркам) уличных драках… Она, увидев у меня бланш под глазом, рассеченную губу и сбитые кулаки, гладит меня по щеке и ласково шепчет: «…Красавчик!», - и я тут же взлетаю на небо, купаясь в радостных облаках – самая симпатичная в мире девчонка – пусть кто-то попробует вякнуть, что это не так, и с мной! А моя мама, моя милая, добрая, умная мама конечно же обо всем догадывалась, я же все еще был для нее маленький (скажу по секрету – я для нее и в сорок с лишним лет оставался маленьким – такие вот у нас странные мамы), эдак ненавязчиво, время от времени заводила со мной разговор, что детей вообщем-то не аист приносит, и даже не в капусте находят… А я думаю о Ней, с юношеской сладостью думаю о том, что завтра я опять увижу Ее, мы будем обниматься и целоваться до потери пульса… Какая же это сладостная радость ожидания чудесного…
… Первый день после выпускного вечера – радость, что школа закончена, радость ожидания будущей ВЗРОСЛОЙ жизни…
… Первая НАСТОЯЩАЯ любовь… Та, про КОТОРУЮ я писал, меня оставила… Я не в обиде на Нее, хотя со своим более удачливым «соперником» я «выходил» «выяснить отношения» туда… в дальний угол школьного двора, где у нас обычно проходили все драки! О как же я махался на этот раз! Мы расходились, а если сказать точнее расползались с расквашенными физиономиями, у меня была рассечена бровь, губы стали "негритянскими", болело треснутое ребро, у противника нос стал напоминать овал, он держался за печень, куда я от души попал ногой и еле-еле двигался, после того как я его «уронил» на траву. Окружающие нас зрители (в основном женского пола), среди которых была Она, по мере сил помогли нам добраться до дома… периодически я слышал шепотки «…Во, дураки-то, а?», но когда я увидел Ее лицо, то заметил на нем грусть и какую-то необъяснимую тревогу. И сразу радость заполнила меня всего, и я даже не думал о том, что будет завтра… (а завтра моим бедным родителям и мне предстояло очень неприятное объяснение с директором школы и с родоками моего «соперника» по поводу этой самой драки …) Так что с Ней мы расстались, а на третьем курсе я влюбился… Влюбился я в свою будущую жену… Когда я пригласил ее к себе в гости и она пришла, первая с кем она познакомилась была мама… Моя милая мама, в глазах у тебя была смесь материнской ревности, «оценка надежности» и… радость за своего сыночка…
…С одной стороны бешенная, а с другой стороны божественно-тихая радость, когда на вопрос-утверждение: «Я люблю тебя. Выходи за меня замуж.», получен столь же краткий ответ: «И я тебя люблю. Я согласна». Радость наполнила меня всего. И земной шар показался мне крохотным как шарик от пинг-понга… Мне показалось, что я стал великаном, и каждый мой шаг был размером с Вселенную…
Суматошная и горделивая, хе-хе, радость, радость вечная как этот мир поселилась со мной, когда у нас родилась дочь… Когда я взял на руки это милое и самое дорогое мне существо, мою дочурку, я понял, что теперь всё – я бессмертен, я продолжаюсь в ней… Это была радость от Бога… А за моей спиной стояли мои дорогие, мои постаревшие, но такие молодые родители – совсем уже седой отец и моя милая мама… Они рады были за нас, но они знали, что это только начало…
Все в нашей жизни возвращается на круги своя… Теперь мне радостно, когда радостно дочери, и грустно когда грустно ей… И конца этому круговороту нет…

ГОРЕ

С чего начинается жизнь? С познания того, что есть радость и что есть горе, что есть добро и что есть зло и т.д. То что было горем в детстве, может лишь вызвать снисходительную улыбку и реплику: «Мне бы твои проблемы…» в юности. А юношеские огорчения и печали разбиваются о железобетонные слова старшего поколения: «Не было горя в вашей жизни…». Так было и так будет… очень редко когда взрослый может понять почему так горюет ребенок из-за того, что к примеру, Юрка с соседнего двора растоптал его песчаный кулич. А ребенку совершенно невдомек, почему вдруг блеснет слеза у отца, смотрящего на какие-то фото, где он совсем молодой вместе с такими же молодыми парнями. Ну и что из того, что многих из этих парней нет в живых? А вообще, папа, а что такое «нет в живых»? А что значит – умер? Чего ты горюешь – ты же жив, у тебя есть я…
Бесконечные вопросы и ответы на них, столь же бесконечные вопросы на которые нет ответов и помогают человеку познать что такое горе, горе горькое, горюшко, горе вселенское…
Я начал понимать, что такое горе года в три, когда меня поколотил соседский мальчишка, кстати впоследствии мой близкий товарищ, а я как дурак стоял и ничего не мог сделать. Я плакал, а мама смотрела на меня с презрением. Потом она произнесла как наотмашь хлестнула: «Трус!» и это было горше всего.
Горем было когда я сам лично, без всякой посторонней помощи, просто по раздолбайству, наступил на собственноручно собранный из подаренного конструктора подъемный кран. Изделию пришел каюк, детали из которых оно было изготовлены отправились в мусорное ведро, а я - - пятилетний мальчишка плакал в одиночестве, потому что мамы дома не было, а отец, холодно сказав: «Мужчины не плачут.», вышел из комнаты, закрыл за собой дверь и дажу бабушку ко мне не пускал…
А как же я горевал, когда меня не взяли в детскую сборную спортобщества по плаванию… Плавал я хорошо, но… не было у меня способностей к этому виду спорта, ну не было и все. Со мной вместе тренировались трое ребят из моей школы – как же у них пёрли результаты. Того чего я достигал огромными усилиями, да и то не всегда, у них получалось играючи. Ну и конечно не обошлось и без дразнилок и подколок на которые так щедры дети в десять-одинадцать лет – от этого я тоже горевал. Правда уже не плакал, а лез драться, но это уже не горе…
Горе страшное, непоправимое я испытал когда переходил в восьмой класс… Это было в пионерском лагере – на танцах я пригласил одну девчонку, которая мне давно нравилась, она отказала под предлогом, что устала. И тут же пошла танцевать с каким-то чмырем из соседнего отряда. Ощущение было такое как будто ни за что вываляли в грязи. Я думал, что это горе мне не пережить, и думал я так, и горевал, пока чмырь этот не предложил мне выйти и разобраться как мужики. Вышли… Разобрались… Горе прошло, наступила радость…
Горе вместе с каким-то брезгливым отвращением я испытал на втором курсе института, когда пытался ответить на вопрос, так сугубо для себя: «Почему для научной работе на кафедре препод пригласил не меня, а моего товарища (как я тогда думал), одногруппника.». Не знал я тогда библейской мудрости: многие знания – многие печали, и, умножая знания – умножаешь скорбь. Ответил я на вопрос… Товарища я тут же потерял – это было горе. А вот причина, по которой преподаватель предпочел его вызвало во мне отвращение с рвотным рефлексом. Хотя по современным понятиям это даже с какой-то стороны модно и креативно…
Будете смеяться, но горестное чувство во мне было в ноябре 1982-го… Помните, что тогда случилось? Тому кто не помнит – напомню – умер Л.И.Брежнев. Казалось бы – и анекдоты про него рассказывались, и смеялись чуть ли не в голос, а вот он умер и какая-то горестная тоска наполнила сердце (правда на короткое время).
Черное и беспроссветное горе я испытал, когда моя доченька находилась при смерти… Я НИЧЕГО НЕ МОГ СДЕЛАТЬ. Низкий поклон врачам со «Скорой», которые успели вовремя и спасли мою дочурку… Говорю совершенно открыто – если б случилось непоправимое, то медика, который поставил моей дочке неправильный, грубо ошибочный диагноз, из-за чего она едва не умерла, я бы убил. И это не бахвальство.
Много было моментов… Однако, что такое настоящее горе, горе вселенское, горе безнадежное, я испытал летом прошлого года. Отдыхал я тогда в санатории, не думал ни о чем… Решил позвонить родителям на дачу… Позвонил… В трубке хмурый голос отца: «Мама заболела.» Напрягся: «Что случилось?» И ответ, как удар кувалдой сшиб с ног, заставил «поплыть»: «Обширный рак.» Боже ты мой! Мама! Моя мама!! Как же я несся в Москву, как мы с отцом везли ее плачущую в больницу, как я орал на нее и на отца, чтоб не распускались раньше времени… Я разговаривал с врачами, медсестрами… Я готов был на все, лишь бы моя мамочка жила… Я тут же вспомнил все случаи когда я ее огорчал, вспомнил как часто плакала она от меня. Вспомнил моментально, вспомнил и больше не забывал… Попытка операционного вмешательства… Всплеск безумной надежды, затмевающей горе: «А вдруг???!!!». Звонок хирурга: «Случай оказался неоперабельным.» Горе с новыми силами навалилось на меня, отец, не стесняясь плачет… Когда КОНЕЦ никто не знает, но скоро, поэтому надо маме скрасить последние дни… Каждый день езжу в больницу, улыбаюсь, беседую с мамой обо всяких пустяках, вижу надежду в его глазах, что теперь-то с ней все нормально (ей правду не сказали), смеюсь, и от этой лжи на душе становится еще горше… Но чтоб ложь удалась, в нее надо самому поверить, а я не могу. И это ужасно, это горько, я постоянно боюсь, что мама все поймет по моим глазам… Жуткое горе отца, что он не может быть с ней рядом – на тот момент он еле-еле двигался из-за ноги… Три дня как забрал ее из больницы... Последний час маминой жизни… «Сынок, скажи – я поправлюсь?» Врать уже не могу… Слезы катятся по щекам, задираю голову вверх, делая вид что задумался: «Конечно, мамуль, потерпи, это послеоперационная инфекция…» Мама улыбнулась, и, слегка застонав, потеряла сознание. Через двадцать минут ее не стало… Из-за дикого горя плохо помню дальнейшее – по-моему, пытался успокоить отца… Прошел уже практически год, острота потери притупилась, но горе в душе поселилось надолго…
Когда теряем своих близких, когда горе у наших детей и внуков – только тогда мы узнаем, что такое горевать по настоящему.