Франкенштейн (Денис Казанский) : Случай в колбасном цехе общества с ограниченной ответственностью

СЛУЧАЙ В КОЛБАСНОМ ЦЕХЕ
ОБЩЕСТВА С ОГРАНИЧЕННОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТЬЮ «АМИН»

Пьеса

Действующие лица:

Иван Егорович Тимофеев, 43 года, начальник производства.
Светлана Круподерова, 38 лет, жиловщица.
Ольга Гвоздикина, 26 лет, стажер.

(Цех представляет из себя небольшое, ярко освещенное помещение, в котором находятся обвалочный и жиловочный столы, волчок «Горбатов-3», мощностью 210 кг/ч, два микрокуттера «WG -40», фаршемешалка «Фея», термокамера и варочный котел. Близится к концу обычный трудовой день. В цеху работают семь женщин, одетых в белые халаты и косынки. Между ними неторопливо прохаживается Тимофеев.)

ОЛЬГА. (обращаясь к Светлане) …вот, и я, значит, говорю ему, куда ты кобель драный, мне под юбку полез, а он, значит, смеется, пальцы свои корявые сует. А я, ну как специально, блин, трусы не надела! Представляешь! Срамота! Не знаю, куда от стыда деться, по ногам течет. Ужас, короче… Этот козел своими пальцами похотливыми так и трогает, так и лезет, наглый, а я из последних сил, такая, сопротивляюсь, упираюсь, да где там! Сильный же. И шепчет еще в ухо мне сладости, так что я в краску вся от стыда. И где это видано…
ТИМОФЕЕВ. Гвоздикина! Ты работать сюда пришла или лясы точить?!
ОЛЬГА. Ой, Господи прости! Бригадир услышал!
ТИМОФЕЕВ. Гвоздикина!
ОЛЬГА. Не буду больше, молчу!
ТИМОФЕЕВ. Вот уж неразлучная парочка. А ты, Светлана, уши развесила и рада! После работы, попрошу, разговорчики.
СВЕТЛАНА. Ну, простите, Иван Егорович, бабы, что с нас возьмешь.
ТИМОФЕЕВ (недовольно бурчит) Простите… Так недолго и пальцами в измельчитель. Заслушаешься – и кранты. Уже была тут одна такая дурочка. Ходила, как чумная. Все в облаках витала, и однажды – хрясь, без пальцев осталась! Так ревела, идиотка: «как же мне теперь будет Сашенька мой колечко на пальчик надевать?» Я говорю: «дура, считай, без руки осталась, а ты – «колечко»! Нет - «колечко» и все!
ОЛЬГА. Иван Егорыч, вот вы вроде такой сердитый всегда, а мы все равно знаем, что вы добрый.
ТИМОФЕЕВ (сдерживая улыбку). Смотри, доброго нашла!
ОЛЬГА (смеется). Притворяйтесь, не притворяйтесь, а женское сердце не обманешь.
ТИМОФЕЕВ. Ну и черт с вами! Голова уже гудит от вашей трескотни.
ОЛЬГА. Иван Егорыч, а это правда, что колбаса наша в тридцать стран мира экспортируется?
ТИМОФЕЕВ. В тридцать семь.
ОЛЬГА. Ого, такая вкусная?
ТИМОФЕЕВ. Чего спрашиваешь, попробуй.
СВЕТЛАНА. Да пробовали сто раз уж. Мясо как мясо. Колбаса как колбаса.
ТИМОФЕЕВ. Ну и балда! Ничего не «как колбаса». В обычной крахмала столько, что и не поймешь, то ли колбасу ешь, то ли пластилин. И красители. И химикаты. Да и вообще, ты глянь на ту же свинью, корову. Вонь, грязь, мухи, глисты, этот самый, цепень бычий… А человек! Человек – совсем другое дело.
СВЕТЛАНА. Ну, это смотря какой человек.
ТИМОФЕЕВ. Глупости говоришь. Человек, какой-никакой, все же задницу себе подтирает и не жрет из навозной кучи. Вот и мясо нежнее у него. Слаще. Во рту тает. Я то ведь и сам поначалу скептиком был, не верил. Думал, баловство это все и причуды богачей. А нет. Попробовал, убедился – вкусен человек, удобоварим.
СВЕТЛАНА. А вот скажите, Иван Егорыч, раз уж пошел такой разговор, для чего яйца отрезают у мужицких туш? Мы с девками, вот, поспорили. Семенцова говорит, что деликатес это большой, а я утверждаю, что для улучшения вкусовых качеств мяса проводят такую операцию. Так кто прав?
ТИМОФЕЕВ. Да вы обе и правы. С яйцами этими вообще возни столько, что мама не горюй.
ОЛЬГА. А куда их дальше-то? Прямо так, замороженными и фасуют?
ТИМОФЕЕВ. Да по-всякому бывало. И консервы мы из них херачили, и паштеты, и сырыми на развес торговали. На яйца всегда высокий спрос держался. Вот пару лет назад даже такая история была:
Один нувориш из Лондона праздновал юбилей. Ну, бабла немеряно, ясное дело. Так он, сука, заказал целый грузовик яиц. Мы конечно в ауте, но что делать, заказ надо выполнять. Менеджер сказал: если план не сдадите, то вам самим яйца поотрываю, чтобы покрыть недостачу. Ну, нам-то свое хозяйство дорого, само собой. Стали работать без передыху, еле собрали. Тогда как раз вторая абхазская война шла… В общем, повезло нам. Отгрузили ему все по накладной, а сами думаем: зачем столько? Что за глупость? А он, оказывается, на своем празднике импровизированную войну устроил. Представляете! Обкидывались мошонками! Как снежками, ну только мошонками. Все гости во фраках, там, в платьях со стразами, швырялись друг в друга этими яйцами. Говорят, и Принц Уэльский швырялся. И футболисты «Челси» в полном составе. Там все было усыпано яйцами. Метровым слоем яиц. Сам Дали бы позавидовал такому сюрреализму!
СВЕТЛАНА (заливисто хохочет). Да будет вам! Что вы нам такое рассказываете!
ТИМОФЕЕВ (усмехается и разводит руками) Хотите верьте, хотите нет.
ОЛЬГА (хохочет). Ну, ничего себе! Это что ж получается, наш сибирский бандит чьими-то яйцами Принцу Уэльскому в лоб зарядил? Да не может быть!
ТИМОФЕЕВ. И не такое бывает, Гвоздикина.
ОЛЬГА. А как вы вообще пришли в этот бизнес? Ну, я имею в виду, с мясом человеческим. Ведь не с улицы же так пришли, верно? С улицы-то не берут к вам.
ТИМОФЕЕВ. А я, Гвоздикина, ниоткуда никуда не приходил. Я ведь еще с самим Борисом Натановичем начинал, когда отрасли и в помине не существовало. Я у истоков стою.
ОЛЬГА. И что? Вот так прямо из ничего все и возникло?
ТИМОФЕЕВ. Да нет, на ровном месте ничего не возникает. Предпосылки существовали. Людоедство – его ведь тоже не вчера придумали. Сакральная человеческая слабость. Вот наши «сливки общества» и додумались до этих «тайных вечерей» в своих особняках. Ну, а мы конъюнктуру тонко учуяли. Отреагировали предложением на спрос.
ОЛЬГА. Иван Егорыч, а вы такой интересный!
ТИМОФЕЕВ. Да уж, интересный… (в сторону) Мухина! Опять кишку порвала! Да что ж за наказание, твою то мать! Когда ж у тебя руки будут расти из нужного места. Это ведь не белкозин тебе, в самом деле! Аккуратней надо быть.
ОЛЬГА. Иван Егорыч… (ее прерывает громкий звонок радиотелефона).
ТИМОФЕЕВ (лезет в карман халата). Да погоди ты в самом деле, не видишь, звонят мне. Алло…
СВЕТЛАНА. Олька, ну, давай быстрее досказывай про своего кобеля, пока отвлекся.
ОЛЬГА. Да ну тебя, потом доскажу.
СВЕТЛАНА. Ну, Олька, блин! Ну, хоть чуть-чуть, интересно же.
ОЛЬГА. Ай, Светка, доиграемся. У меня ж испытательный срок.
СВЕТЛАНА. Ольк, ну у тебя совесть есть? Я же сдохну от любопытства!
ОЛЬГА. Черт с тобой! Слушай. Ну, он, короче, прямо мне tuda залез, проклятый, и пальцами так, покрутит, покрутит, а у меня аж слезы, до того приятно делает, представляешь? Я на скамейке этой аж подпрыгиваю, а через забор все видно, соседи ходят… Я шепчу: «прекрати, прекрати», а он, урод, лыбится и все крутит tam и водит… И мне уже те соседи по барабану. Сижу, думаю, улечу сейчас. У меня tam все сжимается. Я, не будь дурой, его тоже за член через брюки - хвать! А там та-а-акой елдак! Аж бьется! Я шепчу: давай, значит, его, его хочу. А он дразнит, скотина. Хуй из ширинки высунул и показывает, такой сочный, влажный, багровый. Я дурею! Я с ума схожу! А он внутри у меня все крутит и крутит, и я вдруг ка-а-ак… Так сладко, у меня оттуда аж на лавочку…
СВЕТЛАНА. А-а-а-й, пальцы, пальцы!! А-а-а-а!!! …выключите… выключите…ВЫКЛЮЧИТЕ!!!!! Кто-нибудь, а-а-а-а-й!!!
ОЛЬГА. Светка! Ой, что же ты, Господи!
СВЕТЛАНА. А-А-А-А-А!!!!
ТИМОФЕЕВ. Рубильник, мать вашу, вниз! Ее заклинило!!!
ОЛЬГА. Помогите, помогите!
ТИМОФЕЕВ. Еба-а-ать!!!!