Hren Readkin : Игра в ящик. Гл. 2

А начиналось все так. Кафе на местном Арбате, обрубки гуляющих за окном. Верх и низ картинки срезали белые края оконного проема. В зале играл саундтрек к культовому, но забытому фильму Кустурицы. А именно песня, где живая до истерики американская мечта Игги Попа тугой косой заплетена с балканской удалью Горана Бреговича.

- Ой да-да, ой да, ой да, ой-да-да!
- Get the money!

«Аризона Дрим» - вещь и так довольно мрачная. А сейчас меня еще и держала за горло весенняя депрессия. Что-то вроде клаустрофобии, только подобие страха вызывали не стены, а почти все предметы внешнего мира - холодные, неприятные, мертвые. Как в детстве пугает стальная ручка подъезда, к которой однажды на морозе прилип язык.

Исключений было несколько: чашка кофе, компьютерная мышь, сигарета. Сейчас я старался не откидываться на спинку стула и не трогать стол, положив руку с окурком на комбинацию из скрещенных ног. Можно привыкнуть к депрессии, если бы не ее вечная спутница – изжога.

За стойкой копошились сонные бармены, большинство столов пустовало, лишь в углу сидели какие-то жеманные девицы с коктейлем и тонкими сигаретами. Я ждал Глеба, а тот опаздывал. Одна из девушек бросила на меня холодный взгляд и тут же отвернулась. Уж точно, я герой не ее романа. И дело даже не в потертых джинсах. Просто между мной и всеми остальными в последнее время существовала невидимая стена.

Весна ворвалась в прокуренный зальчик вместе с Глебом. Черные до блеска волосы, галстук цвета большевистского знамени, дорогой костюм, под которым рано располневшее тело казалось почти изящным.

Глеб. То есть для меня пока еще Глеб, а для многих уже Глеб Исаакович. На местном политическом олимпе в последнюю избирательную кампанию он заслужил титул «и.о. Бога». Еще недавно вольный стрелок, игравший на выборах то за красных, то за белых, то за тех и других сразу, теперь стал помощником губернатора.

Мы обсосали последние политические сплетни, поиздевались над коллегами и отвесили по паре комплиментов друг другу. Глеб пребывал в состоянии «уже великий, но еще доступный» и мне немного льстило его внимание.

- Ну, а ты-то что думаешь, в какую сторону будешь определяться? - Глеб смотрел на меня заинтересованно. Щелк. Щелк. Дешевая зажигалка никак не хотела производить на свет огонек. Наконец край сигареты затеплился.
- Я, Глеб, всегда мечтал работать водителем трамвая. А если серьезно, достало все. Каждый пидор хочет научить, как надо снимать. Сделаешь людям добро – хрен кто спасибо скажет. Журналисты опять же тупят, а не тупить и нельзя – и так одни утренники да джинса. И каждый день все одно и то же. Семь лет день сурка. В общем, испытываю непреодолимое желание свалить с телика. Если б не семья, давно бы плюнул.
- А где-нибудь водитель трамвая говорит то же самое и мечтает работать диктором.
- Может быть. Но мне от этого не легче.
- Так иди к нам. Официальная зарплата, правда, сам понимаешь. Но скоро выборы. Тебе работка уж точно найдется.
- И рад бы в ад, да добродетели не пускают. До чиновника еще не созрел. А чернуха твоя, ну, как без куска хлеба останусь, может, пойду…

Я стряхнул пепел. Пепел давно погасшего спора. Мы ведь с Глебом раньше были почти врагами.

Однажды к нам в редакцию позвонили. Звонивший полушепотом просил приехать в администрацию Горьковского района, где шло досрочное голосование на местных выборах. Я поехал и не пожалел. На первый этаж, где обитала местная избирательная комиссия, шел поток алкоголиков, полубомжей и дряхлых, выживших из ума бабушек. Большинство голосовали не сердцем и даже не кошельком, а той частью мозга, которая отвечает за удовльствие. Вернее, за удовольствие отвечает потом печень. Электорат морально и физически поддерживали крепкие молодые ребята. Такси и автобусы подвозили все новые партии. Этот русский дух свободы выбора - дух перегара и мочи - я запомнил надолго.

Журналистское расследование о покупке голосов за две бутылки водки привело меня к вдохновителю акции - Глебу. Я сделал серию репортажей, обличающих черного пиарщика. И – ноль. Даже из избирательной комиссии, где Глеб представлял одну из карликовых партий, политтехнолога не прогнали. Что с точки зрения морали (моя, как выяснилось, никого не интересовала) абсурдно: Глеб был кем-то вроде адвоката, который подрабатывает судьей на собственных процессах. Кое-какой эффект от расследования все же был. Во время следующей кампании количество клиентов Глеба выросло в разы.

- Ты, вроде, какое-то дельце обсудить хотел? – я решил перевести разговор на другие темы.
- Да, есть тут одно. Как у вас с мэром сейчас дела?
- Да нормально дела. Ровно все.
- А мочить вы его можете?
- Ну, сейчас он в «белом списке».

Белые и черные списки, про кого можно, а про кого нельзя говорить гадости, существуют во всех СМИ. Глеб, похоже, затевал очередную авантюру. Губернатор и мэр в нашем городе внешне, вроде как, дружили. Но все знали, что дружба эта не по любви. Просто раскачивать политическую лодку никто не хотел.

- В белом списке, говоришь… То есть в новостях мочить нельзя?
- Крайне нежелательно. Заммэра можно, районного главу можно, если по делу. Мэра нельзя. Почти священная корова. А ты что его, за вымя потрогать хотел? Иван Иваныч с Иваном Никифоровичем типа поссорились?

- Официально нет. Видишь ли, шеф практик. Если у мэра реальный рейтинг, он его на выборах поддержит. Если рейтинга нет, то он поддержит кого-нибудь другого. А поскольку рейтинг есть, хотелось бы попробовать его немного опустить. Желательно так, чтобы никто не заметил… Спасибо. Девушка, и лимончик еще.

Глеб взял себе чай в фарфоровом чайнике. Я допивал третью чашку кофе с сигаретой. «Аризону» выключили, и теперь в кафе играла какая-то попса. Как ни странно, между мной и Глебом стеклянной стены не было. Наоборот, казалось, что и я ему нравлюсь. Понятно, что это самообман. Но как такой обаятельный человек может заниматься такими гадостями?

Наш город - обычный областной центр в средней полосе России. Ильф и Петров, бывшие здесь лет сто назад, написали, что маковками старинных церквей он похож на перевернутый пучок лука. Сегодня рядом с луковицами торчат стрелами сельдерея краны новостроек. Формально в историческом центре строить почти нельзя. Но на то люди и работают, чтобы обходить формальности.

- То есть, как я понимаю, вы хотите напасть без объявления войны?
- Да, и так, чтобы враг даже не понял, что война объявлена. Может не новости даже. А так, чтобы наезд как бы от народа шел, от людей. Мы, конечно, можем организовать пару-тройку стихийных митингов. Но это все не совсем то. Хотелось бы какой-то системы. Скажем, что-то вроде будки гласности.

- Как ты сам понимаешь, времена гласности давно прошли. Никто на это не поведется. А будку сожгут пьяные гопники в первую же ночь.
- Согласен. Поэтому я и позвал тебя. Ты человек креативный. И мне сейчас нужен креатив. Как ты знаешь, я в долгу не останусь. Мне нужно подготовить поле. До выборов год. Если сейчас мы его немного разворошим, засеем, то следующей весной что-нибудь взойдет. И там будут работать уже другие технологии.

- Даже не знаю, что тебе предложить… Интерактивное голосование в новостях по всякому городскому дерьму – стройки, помойки, пивные палатки. Так и без этого постоянно делаем. Звонки народа в студию может быть? Тематика сюжетов?

- Ну, Антон. Даже «Местный» и то про это делает. А народ кроме мэра все равно в городе никого не знает. Может, какой-то отдельный проект сделать?

Телеканал «Местный», которым владел мэр, был нашим главным конкурентом. Быть может оттого я не испытывал к городскому голове особых симпатий. Тем более, что голова эта не всегда дружила с городским телом. Впрочем, и губернатор был ягодой того же электорального поля.

- Какой проект? Реалити-шоу? – Я усмехнулся.
- А что, хорошая идея. Реалити-шоу «Народный мэр»! Набираете десяток, как вы говорите, гоблинов, и выбираете из них мэра.
- Слишком явно. Мэрские сразу поймут, откуда уши торчат.
- А еще лучше, реалити-шоу «Взятка!» Посылаете нескольких корреспондентов с чемоданом денег к чиновникам мэрии и снимаете их на скрытую камеру.

Я засмеялся. Глеба никогда не поймешь, то ли серьезно говорит, то ли стебется.

- Сильно. Давай только, ты сам кого-нибудь зашлешь, а мы снимем.
- Ну, пока мы не настолько круты. Но кто знает…
- А вообще, народ достала уже вся эта политика. Рейтинги всех новостных программ падают. Пипл хочет смотреть релити-шоу и про уродливых баб, которые становятся моделями.
- Логично. А я вот вообще телевизор почти не смотрю. У меня у ребенка аллергия.
- На что?
- Я ж сказал, на телевизор. Врач так и сказал, в комнате, где ребенок, телик не включать.

Что-то новое. Аллергия на телевизор. Пожалуй, так скоро и новая порода людей появится.

- Реалити-шоу. Хм, хм. Почему бы и нет? Только как все-таки это направить в наше русло? Эй, девушки! Да, вы, можно вас на секунду. Да, вас, вас.

Глеб обращался к жеманным красавицам. И тут произошло чудо. Девицы встали и подошли к Глебу.

- Садитесь, садитесь. Я Глеб, это Антон, главный, между прочим, редактор СТВ. Мы проводим кастинг на реалити-шоу.
- Вау! Да вы врете наверно?
- Врем, конечно. В телевизоре все врут. Но у вас есть шанс попасть в наше шоу без кастинга. Я отвечаю за отбор. Вот моя визитка. Позвоните вечерочком, и порешаем все. ОК?
- А про что будет шоу?

Куда только подевался холодный взгляд? На Глеба девушки смотрели так, что казалось, предложи он им прямо сейчас секс на столе, не откажутся. Правда, иногда одиночные выстрелы из-под ресниц били и в мою сторону.

- Шоу будет про жизнь. А в жизни случается все. Значит, шоу про все. Ясненько, красавицы?
- Не очень пока. А до какого времени звонить?
- В любое время дня и ночи. Лучше даже ночи. А сейчас оставьте нас. Дела, знаете, дела.
Девицы вернулись за свой столик, но уже не спускали с нас глаз, что-то шептали друг дружке на ухо и хохотали. Глеб все-таки порядочная сволочь. Почему у меня так не получается?

- С реалити ты хорошо придумал. Конкретики только не хватает.
- Ты не размахивайся особо. У нас и делать-то особо некому. Журналистов мало. Дюшу, и того я уволил. Всех нормальных ты себе на выборы забрал. Нет журналистов-то.

Стоп. Журналистов нет. Нужно шоу. Нужна будка гласности. Ящик гласности. Я допивал кофе, а в моей голове зрел план. Мы не могли предложить участникам реалити-шоу миллион долларов. Мы не могли им предложить найти свою любовь. Мы ничего им не могли предложить, кроме славы. Сомнительной славы местного тележурналиста. Реалити-шоу народных журналистов «Ящик». О - «Игра в ящик». Реально! Играйте, господа, ставки сделаны. В конце вас все равно обманут. Я вкратце изложил Глебу идею.

- Что не позволено Юпитеру, позволено быку… Если они будут бодать мэра, никто и не подумает…
- …что это заказ. Все будут думать, что это тупые гоблины чего-то не поняли. Они ведь народные корреспонденты? А народу что важно – трубы текут, дороги плохие. А виноват кто? Мэр. Антон, ты гений!

Глеб развеселился еще больше. Мне было приятно. Вот ведь, сделаешь что-нибудь хорошее, никто не скажет, что ты гений. Только мерзость вызывает у людей эмоции. И приносит деньги.

- Гений и злодейство, Глеб Исаакович, вещи несовместные. И ты не учел один момент. Бабки. Колоссальные бабки. Без них сделать хорошее реалити нереально.

- А ты не делай хорошо, ты делай плохо. Какая тебе на хрен разница. Ты что, Познер, что ли? Тебе столько не платят. И, думаешь, в этом здесь кто-то кроме тебя понимает? Главное, звучит красиво, людей цепанет. Тебя запомнят как создателя первого регионального реалити-шоу. И потом, расходы будет нести телекомпания. А ты получишь небольшой гонорар от меня лично. Тысяч, скажем, сто тебя устроит?

Сто тысяч меня, конечно, устраивали. Более того, были нужны – я собирался покупать машину. Правда, был риск потерять работу. Директор никогда не прощал предательства, и раньше я на такие предложения отвечал отказом. Но в нашей стране, наверно, по-другому никак. «Глеб сейчас большой человек, отмажет, если что», - подумал я и вслух сказал.

- Половину вперед бы. И, знаешь, совсем уж явно мочить мы не можем. То есть не будем говорить, что мэр пьет кровь христианских младенцев, как ты любишь.
- Половину так половину. А мочить и не надо. Мне важен фон. Общий негативный фон. Главное, чтобы у народа складывалось впечатление – власть в городе ни хрена не делает…

Глеб откинулся на стуле, и с удовольствием отхлебнул чай. Мы оба замолчали, каждый довольный собой. После творческого порыва всегда так - хочется расслабиться и сказать партнеру пару добрых слов.

- Я, Глеб, на днях прочитал фразу одного магната из Европы: «Чтобы играть на рынке медиа, одних тупых мускулов недостаточно. Нужно быть еще и sexi». По-моему, про тебя. Мне вот иногда кажется, что ты и к жизни относишься, как к сексу: хочешь ее отиметь по-полной.
- Интересное сравнение, надо запомнить. Но и ты ведь такой же.

Я? Вот тебе и раз. Нет, дело ведь не в деньгах. И не в тайной власти над рейтингом мэра. И не в славе, которая ждала меня в случае успеха шоу. И не в возможности сказать правду, пусть даже так, чужим голосом. И не в риске потерять все, если заговор раскроется. Дело... Во всем этом вместе. Это только наивные девочки полагают, что есть герои и злодеи, правда и ложь. В жизни все закручено так, что...

У Глеба зазвонил телефон.
- Але! Да. Нет. Мне нужен выход на прокуратуру и ментов. Нет на ментов? Давай, ищи. Я за что тебе бабки плачу? Все, до связи.
Глеб отключился, но телефон выдал новую трель – турецкий марш Моцарта.
- Ну ладно, Антон, вроде договорились. Жду от тебя звонка.
- Хорошо, давай.

Глеб заплатил за нас обоих, пожал мне руку и вышел, на ходу давая какие-то инструкции. Изжога ушла вместе с депрессией. Я получил хороший заряд адреналина. Предстоял, если все сложится, интересный и заманчивый проект.

***************************
продолжение следует