парилкин : Шарик

Американский пит-буль нападал на лайку. Та представляла собой жалкое зрелище – худая, одноглазая собака преклонного возраста. Пес отступал, поджав хвост, всем своим видом показывая свое поражение, и в поисках защиты косился на хозяина. Хозяин в этот момент высказывал свое недовольство стоявшему за решеткой собачей площадки владельцу бойцового пса.
-Убери своего пса, тебе что, собаку не жалко?
-Ты же видел, что на площадке бойцовых псов тренируют. Надо было подальше обходить. Мой бы и не стал перепрыгивать через забор, а теперь он в раж вошел, команд слушаться не будет. Надо растаскивать… а пока я до выхода добегу, да оббегу, подерет твоего пса сильно, не обессудь.
-Да я, молодой человек, за твоего пса беспокоюсь.
-Га-га, попрощайся со своим!
Молодой парень не спеша двинулся к выходу с площадки. Дед пожал плечами и дал команду.
-Давай, Шарик.
Моментально лайка ринулась вперед, и псы сцепились в бою.
Не прошло и тридцати секунд как хозяин пит-буля нес на руках своего истекающего кровью Арнольда с разорванной глоткой. Он пока надеялся на то, что успеет «починить» свою собаку. Лайка, тяжело дыша, лежала на боку. Дед, сидя рядом на корточках, довольно трепал пса, приговаривая.
-Молодец Шарик, задал жару. Есть в тебе еще силы, хех… отдохни, милок. Опять целым выкрутился, без царапинки.
Радуясь похвале, пес редко стучал хвостом по земле и косил глазом на старика. Через десять минут две сгорбленные возрастом фигуры, старчески передвигая ногами двинулись в направлении своей конуры.

-Можно у вас спросить, что это за собака?
-Лайка.
-Не в этом смысле, то что лайка я и так вижу, я видел как ваш пес порвал на прошлой неделе пит-буля…
-Тебя как зовут?
-Семен.
-А меня Антон.
-А по отчеству? Мне неудобно как-то вас просто по имени называть.
-Геннадиевич. Пойдем, Семен, я тебе расскажу про своего Шарика. Посидим перед домом за столиком, коньячку выпьем, согласен?
-Конечно, сейчас домой только заскочу.

-Охотник мой Шарик, отличный охотник. Мы с ним вдвоем и на медведя ходили не раз. Боец в молодость свою – отличный был. Как – то с росомахой схлестнулся. Та его подрала нещадно, но он её задавил таки. А это тебе о чем-нибудь говорит? Конечно, все считали что росомаха раненая была или больная, но я-то знаю на что Шарик способен, потому и не думаю так.
Я, в общем, по служебным делам всю тайгу излазил. Со временем, лет в сорок, бабу себе нашел в деревне и решил приткнуться наконец, бросить жизнь бродяжью. С работой завязал, свадьбу справили. Дом нам подкинули в паре километров от деревни. Меня это очень даже устаивало. Не люблю когда вокруг глаза да болтовня разная. А тесть мне на свадьбу лучшего щенка из помета своей лайки подарил. Его как раз. Шарика. Учить его ничему не надо было. Он прямо с рождения лучше меня все про охоту знал. И вот года через три приехали охотники городские к нам. Увидели моего пса и начали просить, продай да продай. Килограмм золотого песка предлагать уже стали. Я тут и стал уже ломаться. Думаю, не переехать ли в город, не пожить нормально, деньги о-го-го какие были. Ну как – то заманили эти пройдохи меня к себе на попойку и стали спаивать. Лишь бы пса купить. А Шарик чует что продаю уже, места себе не находит, нервничает. Подловил момент и удрал. Ну, думаю, ерунда, до дома дойду, заберу. Куда он денется. Да через пару часов он под дверью заскулил. Открываем – там пес весь в крови с мордой порезанной, аж глаз вытек. Я, недоброе почуяв, схватил ружье и домой побежал, пса лекарю оставив. А дома – беда. Там ополоумевшие старатели в дом мой забрались. Жена уже при смерти, избитая и изнасилованная, а сын на полу без памяти лежит с башкой пробитой. И два трупа мужиков бородатых на полу. Один, с разодранным пахом и вырванной глоткой а второй с кишками выпущенными. И след кровавый за порог ведет – третий ушел. Я за ним сразу. На день третий – четвертый догнал его. Тот уже при смерти, в лихорадке. Понятное дело колотит его, икра выдрана начисто, заражение крови, как он столько прошел, ума не приложу. Со страху наверное. Ну и перед самой смертью начал мне он рассказывать. Мол кувыркаемся мы с бабенкой и тут оборотень в окно влетает. Высотой, говорит, по пояс, в пасть голова влезет. В момент двоих разорвал. Я, говорит, в него пять пуль из нагана засадил, а ему пофиг. Потом еще и штыком по морде полоснул, да нечистую силу железо не берет, мол. Насилу вырвался, пол-ноги оставив. С этими словами и подох.

-Выжил мой Шарик. Пули из него выковыряли, рану на морде зашили. Через два месяца опять на охоту ходить стали. Он уже не тот, конечно, стал, но положится на него можно было. Да и сейчас можно положится, как ты видел. Старый он совсем. Хотя и не знаю я, что он такое. Троих вооруженных охотников завалить, кому это под силу – непонятно…
-Антон Геннадиевич, а вы сюда жить переехали?
-Нет, на шестидесятилетие сына своего приехал.
-От первого брака, что ли?
-Нет, того самого сына, про которого я упоминал.
-Что же, получается вам уже больше ста а псу за шестьдесят? Собаки столько не живут!
-Сам думай, что в тайге бывает. Пойду я, завтра на самолет рано. Домой полечу. Бывай.
Старик встал, молча пожал на прощание руку и пошел в сторону подъезда. Пес ткнулся носом в руку Семена, махнул хвостом и … ехидно ухмыльнулся. Семен оторопело с отвисшей челюстью уставился вслед уходящей парочке…
-До свидания, Семен, приезжай к нам поохотится.
-Обязательно приеду, … Шарик…