Урусхан : Белый генерал. Окончание.

Глава 3. Великий Сердар.

В те далёкие времена территории населённые туркменскими племенами являлись настоящей головной болью для всех государств региона. Туркмения чем-то напоминала Чечню второй половины 90-х годов 20 века. Заниматься мирным трудом туркмены не хотели, да и не умели и жили лишь набегами и грабежами. Страдало, главным образом, Хивинское ханство. Иногда, туркмены даже захватывали власть в Хиве, но полная их неспособность наладить хоть какое-то управление делала возвращение к власти хивинской династии вопросом времени. Доставалось и соседней Персии. Туркмены похищали персов и продавали их в рабство на невольничьих рынках Хивы и в Бухары. Приход русских и отмена рабства в Хиве и Бухаре нанесли серьёзный урон туркменским набегам, но не свели их на «нет» окончательно. Для своих разбойничьих рейдов, «аламанов» туркмены объединялись в шайки во главе, которых стояли сердары, «вожди», над которыми стояли большие или великие сердары. Конца и края этому не было видно, а потому российская власть решила покончить с аламаном раз и навсегда. Однако, кампания против туркмен, главным образом, туркмен-текинцев, оказалась нелёгкой. Русские войска потерпели ряд серьёзных поражений, и перелом произошёл только после того, как командовать операцией, был назначен Скобелев. Решающее сражение произошло за город-крепость Геок-тепе. Туркмены были разгромлены и согласились сдать оружие.

***
- Спроси их, понимают ли они по-узбекски? – обратился Скобелев к толмачу-персу.
Сердары кивнули головой.
- Тогда твоя помощь мне не понадобится. Здравствуйте, храбрые воины! – поприветствовал сердаров Скобелев и усмехнулся в усы, торжествующе глядя на опешивших от такого обращения туркмен.
- Прошу прощения, храбрые воины за то, что не имел ещё возможности выучить ваш язык, но обещаю, что очень скоро это препятствие исчезнет, и мы сможем разговаривать с вами на вашем родном языке. А пока, по воле императора нашего Александра Николаевича, чьими подданными вы отныне имеете честь быть, дарую вам храбрые воины каждому по боевому коню. Знаю, этим вас не удивить, но всё же кабардинская порода. Примите этот дар в знак нашего уважения.
Скобелев ещё достаточно долгое время никак не мог налюбоваться тем, какой эффект, вызвали его слова среди сердаров. Казалось, в этот миг этим людям открылся какой-то новый, неведомый до сели мир или все они только, что родились на свет, с удивлением взирали на него и не могли понять, где они находятся. Выдержав ещё одну короткую паузу, Скобелев продолжил:
- А теперь, выслушайте и мою просьбу. Сколько нахожусь я в ваших краях, так и не попробовал ничего из ваших блюд, сами понимаете, война была, не до этого. Что храбрые воины, угостите чем-нибудь, пригласите в гости русского генерала?
Сердары чуть ли не хором и в один голос ответили утвердительно.
- Позвольте, следовать с Вами, Михаил Дмитриевич! И мне! И я! – раздались голоса офицеров.
- Отставить господа, я еду один, никакой надобности в охране не имеется.
- Михаил Дмитриевич, побойтесь Бога, да, как же, так можно, в разбойничье-то логово!
- Отставить, я сказал, и не сметь называть разбойниками новых подданных Его императорского величества, - воскликнул Скобелев и, усмехнувшись, добавил:
- Эх, вы, господа, ни черта то вы не поняли. Азию надо бить не только по голове, но и по воображению. Я еду один и никаких «но». Разве, что Верещагин? Как Василий Васильевич, не побоитесь за мной последовать?
- Да, с Вами, Михаил Дмитриевич, хоть на край света, - отозвался художник.
- Ну, тогда показывайте дорогу, храбрые воины!
Скобелев пришпорил коня, за ним Верещагин.
- Эх, чертяка, ничего не боится! Наверное, и вправду говорят, что колдуньей он заговорен, не суждено ему погибнуть, ни от пули, ни от сабли, вот, и не боится!
Скобелев, на белом коне и в белой форме во весь опор нёсся по пустыни в сопровождении сердаров, взиравших на него с нескрываемым восхищением. Это было странное, почти сюрреалистическое зрелище. Невозможно было поверить, что совсем недавно эти люди были врагами. Казалось, что мчится по пустыни не русский генерал-завоеватель, а новый вождь здешних мест, сердар, Большой сердар, Великий сердар.
О чём в тот день разговаривали Скобелев и туркменские вожди доподлинно неизвестно. Василий Васильевич Верещагин картину на эту тему не написал. Известно одно. Скобелев сделал то, что не удалось бы и тысячам дипломатов. Белый генерал изменил менталитет и историю туркмен на долгие годы вперёд. Значительная часть этого народа перестала заниматься аламаном и перешла к мирному труду. Значительная, но не вся. Среднеазиатские народы не призывались на службу в российскую армию, но имели право служить на добровольных началах. Значительная часть туркмен воспользовалась такой возможностью и туркменские полки вскоре составили одни из самых боеспособных частей Российской армии. 80 000 представителей этого народа полегло на фронтах Первой мировой войны. Туркмены хранили верность России даже в те времена, когда верность эту не хранил уже почти никто. Именно туркмены Текинского конного полка в 1917 году спасли от пьяной и разбушевавшейся солдатни генералов Корнилова, Деникина и Маркова. Как могли они предать людей, которые носили ту же форму, что и Белый генерал, когда-то проявивший к их народу столько уважения и великодушия?

Глава 4. Генерал и Смерть.

Через 3 месяца после окончания туркменского похода Скобелев вернулся в Россию. За месяц до его возвращения от рук террористов-революционеров погиб император Александр II. Отношения с Александром III у Белого генерала не сложились. Скобелев всегда говорил то, что думал о внешней и внутренней политике России, и далеко не всегда его мнение совпадало с официальным. Однако, предыдущий император безгранично ценил Скобелева, и потому всегда находил в себе силы уважать точку зрения генерала, какой бы она не была. Новому же императору, молодому и амбициозному Александру III с первых дней царствования независимость суждений Скобелева явно претила. Популярность генерала раздражала Александра III до такой степени, что император даже поверил в слух, что Скобелев якобы даже собирается свергнуть его и сам хочет встать во главе России под именем императора Михаила.
Попав в опалу, Скобелев всё чаще и чаще топил свою тоску в кутежах. В ночь с 25 на 26 июня 1882 года его видели в Москве в гостинице «Англия», на углу Столешникова переулка и Петровки. В разгар веселья к Скобелеву подошёл неизвестный в штатском и, выразив своё восхищение подвигами генерала, предложил выпить с ним по бокалу шампанского. Выпив с неизвестным, спустя некоторое время Скобелев почувствовал сильное недомогание. Он сам не заметил, как оказался в одном из самых роскошных номеров гостиницы в обществе известной всей Москве кокотки Ванды. У генерала закружилась голова, он упал, кольнуло сердце, и в этот момент Скобелев вдруг ясно увидел перед собой ту самую цыганку-люли у въезда в резиденцию Кауфмана:
- Не возьмёт тебя ни сабля, ни пуля, берегись только слова людского, берегись!
За ней появился покойный император:
- Здравствуйте, Михаил Дмитриевич, здравствуйте, вот, и Вы к нам пожаловали!
За ним плачущий от счастья болгарский крестьянин:
- Добре дошли! Добре дошли!
За болгарином последовали трое смуглолицых туркмен в огромных чёрных папахах:
- Будь нашим сердаром, Акбаши (Белый генерал)!
Ещё мгновение, и душа выпорхнула из тела Скобелева, словно птица и полетела, полетела навстречу новой вечной жизни.

***
Проститься с Белым генералом в Москве пришли десятки тысяч человек. За гробом вели его любимого белого коня.
Вот, что писал в те дни А.И. Куприн: «Как вся Москва провожала его тело! Вся Москва! Этого невозможно описать. Вся Москва с утра на ногах. В домах остались лишь трехлетние дети и ненужные старики. Ни певчих, ни погребального звона не было слышно за рыданиями. Все плакали: офицеры, солдаты, старики и дети, студенты, мужики, барышни, мясники, разносчики, извозчики, слуги и господа. Белого генерала хоронит Москва!»
Москва оплакивала Белого генерала, и Москва полнилась слухами:
- Какое несчастье, господа, какое несчастье, он прошёл столько кампаний и тут сердечный приступ!
- Ага, как же сердечный приступ, это в 39 то лет? Ясно дело, убили Михаила Дмитриевича. Англичане убили, подослали в номер агента, тот и стрельнул его.
- Да, не англичане, причём тут англичане, немцы это. И не стрельнули, не могли стрельнуть, его ещё в Туркестане колдунья заговорила и от пули и от сабли, отравили его, яду в вино подсыпали.
- Глупости, говорите, господа, англичане, немцы.… Наши его и убили.
- За что же, наши-то?
- За что? За русских он был, за славян, за православных, такие нынче не в почёте!
Современник тех событий В.И. Немирович-Данченко дополняет картину о похоронах генерала в его родовом имении, селе Спасском-Заборовском Раненбургского уезда Рязанской губернии: «Так поезд подошел к Раненбургу. Тут ждали гроб крестьяне села Спасского. У спуска на мост через реку они пожелали нести гроб на руках: «С этого места мы и отца его и мать носили на руках. Пронесли гроб мимо дома, перед которым была разбита клумба, золотистыми буквами изображающая слова: “Честь и слава”. 30 июня, под колокольный звон гроб опустили в фамильный склеп церкви села Спасского. Над могилой был повешен боевой значок, сделанный другом Скобелева, художником В.В. Верещагиным. Этот значок сопровождал Белого генерала в последнем походе. Солдаты и народ говорили – «душа был человек» и подчеркивали, что любили его за храбрость, простоту и любовь к народу. Все называли его “наш Скобелев”».

***
Жизнь человека становится ясной лишь после того, как душа его оставляет этот бренный мир. Если провожают его так, как Скобелева, ясно и какой след он оставил после себя. А тайна скоропостижной смерти генерала, так и осталась неразгаданной. Известно лишь одно, после смерти Скобелева, время побед русской армии закончилось навсегда. Россия проиграла войну с Японией, Первая мировая война положила конец империи, а после революции Белая армия, но без Белых генералов проиграла войну с большевиками. Скобелев ушёл, потому, что время таких людей, закончилось.