Роман Казарян : Дом, милый дом.

Вернулся домой я совершенно разбитый. Выкурив последнюю сигарету, я, прямо в одежде, повалился на разобранную кровать и заснул мертвецким сном.
Проснулся оттого, что солнце било мне прямо в лицо.
Взглянув на часы, понял, что проспал добрую половину дня, что забыл купить сигарет, что придется идти на улицу.
А идти не хотелось.
Но пришлось.
Я накинул легенькую ветровочку и вышел в коридор.
До меня сразу же донесся дикий гогот и мат-перемат откуда-то снизу.
Глухая злоба подкатила к горлу.
- Ну, все, - процедил я, подходя к лифту.
Не успел я нажать на кнопку, как двери открылись и я увидел маму, стоящую в лифте. В руках она держала сумки.
- Привет, - сказал я, подхватывая сумки у нее из рук.
- Привет, - нервно поздоровалась она, - на кладбище был?
- Был. Потом спать лег. Вот только проснулся.
- Ты только по ночам колобродишь, - недовольна начала мама, следуя за мной к квартире, - только ночью тебя в кровать не загонишь…
- Мам, - я быстро донес сумки до квартиры, и теперь открывал дверь, - я сплю тогда, когда хочу спать…
Дверь открылась, и я буквально залетел на кухню и поставил сумки. Двинувшись в обратном направлении, столкнулся с матерью.
- Далеко?
- Да сейчас приду. Сигарет куплю и приду.
И вышел.
Лифт решил не ждать и пошел пешком.
Спустившись на первый этаж, мне предстала такая картина: около десятка подростков лет двадцати вместе со своими подругами попивали пивко, грызли семечки и весело ржали.
«Сначала купить сигарет, а потом их выгнать к чертовой бабушке или наоборот» - подумал я.
Ржание прекратилось, все уставились на меня.
Я сделал выбор в пользу сигарет.
Продираясь сквозь толпу поддатых волосатых молодчиков я наступил туфлей сначала в липкую кашу из разлитого пива и шелухи от семечек, а потом и на стекло.
Осколок, неприятно скрипнув, впился в подошву, заставив волосы на затылке заходить ходуном.
Нет, сначала люлей этим уродам вставлю, решил я.
Я остановился посреди этой толпы, тихо, но смачно выругался, выковырнул об ступеньку осколок из подошвы, поднялся по ступеням к лифту, заняв, таким образом, на случай драки, выгодное положение сверху и развернулся к молодцам.
- Эй, вы, нигилисты - начал я, - дайте-ка закурить!
В голосе звучал вызов.
Ближайший парень поднялся ко мне и протянул пачку.
Я достал сигарету и вернул пачку.
Парень спустился.
Я прикурил, глубоко затянулся и удовлетворенно выдохнул.
- А теперь валите отсюда козе в трещину, - злобно сказал я.
Тишина. Все замерли в каком-то оцепенении.
- Какое слово, из только что сказанных, вам было непонятно?
- А что мы такого сделали, - прозвучало из толпы.
- А то, что вы тут такую грязь развели? Это нормально?!
Тишина.
- Я вас тут всех в лицо знаю, - продолжил я, - я сам, в свое время, в подъездах зависал, но не в вашем возрасте! Каждому из вас двадцать лет – минимум. В течение трех лет вы тут на моих глазах растете, и я вас не трогал. Я закрывал глаза на этот жуткий свинарник, который вы разводили каждый вечер, на ваш ор, который даже на моем последнем этаже слышен очень даже отчетливо, - я затянулся, - но, когда вы мне сломали ящик почтовый…
- Это не мы, - произнес паренек, сидящий на выступе справа от ступенек, ведущих к лифту.
Я перевел на него взгляд.
- А ну-ка, привстань, - скомандовал я.
- Зачем?
- Подними свое седло, идиот, - заорал я.
Парень поднялся. Под свою пятую точку он подложил створку от почтового ящика.
- О чем с вами еще можно разговаривать, - показывая пальцем на дверцу, спросил я.
- Мы скоро…
- Никаких скоро, - заорал я, - а прямо сейчас встанете и пойдете отсюда!
- А то что, - послышалось из толпы.
- Кто сказал?
- Ну, я, - из толпы вышел самый крепкий из всех, оставив за спиной свою подругу с гордым видом грызть семечки.
Парень поднялся по ступеням и подошел ко мне почти вплотную.
- А то что, - повторил он, - надоели мне уже твои эти все нравоучения. Иди сам отсюда.Пока не случилось чего.
Паренек неправильно оценил ситуацию. Он наивно полагал, что если у меня руки в карманах, то у него есть какое-то преимущество. Вот ведь куренок неопытный!
- А тогда будет вот что, - сказал я, и резко дал паршивцу своим лбом прямо в переносицу.
Парень пролетел через лестничный пролет и рухнул перед своими поддатыми дружками.
Кровь лилась из обеих ноздрей и из раны поперек переносицы, где был виден вылезший наружу носовой хрящ.
При виде крови я полностью потерял над собой контроль и бросился в толпу, раздавая направо и налево удары.
Подъезд наполнился отборнейшим матом и девичьим писком.
Вдруг, передо мной появился паршивец со сломанным носом и весь перемазанный кровью.
- Что, - заорал я, - мало?
Я решил, что ему мало и дал ему в нос еще раз, но уже левой рукой сбоку, одновременно получив легкий толчок в печень.
Вдруг какая-то девка жутко завизжала, а толпа как-то попятилась…
Я остановился, сделал пару шагов назад, занимая более выгодное положение и готовясь ко второму раунду…
Вдруг, моя печень жутко заболела. Я посмотрел вниз и увидел рукоятку ножа, торчащего из моего живота…
- Ах вы, - злобно сказал я и сделал шаг по направлению к толпе.
- Атас, лифт, - раздалось из толпы.
Дверь запищала, сообщая о том, что путь свободен, и вся толпа рванула на улицу.
В памяти четко всплыло, что лучше нож не вынимать. Я обхватил руками нож, повернулся и сделал пару неуклюжих шагов к лифту.
Лифт остановился, открылись двери, и из лифта вышла девушка, недавно поселившаяся в нашем доме, и встала, как вкопанная.
- Здравствуйте, - корчась от боли, выдавил из себя я.

(прим. ред.) Ну и хули?