Виссарионыч : Готовность номер один.

«Труд мой велик, мой подвиг спасителен; я умер теперь для всего мелочного».
С глубочайшим уважением к этим людям

«Мы летели молча. Отрешённости не было. Я как никогда остро чувствовал жажду жить.
Не один я. Никто, конечно, виду не подавал. Но всех предательски выдавали глаза. Подозреваю, меня тоже.
- Мне тогда было 26, как сейчас всё помню. Было страшно. По- настоящему страшно. Страх был, впрочем, не без оснований.
Смерть витала в воздухе. У неё не было запаха, её не было видно, у неё не было вкуса.
- И предпочтений…
Это было спустя три дня после катастрофы.
Нас привезли на армейских Уралах от Киевского аэропорта. Западно-Сибирский развёрнутый батальон, численностью около 400 человек. Та половина, в которой был я, расквартировалась в 9 километрах от места катастрофы, в селе Стечанка. Ещё на подъезде я обратил внимание на черные столбы, расположенные с обеих сторон пыльной дороги. Как оказалось, это были не столбы, а обугленные деревья.
На открытом воздухе я сразу же почувствовал, как у меня мгновенно перехватило горло, дышать стало нечем, а по открытым участкам тела будто ползали насекомые — следствие воздействия бета-частиц.
- Бешеный треск дозиметра…
В медпункте, куда мы обратились за помощью, выдали какие-то таблетки. После их приема самочувствие улучшилось.
Никакой паники у окружающих не было. Всё строго. По-армейски. Может быть чуть ускорен шаг.
В такие тяжёлые моменты жизни люди становятся братьями, как бы пафосно это не звучало. Мы просто делали то, что должны. Это не героизм. Это жизненная необходимость.
После увиденного я перестал злиться и думать – «Почему именно я? Неужели больше некому? Я не хочу! Я ещё слишком молодой…»
- Или три года тюрьмы за дезертирство…
Меня забрали прямо из тёплой постели. Загнали в самолёт. Моя голова готова была взорваться… От неизбежности… От предчувствия неминуемой опасности… И безызвестности…. Я не знал чего ожидать…
- Герои – это обычные люди, только они смелее на пять минут дольше…
Первый день в аду.
Я бежал в долбанном, тяжеленном, резиновом костюме со свинцовыми вставками и думал.
- Какого хрена я ТУТ делаю?!...
Сердце гоняло кровь по жилам со страшной скоростью, отдавая в висках пулемётной очередью.
- Только бы сознание не потерять… Так… здесь налево…
Карта стояла у меня перед глазами…
- Ага. Вот она…
Чёртова куча застывшего графита смотрела на меня убийственным взглядом.
- Блядь! ГДЕ ЭТА ЁБАНАЯ ЛОПАТА?!...
Двадцать секунд поиска затянулись в бесконечность, старлей сказал - лопата будет воткнута в кучу, а эта сука оказалась за ней. Предыдущий уронил. Я нагнулся… эта сраная куча графита оказалась в полуметре от моего лица…. В этот момент я пожалел, что мой костюм весит всего двадцать килограммов, я готов бы был тащить на себе все пятьдесят, лишь бы это помогло…
- НАХУЙ ВСЁ!...
Взял лопату, и просто воткнув её обратно в кучу, я рванул обратной дорогой…
- Как можно дальше…
Пот струился ручьём по спине.
Тогда я и не подозревал, что радиоактивная вода оставляет на теле ожоги, которые не заживают неделями, и след от которых будет с тобой до конца жизни…
- Розовые пятна на бледной коже. До сих пор…
Прибежал назад - всего заняло шесть минут…
- Не верю…
Но и этого было достаточно…
- Следующий!
На базе я снял свой костюм сам, поскольку для других это было небезопасно. В этот момент я почувствовал себя таким же, как та куча дерьма… Костюм тут же сожгли…
- Запах палёной резины ещё долго будет меня преследовать…
Меня направили под душ. Я, следуя инструкции, сначала встал под почти холодную воду, затем постепенно перешел на горячую.
Я стоял под душем и меня трясло… Это было не из-за полученной «дозы», причина была во мне, в моей беззаботной, прежней жизни. Не выпадало на мою долю больших трудностей, даже в армии мне везло, я всегда катался как сыр в масле… До этого момента…
- Иногда жизнь слишком резко делает повороты…
Это был первый рабочий день…
- Постоянная тошнота…
Дальше было легче, легче в моральном плане, хотелось как можно быстрее отмотать свой срок, сделать свою нехитрую работу и свалить из этой чёртовой «зоны»
- Срок, который измеряется не временем, а бэрами…
Однажды товарищи для бытовых нужд батальона привезли из Припяти мебель. Два мягких стула досталось мне. Посидев на них три дня, я мягким местом стал чувствовать что-то неладное. Решили проверить уровень зараженности. Когда вызванный из химвзвода специалист поднес к стульям прибор, то он показал такой высокий уровень радиации, что, не прикасаясь к мебели руками, ее на тросах вытащили за пределы зоны.
- В Чернобыле я обрёл много друзей. Я и сейчас с ними переписываюсь. Но всё больше номеров в записной книжке приходится обводить чёрным маркером.
Я пробыл там ещё два месяца… Два долбанных месяца…
Врачи проверили мою щитовидку. Сказали, что за время пребывания в зоне аварии я получил двадцать восемь рентген, учитывая массу тела, это около 4,86 бэра, предельным считался показатель в 5 бэр, так как дальнейшее пребывание в зоне аварии было особо губительным для здоровья
- Вторая группа инвалидности…
Борьба за жизнь продолжается…

Спустя много лет.
Решил я проверить полностью своё здоровье. Так, на всякий случай. Денег не стал жалеть, поэтому пошёл в самую лучшую частную клинику в нашем городе. Дорогущий аппарат, излучающий меньше рентген, чем я сам, прожужжал надо мной. И уже через пару дней я держал распечатку с результатами обследования.
Читаю… печень в норме, почки в норме, селезёнка в норме… стоп!
На следующий день я стоял в кабинете главврача в этой клинике. Я вкратце объяснил ему спокойным тоном, что селезёнки у меня нет уже почти четыре года!
Мужик нормальный попался, извинился, попросил прийти завтра на повторное обследование и сказал, что лично за этим проследит. Мы вместе от души посмеялись. На том и порешили.
- Многим повезло меньше.
Иногда я нахожу в стопках старых документов нелепый, пыльный листок, полученный за заслуги, способствующие успешному выполнению государственной задачи.»

Я отложил в сторону ручку. Не помню, что я сказал этому бледному, худому человеку, хорошо запомнил лишь его, на удивление крепкое, рукопожатие.