Риф : Стрелок

Цыгана Рому зарубила топором жена Людка. Новость эта, от которой уже два дня лихорадило, или, выражаясь языком современности, колбасило все огромное село Ульяново, явилась нашим друзьям во всей своей неприглядности −- когда Егор Протобекасов вместе со своим старым товарищем Карпом Савельевичем Савельевым подъезжали к повороту в свою деревню, что напротив Красной церкви, то им открылась огромная толпа сумрачных мужиков стоящих вокруг гроба, в котором лежал кто-то весьма и весьма бледный.
− О! − по своей привычке громко воскликнул Карп, − гляди, хоронят кого-то.
− Мон шер, ты дико догадлив. Прямо как майор Смайли, − ответил Егор. Как и у основной части населения среднерусской возвышенности, вид покойника не вызывал у него особого восторга.
− Я знаю, кого хоронят, −- подал сзади голос Алексей Алехин, великовозрастный воспитанник Протобекасова и Савельева, сосланный ими в деревню за пристрастие к психоделическим веществам, −- это Рому-цыгана хоронят. Его жена убила.
Алекс жил в деревне уже почти два года, ассимилировался и подружился со своими ровестниками, с псилоцибина плотно и надежно пересел на водку, отрастил здоровенный живот и крепко сошелся с Ленкой Банюковой − продавщицей из ларька. В настоящий момент он возвращался из кратковременого отпуска в столицу, где слушалось дело об отъеме у него комнаты в коммуналке на Писцовой улице. Карп заблаговременно задружился с судьей, женщиной в годах и вскоре дело благополучно было решено в пользу Алекса. По этому поводу настроение у всех троих было приподнятое. К тому же ехали они не просто так, а приготовить избу к приезду приятеля Егора − Бориса Эмильевича Вальдшнепа-Суходольского, либеральных взглядов магната. Ожидалась продвинутая пьянка с дорогими сортами бордо, охота на утку и прочие не менее значимые удовольствия. Стояла та самая ранняя весна, что напоминает позднюю осень.
− …За что убила?! − Карп взволновался не на шутку. Подобно проницательным теткам из пятиэтажек, Савельев обожал тему смерти и разговоры о ней. «Схоронили», «упокоилась», «Царствие небесное», «погост» − это были ключевые, знаковые слова в его веселой речи.
− За что-за что. Бил он ее смертным боем. Каждый день бил. Говорят, двадцать ударов топором она ему нанесла.
− Это как-же надо замучить бабу, чтобы она здорового мужика завалила, −- подивился Протобекасов. За годы наездов в Ульяново он стал там уже почти местным жителем и конечно же, знал Рому, не раз выпивал с ним в общих компаниях и раз как-то парился с покойным в бане.
−- Нормальный же раньше был мужик, −- сказал Егор как-бы про себя.
−- Он же вроде сидел, Рома − начал вспоминать Карп.
−- Два раза, −- уточнил Алекс, −- второй раз за убийство.
−- Точно-точно, −- живо отозвался Протобекасов, −- когда они всей толпой марьяниного мужа завалили ни за что в Дурнево. Первый раз не знаю за что сидел, а второй раз это уже при нас было, помнишь, Карп?
−- Угу.
−- Я помню, он тогда через несколько месяцев уже снова дома был. Не пойму, что это у нас теперь за убийство три месяца дают?
−- Говорят, Рома даже до зоны не доехал, Прямо из пересылки освободился. По амнистии, вроде. −- Алекс на правах местного жителя знал все подробности.
−- На убойную статью амнистия вроде бы не распространяется. − задумался было Карп, опершись локтем на руль, но тут Протобекасов одернул его:
−- Поехали, какого дьявола тут стоять.
Угрюмые рожи в толпе вокруг гроба начали уже недобро поглядывать на машину с московскими номерами.
−- Я и не знал, что в Ульяново так много криминальных элементов, −- весело заметил Алекс, −- можно прямо снимать их всех на камеру. «ОМОН снимает похороны местного криминального авторитета. Вглядитесь, товарищи, в эти одухотворенные лица. Они мешают нам жить». Константин Епрст, скоро на пе-ервом канале!..
−- Поехали, Карп!

Вальдшнеп прибыл под вечер.
Тяжелый кактанк «Гелентваген» плавно вырулил на стоянку под яблонями. Мягко погасли фары. Алекс, Егор и Карп, уже изрядно освеженные, стояли на крыльце, курили и вглядывались в лобовое стекло машины.
− Какая-то баба с ним… − зафиксировал наблюдение Карп, − это не та ли проститутка, Егор Дмитрич?
Прошлый год на осеннюю утку Вальдшнеп-Суходольский приезжал в гости к Егору со жрицей любви, довольно дорогой, но вполне, как выяснилось тогда, компанейской девушкой. Вместе с деревенскими подругами наших героев она радостно уселась смотреть «Любовь и голуби» и когда уже изрядно нагрузившийся Боря, мигая мутным глазом, стал тащить ее в опочивальню, слегка отшила клиента:
− Ну иди, иди, я сейчас. Буквально одну сигаретку.
Столь нехарактерным для проститутки поведением барышня вызвала к себе уважение. Наутро же она помогла убраться в избе − несмотря на то, что Вальдшнеп привез ее в наряде для отеля «Редиссон-Славянская» (где, собствено и арендовал девушку) − а не для охоты. Потом подруга миллионера помыла вместе со всеми посуду и за чаем обсудила с девками тяготы женской доли. В общем, оставила о себе самое благоприятное впечатление и Карп, памятуя тогдашнее, весьма учтивое предложение Бориса «угоститься» барышней (от которого, впрочем, все отказались), на что-то тайно рассчитывал.
− Да нет, − огорчил его Протобекасов, − у него любовь, говорят.
Любовь была выше Бори на голову, имела длинные рыжеватые волосы − слегка вьющиеся − невыразительную фигуру, скрытуюю под непонятного происхождения джинсами и курткой и крайне странных форм лицо. Именно форм, а не очертаний. Друзья переглянулись недоуменно.
− Это Ира. −- представил свое сердцебиение Борис Эмильевич, − Ира, это мой друг Егор. Это Карп, это Алексей, его вассалы.
Все проследовали в избу, где уже шкворчала в русской печи фаршированная чесноком баранья нога.

−-…а бордо, Карп Савельевич, в прошлом году не удалось. Просто говно бордо! − вот что я вам скажу, − по ходу трапезы Вальдшнеп сообщал интригующие подробности из мира новых русских, − Бургундское чуть лучше, но танины вяловаты.
− Кто вяловаты? − не понял Савельев.
− Танины, Карп. Такая особая субстанция в вине, которую во Франции улавливают лишь несколько десятков человек, − разъяснил Протобекасов, − А в России один только Вальдшнеп, да и то под настроение.
− Нет, ну какой негодяй! − Боря отложил вилку в сторону и отхлебнул добрый стакан красного − позапрошлогооднего, а стало быть, с неплохими танинами, − Ира, этот человек считает своей обязанностью прилюдно осмеивать меня. Да, я люблю бордо и смею сказать, что разбираюсь в нем.
− Помилуй, мин херц, мы все любим тебя, − сказал Егор чистую правду. Все друзья и знакомые очень любили Борю Вальдшнепа, но, несмотря на все его к тому старания, принимали не очень всерьез.
− Есть ли облась человеческих знаний, где ты не сведущ? − задал Протобекасов сам себе риторический вопрос. − Нет такой области. Скажи, Боря, когда была Полтавская битва?
− В 1711 году, −- довольно улыбаясь, ответил Вальдшнеп.
− Пять. Твердое “пять”. А теперь скажи мне ты, Алекс, кто победил в Полтавской битве?
Алехин перестал жевать и с набитым ртом уставился на Протобекасова.
− Ну же, мой друг.
− Немцы?
− Браво, браво. Вот видите Ира, насколько различаются поколения в своем подходе к знаниям.
Ира вертела головой, улыбалась, ни черта не понимала из того,о чем говорят за столом и смотрела только на Борю.
− А помнишь, как мы были с тобой в Хорватии? − cпросила она его безо всякой связи с предыдущим разговором. Ей было непонятно, о чем говорят эти люди, когда рядом есть Боря, ее Боря. Пусть и временами ее. Но ведь это только пока, да?..
− Я возил Иру на особенную псовую охоту, −- Вальдшнеп отпил, довольно откинул голову и придал своему лицу выражение Николая Первого, царя-рыцаря. − Ире понравилось. Правда, дитя?
− Очень! −- дитя прыгнуло Боре на коленки, нисколько не стесняясь присутствующих. −- Я так люблю, тебя, милый!
− Нам выйти? − деловито осведомился Протобекасов. В своих беседах с Вальдшнепом-Суходольским он всегда достигал того особого энергитического состояния, когда кажда фраза вызывает внутренний восторг еще до того, как произнесена, а будучи произнесена, словно повисает в воздухе. В народе такая манера речи называется “непрерывное подъебывание”. В отличие от многих других его собеседников, Боря был природно добр, не обижался и оба они получали удовольствие от разговора.
−- Где взял Иру? − деловито спросил Бориса Егор, когда оба они вышли покурить на двор, под старую грушу.
−- Нас познакомил Милославский…
Андрей Милославский был школьным приятелем Бориса, рыхлым и добродушным фанатом интернета. Телефон в его доме всегда был занят, хозяин бородил по сети непрерывно − как Вальдшнеп по лесам. Милославский был беден, перенес недавно тяжелую болезнь и Боря как мог заботился о нем. В благодарность Андрей настравивал Боре сложный компьютер, ставил программы и как-то пригласил на странную тусовку, куда и пришла Ира, девушка совершенно не бориного круга.
− Я влюбился сразу и через две нели повез ее в Хорватию. Это сейчас я подуспокоился, а тогда у меня был гон. По пять раз в день, представляешь?.. А она ведь к тому же очень нуждается. − переход темы был несколько неожиданным, видимо Вальдшнепу льстило сознание того факта что у него любовь с девушкой “из народа”, −- …Ира окончила хоровой факультет в Перми, но работает бухгалтером. За двести долларов в месяц. Это ведь очень немного.
− А ты что же?
− Я стараюсь − вещами. Деньги я как-то не люблю давать.
− То есть, обидеть боишься?
− Ну, не знаю. Как-то так… Не знаю.
− Не бойся. Впрочем, это твое дело. Ты влюблен, тебе и карты в руки. Спать пошли, Михалыч завтра приедет рано.