В.Мудрег : один день из истории человечества

Я сидел за кухонным столом, ел омлет и смотрел утренние новости.

День обещал быть интересным - в Европе готовились запустить адронный коллайдер. Физики предвкушали девятьсот гигаэлектронвольт, параноиков ждали черные микродыры со страпельками. В любом случае восемь гигабаков были потрачены не зря. Особенно та их часть, что ушла не на создание огромного подземного технобублика.

Я проебал свое счастье еще в седьмом классе, забросив точные науки. Неумеренная дрочка сформировала во мне личность гуманитарного склада. Когда пришла пора задуматься об армии, я выучил наизусть три учебника истории и поступил на соответствующий факультет педагогического института. Детей я не любил, но начиналась первая чеченская, а истфак педа располагался через дорогу от моего дома. Так я сам определил свою судьбу, далекую от научно-финансовых потоков.

Остальные новости не были заряжены позитивом - нефть дорожала, Монголия бунтовала, в евросыре обнаружили говно.
На десерт показали деревенского энтузиаста исторического моделирования. Он превратил свой трактор в гитлеровский танк, аутентично его разукрасил, а затем столкнулся с российским правосудием.
Я догадывался о причине, по которой мужик не заебенил из трактора родной Т-34. Немецкие танки проще в изготовлении, потому что квадратные. Закруглять картон - сплошной гемор. Но с точностью символики энтузиаст перестарался. Моднее было бы эпатировать прокуратуру пятилистником.

Я никогда не понимал людей, трепетно мастурбирующих на историю. Некоторые яркие личности были на моей стороне. Ницше сочинил целое эссе о вреде истории. Джойс хотел пробудиться от ее кошмара. А у Стинга есть песня «хистори вилл тич ас насинг». Как бывший студент истфака, я с ним полностью согласен.

Люди, способные потратить отпуск на имитацию грюнвальдской битвы, одержимы, невменяемы и бесполезны.
Другое дело - энтузиасты физики. Мой сосед Евгений еще в юности сломал себе мозг созданием вечного двигателя. Я искренне уважал своего соседа. Добейся он успеха - и Человечество успело бы съебаться в Космос до 2012 года. А вот чудни, аккуратно ковыряющие тысячелетний кал, эволюции не нужны.

Допив чай, я решил навестить Евгения и получить весомый комментарий о перспективах адронного запуска. Сосед занимался ремонтом теле-аудио-видео аппаратуры, но теоретически знал все, кроме истории.

Я прихватил пустую пластиковую бутылку и собрался уже выходить, как в дверь позвонили.
Это был Евгений.
- О бля, а я как раз к тебе. Что беспезды можно рассматривать как синхронистическую нелокальность.
- Вован, ты щас охуеешь. Ты щас увидишь кое-чо и охуеешь.

Я заметил, что Евгений взволнован больше обычного, и вошел в его квартиру с некоторой опаской.
Сосед по жизни был заметно странным. Сильно не буйствовал, но нечаянный пиздец устроить мог. В детстве Евгений испытывал свои ракеты на балконе. Пару лет назад немного подзарядил электричеством свою теперь уже бывшую жену. Техника безопасности никогда особо не занимала ум Евгения.

Сосед подвел меня к стоящему на столе телевизору и молча указал на него пальцем.
- Тебе принесли охуенский телик? - попытался угадать я.
Евгений не ответил, засуетился у каких-то электронных приблудин, расположенных на том же столе, потом включил телевизор. По экрану побежали фиолетовые полосы.

- Может, сначала?.. - я протянул ему пустую бутылку.
- Ты смотри внимательно.
- Красиво, хуле.
- Погоди, - сосед опять метнулся к приборам.

Телевизор показал Красную площадь. Пляшущие на ней черно-красные черти мастерски символизировали немецко-фашистских агрессоров. Навстречу выпорхнули балерины в гимнастерках и прогнали рогато-хвостатых пидорасов. Кремлевские хореографы не зря нюхали свой кокс.

- Ты же вроде историк? - продолжал интриговать Евгений.
- Давай без ебли в моск. Это девятое мая. Я беспезды патриот. Перепишу себе эту кассету. Чо дальше?
Сосед осторожно крутил регуляторы, снятые с какого-то импортного аудиоаппарата, и смотрел на экран.

- А хочешь увидеть 9 мая года скажем так... хуй знает какого. Татаро-монголов блять хочешь увидеть?
- Покажи мне Тохтамыша.
- Не ебу твоего Тохтамыша. В каком веке он жил?
- В районе четырнадцатого.
- В каком месте?
- Я понял. Этот телевизор - вовсе не телевизор, а машина времени. Сейчас мы перенесемся к татаро-монголам, наступим на бабочку и сломаем Вселенную. Вот почему тебе больше не хочется дунуть. Кстати, что там с адронным коллайдером? Он тебя не пугает?
- Ты сука догадливый. Но у меня получилась не совсем машина времени. Она не переносит нихуя, она просто показывает. Я настроил на восемнадцатый век, посмотрел ниибический бал. Одна телка даже посрала в углу зала. Как ни в чем не бывало, прикинь. Вот для чего нужны были такие большие платья. Короче, что-то видать сбилось блять. Сейчас настрою на четырнадцатый век. Ты охуеешь, Вован.

Я встал с табурета и осмотрел телевизор со всех сторон. Кабель был подключен к прибору без крышки, состоящему из электронных плат и трех ламп. Походило на гибрид лампового и транзисторного усилителей. Ни видеокассету, ни диск вставлять было некуда. Сама эта хуевина больше никуда подключена не была. Оставался беспроводной вариант.

- Куда ты спрятал дивидишнек или чо там?
- Скептик, йопта. Я до сих пор в ахуе, что замутил такое. Это не наебалово, это реально, Вован.

Я вернулся к просмотру.
- Подкрути там еще - Тохтамыша не видно.
На экране появилась степь.
- Я вижу суслика.
- Это четырнадцатый век. Щас найдем людей.

Через минуту показалась отара овец. Чабан натягивал самую красивую.

- Ну-ка наведи фокус на чувака. Проверю евоный костюм.
- Не. Слишком тонкая настройка не получится.
- Блять. Ну давай тогда Клеопатру покажи или Мельпомену какую-нибудь. Екатерину не надо.
Но у Евгения опять что-то сбилось и уже окончательно зависло.

Он молча пыхтел над прибором минут двадцать. Чабан все это время неспеша трудился над овцой. Наверняка он не был зоофилом, раз не мог так долго кончить. Хотя, может, он был зоо-тантриком и пока еще только разогревался.

- Ебаныйврот! - разнервничался вдруг Евгений и пизданул по столу кулаком.
По экрану пробежали оранжевые полосы, и я увидел, как темнокожий мужик в грязной набедренной повязке пилит камень. Евгений удалился на кухню. Потом вернулся и взял пластиковую бутылку.
Мужик пилил и пилил, блестя на солнце потной кожей.
- Наверняка древний египтянин, - произнес наконец Евгений.
- Поставь обратно Красную площадь. С самого начала. Я не видел, как именно появились черти. Строем или неорганизованной толпой. Это важно.

Евгений подскочил к столу и снова уебал его кулаком.
По экрану пробежала зеленая полоса, и я увидел, как троглодит соскребает с внутренней стороны шкуры какую-то поебень.
- Думаю, это шкура саблезубра, - сказал я.
- Меня ломает настраивать, - ответил Евгений.
- Понимаю.

Мы помолчали какое-то время. Троглодит отложил шкуру в сторону и принялся срать. Я встал и пизданул по ножке стола ногой. На экране появился динозавр. Он медленно шел по каменистой поверхности и срал не переставая.

- Я пошел домой, - сказал я Евгению.
- Я тоже.
- Ты уже дома.
- Да.
- Кстати, что там с адронным коллайдером?
- Бозон Хиггса.
- Понятно.

Следующим утром я узнал, что запуск коллайдера перенесли на осень. Что этот перенос далеко не первый, и, скорее всего, не последний. Я снова подумал о восьми гигабаках и своей неудавшейся судьбе.
Еще я узнал, что украинцы решили приравнять советскую символику к нацистской. До них это успели сделать литовцы и эстонцы. Прибалтийским энтузиастам исторического моделирования уже не воссоздать Курскую дугу.