Илья Волгов : `Мой Морптил

На этой почве могла расти только самая сочная трава за всю историю существования Мира. Жемчужная роса скатывалась к лону пучка зелени. Природа-ювелир создаёт и всегда создавала восхитительные вещи в окрестностях нашего Города. Порождения искусства, случайной мысли и внезапного вдохновения чего-то Высшего. Драгоценной композиции не хватало одного простенького, но широкого штриха. Бродяга – солнечный луч – не мог проткнуть иголкой каплю росы, выйдя с другой стороны радужным переливом. По крайней мере, не в это время суток. Сейчас траву прикрывала от солнца тень высоких стен Города.

Морптил стоял своенравной твердыней, ослепляя белейшими стенами глаза и разумы путников у ворот. Некогда скромный, но с особым характером городишко для Своих внезапно заболел перенаселением. Случилось это после первой поставки Умной Бумаги в массы. Морптил нашёл свою жилу уже давно, но лишь в те дни получилось показать блистательный навык всему Миру. Получилось. Своей Бумагой мэр Наев I взорвал людей, неся весть о том, что его Город ещё всем заявит о себе. Сперва неловко, нерешительно люди стали прибывать в Морптил – кто по одному, а кто небольшими группками. С течением времени население Морптила возросло до космических масштабов. Чозахи – так коренные называли только что переехавших в Город персонажей – постепенно заполоняли собой улицы Города.

Когда Морптил ещё не достиг своей настоящей популярности, примерно на третью крупную поставку Умной Бумаги в мир от того же Наева I, самым обыкновенным чозахом из Ниоткуда в Город пришёл и я – сбежавший из дома чумазый малыш Вого. Поначалу, как и всем, мне было тяжело ужиться в Морптиле. Коренные не любят новеньких и резко недоброжелательно на них реагируют. Мне было это непонятно. До тех пор, пока я сам не стал считаться Коренным.

В былые времена правление условно сменялось. Несколько отошедший от дел Города Наев I мотался по планете, вершил крупные дела и продолжал торговать Бумагой в ещё более крупных количествах. Его место на троне занял помощник, друг Наева и один из старейших жителей Мира – Эдуард II. Но случилось так, что этот вспыльчивый король оставил должность, передав её конкретному, волевому человеку в шляпе с именем Валый III. Никто не знает, каким узором иной раз могут переплестись обстоятельства. Вышло так, что Египетский вновь оказался на троне под именем Эдуарда IV.

Этот король понимал, как надо править Морптилом. Непорядочные представители чозахов смелели и наглели в полную меру, забывая, что изначально они просто гости, неся абсурд и раздор. Эдуард IV решал вопросы с ними раз и навсегда, накладывая самое ужасное заклятие для жителя Нашего Города - Буквенный Аф. Дерзкие чозахи теряли возможность говорить - из их ртов вырывался лишь писклявый, но злобный лай. Нынешний мэр не забывал и про основную нить и сущность Города – Бумагу. Поставка Эдуарда неслабо тогда грохнула Мир. Я это видел своими глазами, кинув в общий котёл, который у нас называется Ёмником свою заметку о выносе поставки в свет. Именно тогда я понял, что ощущаю себя Коренным. Ведь чозахи приходят и уходят. Не такой уж большой процент выдерживает натиски жителей Морптила. А я – остался. Йкаф – первый, кто меня поддержал в Городе и несколько помог тогда обжиться. Атакует чёткой рифмой и красотой слова. Обнаружена телепатическая связь с ним. Я ему вечно благодарен.

Читал заметки Художников – так про себя я именовал Больших людей, рисующих необыкновенные вещи. Кроме того, я создавал собственные заметки и кидал их в Ёмник довольно часто, оценивая и слушая абсолютно все слова о себе. Слушал все, да не ко всем прислушивался. Учился я у Больших людей, тихонечко их почитывая. Конечно, тогда я и подумать не мог, что получится с ними выпить. Однако, получилось. И случай вышел хороший. Мэр Эдуард IV собирал пир в честь выпуска своей Бумаги. Праздник должен был состояться в таверне «Союз». Приглашены были вроде как все жители Города. И я решился туда пойти. Не знаю чего именно, но я боялся. Было, наверное, важно, что подумают обо мне эти люди.

Тщательно выстирав свои лохмотья и причесавшись, в положенное время мальчик Вого подошёл к таверне «Союз». Трясло. Но как оказалось – напрасно. Познакомился с самим мэром и с Большими. Весёлое знакомство вышло с одним из самых уважаемых мной Художников. Француз. Этот человек с подвешенным за спиной на манер огнемёта самогонным аппаратом оказал на меня очень большое воздействие. И как создатель заметок, и как личность. В данный момент я смело могу его назвать своим другом. Его персональный опыт помогает мне со внутренним и личным. Тогда же он протянул мне руку, и я представился полным именем:
- Волосатое Говно…

Было очень весело и пьяно. Но я даже и вообразить не мог, что на следующий день Валый III, кинув из-под шляпы оценивающий взгляд на мою отчётную заметку о пире, присвоит мне звание Летописца Морптила. Так я стал Коренным.

Я рос. Писал отчётные заметки. Осмеливался творить критикующие других вещи. Строчил что-то личное. Пытался писать в столб. Заметки о меньших жителей мира. В общем, пробовался везде. Учился и искал своё. Всё на тех же пирах знакомился с художниками. Общался лично и близко со многими. Я гордился тем, что становился не просто даже Коренным. Я становился Своим. Ну, во всяком случае, так мне казалось.

У каждого Художника личные особенности, приёмы, черты. Например, Ашиз пишет так, как не пишет никто. Особый знаток и человеческих отношений и переживаний. Ходит в одеждах Христа и много ругается матом, когда пьяный. Тоже поставляет Бумагу. Или, скажем, Тараш всегда одет ковбоем. Шрам под глазом и весёлая западная бородка. Суровость взгляда часто падает на револьверы с сандаловыми рукоятями, покоящиеся до поры до времени мирно в кобурах на бёдрах. Музыкант. Его поставка Бумаги – последняя от Морптила на нынешнюю секунду. ЛюбоПис ваяет длинные заметки. Интеллигент в очках и костюме, настоящий властелин мозга и всего, что с ним связано. Его творения не столько пугают кровью, сколько первородным фантастическим разделением разума на бесформенные ошмётки.

Убойный сумасшедший Франк всегда в крови. Напиваясь, извлекает внутренности особо дерзких чозахов. Его безумный смех и шокирующие заметки заставляют пропотеть от ужаса. Творец Страха и Насилия, монстр перевоплощений. Ябл убивает в заметках юмором (впрочем, как и Садовод), заставляя выплакать от смеха всю жидкость из тела. Беспробудный алкоголик и яростный выжегала заблёвывает случайных чозахов всё тем же смехом и плохо переваренной водкой. Опасный персонаж. Шырвъ усыпляет наивной добротой неучтивых жертв, после чего поучительно бьёт кулаком в лоб. Просто так. Хороший Художник. Щекат по образованию доктор. Может до смерти залечить. Много мотается по миру. Загадочный персонаж, но друг. Шняпа далёк и уважаем. Знает иностранный, пишет жизненные вещи из памяти. Я как-то ездил с ним убивать животных. Крест - создатель зверски забавных картинок, высокий и смешной. Умертвляет своими многочисленными футболками.

Особое место в Кругу Художников для меня занимают Творцы ритма и рифмы – Штир, Дыр_ко, Хретам, Луша, То-ша и многие другие. Мочат прямо в голову глухим психо-стуком, складным и красивым. Хотел бы я нормально когда-нибудь освоить этот навык. Женщины в Морптиле тоже есть. Роз разглядывает в заметках зачастую то, чего не видит никто другой. Стифма – девочка-круть. Валит когда как – то методом Ябла через смех, то грустной красотой жизни в буквах.

В общем, персонажей достойных очень много, и у каждого что-то своё. Каждый Художник - особенный. Я же со временем обрёл навык публиковать отчётные заметки, атакую вспышкой и показываю изображения остальным жителям и чозахам. Так вышло. Кто знает, как оно будет дальше…

Через несколько минут я подойду к котлу и кину в Ёмник свою сотую заметку. Круглая цифра с двумя нулями. Цифра, к которой я шёл. И буду идти дальше. И не столь важно, что пятая часть моих бумажек сгорела в Мусорной Яме. Важно для меня сейчас сказать – Морптил, спасибо, что приютил. Художники и Персональная Муза - сеньq.

Спасибо, Город.
Я здесь прописан.
И не стереть.