Ромка Кактус und Франкенштейн : Зомби. Часть 1

= in your head =

Cranberries, “Zombie”
.

Андрей Молчанинов распахнул дверь и оказался в аду.

В просторном зале ночного клуба было темно, тесно и сыро от тел. Свет стробоскопа тут и там выхватывал измождённые сосредоточенные лица, полные муки наслаждения. Густой дёгтеобразный пот тёк по ним, забирался под воротнички пёстрых рубашек и блузок, пропитывал ткань насквозь, заставляя ее липнуть к дрожащему, сокращающемуся мясу. Рогатый диджей за микшером смешивал сэмплы в адский нойз. Человеческое месиво, обречённое вечно сгорать в этом котле, клокотало и пенилось в такт ритму, выбрасывая в воздух над головами протуберанцы рук.

Андрей огляделся по сторонам и двинулся к стойке бара. Его белый свитер горел в ультрафиолете, острые зрачки резали кислотный интерьер. Андрей заказал два коктейля и выпил их залпом один за другим. Откуда-то сверху на танцующих посыпался дождь из металлизированных блёсток.

Проглоченная химия мутно хлынула в голову, сердце забилось быстрее, Андрей ощутил пульс дискотеки и тут же вклинился в толпу, раздвигая податливую плоть примитивными танцевальными телодвижениями. Через десять минут Молчанинов забыл себя и полностью растворился в атмосфере. Его гибкое мускулистое тело покорно извивалось под диджейскую музыку – самое грубое и древнее, тесно связанное с ритуалом, выбралось на поверхность сознания и ощерило пасть. Вокруг плясали такие же ящерицы, но Андрей ничего не боялся.

Хаус плавил воздух и мелко крошил мясной салат на танцполе. Молчанинов увидел мир распавшимся на звук, цвет, запах, фактуру. От близости мокрых похотливых самок голова взрывалась сотнями образов; внизу живота плавился свинец. Волны возбуждения разбивались о мол тугих джинсов.

В нетерпении Андрей облизывал губы. Его взгляд высекал особенно аппетитные кусочки женских тел, гусеницей заползал под короткие юбки, полз вверх по бедрам, выше, выше, разогретое воображение рисовало томные пейзажи гладко выбритых пёзд.

Внезапно Молчанинов поймал себя на мысли, что уже пять минут откровенно пялится на одну тварь.

Девушка была невысокой и очень миловидной. Казалось, она только что сошла со страницы подросткового журнала, какие так любили читать Андреевы одноклассницы. Тёмные лоснящиеся волосы были собраны в хвост, искусственные виноградные грозди и сердечки дополняли причёску. Розовые щёки имели приятную округлость, а толстые чувственные губы влажно и призывно поблескивали, как будто только и выжидали момента, чтобы высосать чью-нибудь кровь из пульсирующей артерии.

Андрей зажег ментоловую сигарету и направился к ней. Взор его застили две пляшущие крепкие груди, обтянутые трикотажем футболки.

Глаза девушки – дырки, прожжённые сигаретой в фотографии - остановились на Молчанинове, когда тот неожиданным термоядерным грибом вырос перед ней. Взгляд, пугающе бездонный, вдруг вцепился в Андрея острыми железными крючьями. Страх, животный и вязкий, охватил юношу, но едва Молчанинов успел вздрогнуть, наваждение прошло.

Девица улыбнулась и неожиданно обняла Андрея за шею. Тела их сблизились, и Андрей погрузился в плотное облако сладкого парфюма. Ладони сами собой легли на тесно обтянутые тканью ягодицы. Чикса высунула язык и провела его кончиком по щеке Молчанинова.

Заиграл медляк. Некоторое время, они целовались, не обращая внимания на кружащиеся пары. Затем, обнимаясь, протиснулись к сортиру.

Быстро заскочили в кабинку и задраили люк на расхлябанную ржавую щеколду. Стены покрывал бисер афоризмов и человеческие отправления разного цвета и консистенции.

- Меня зовут Ксения – сказала девица.

Она нагнулась над унитазом и упёрлась руками в смывной бачок. Андрей пристроился сзади. Дурацкий ремешок с огромной бляшкой никак не хотел поддаваться, и Андрей, фыркая от нетерпения, задрал ксюшину юбку ей на спину. Розовые стринги были насквозь пропитаны выделениями, и Молчанинов поспешил стянуть их на пол. Его хуй восстал из штанов дымящейся венозной торпедой, готовой нести смерть и разрушение. Несколько раз Андрей провёл им по набухшим половым губам Ксюши, и борзо провалился в шурф.

Ксюша шумно выдохнула, обернулась и сказала:

- Ты так похож на Диму Билана. М-м-м… Я обожаю Диму Билана… Я сейчас кончу…

Свежая порция секреции вытекла из манды, и Андрей почувствовал, как слизь спускается по его ноге. Ксения закрыла глаза и стала подмахивать. Она стонала и покусывала губы от удовольствия. Андрей двигался всё быстрее, стараясь не обращать внимания на страшную вонь хлорки и дерьма. В соседней кабинке кто-то звонко просрался.

Солёный арахис пота вызревал на лбу Молчанинова. Андрей почувствовал, что скоро расплещет жидкую генетику, и поспешил выдернуть стручок из мохнатой кунсткамеры на волю. Он собирался кончить Ксюше на спину, но она сама без лишних разговоров опустилась перед ним на колени.

Член Андрея был весь вымазан влагалищными выделениями. Ксения жадно облизала его и захватила ртом. Молчанинов подался вперёд, чувствуя, как накатывает девятый вал оргазма.

- Ах, – только и успел произнести он.

В момент, когда продолговатый чекистский хуй приступил к расстрелу контрреволюционной глотки, Ксюша изо всех сил сжала зубы, и вместе с оргазмом в закрытых глазах юноши взорвались две водородные бомбы фиолетовой боли. Будто глядя на себя со стороны с глупой усмешкой, Андрей отметил, что валится на пол.

* * *

Запершись в ванной и тихо матерясь, Молчанинов изучал свой изувеченный детородный орган. Хуй напоминал ему несвежий надкушенный баклажан. Вздутый, лиловый, с кровоточащими ранками от зубов, он пульсировал и ныл. Боль давала метастазы в ноги и живот, отчего было трудно ходить и думать. В желудке вздрагивала и шевелилась каракатица тошноты.

Андрей вывалил член в раковину и, как кучу тряпья, залил холодной водой. На минуту стало легче, боль отступила на полшага назад. Но почти сразу же вернулась, обретя новый стальной оттенок – будто вялый кусок плоти нашпиговывали острыми вязальными спицами. Андрей стиснул зубы и выдернул келдыш из-под струи. Приглядевшись, он заметил, что из ранок выступила какая-то клейкая дрянь.

- Не хватало только гангрены, - сказал он своему бледному отражению в зеркале.

Пока руки Молчанинова судорожно шарили по полочкам в поисках чего-нибудь дезинфицирующего, в голове его кружились тяжёлые сумрачные птицы со страницами из медицинского справочника в клювах: сифилис, СПИД, гепатит, гонорея, урогенитальный хламидиоз. Внезапно рука наткнулась на лосьон после бритья. Выходить на кухню за перекисью Андрей не решался – опасался встречи с матерью, которая, увидев его состояние, подняла бы излишний шум. Собравшись с духом, Андрей зажмурился и щедро брызнул лосьоном на хуй.

Колени Андрея подогнулись от нестерпимого жжения. Кровь окрасила края ранок бордовым. Молчанинов застонал, присел на корточки и уперся лбом в холодный чугун ванной, проклиная дискотечную шлюху, а заодно с нею и всё женское племя. Горячие слезы закапали на кафельный пол.

Ещё сильнее побледневший и осунувшийся Молчанинов вышел из ванной и потащился в свою комнату. Между ног горела нить накаливания. Злость и отчаяние смешивались в его душе, но всё больше - от бесконечной усталости - Молчаниновым овладевало безразличие.

Андрей добрался до комнаты и рухнул в постель. Накрывшись могильной плитой одеяла, он тут же провалился в забытье.

Очнулся он от того, что кто-то трогал его лоб. Открыв глаза, Молчанинов увидел мать в ночной рубашке.

- Что с тобой, Андрюша? – спросила она, отступая.
- Мам, я, кажется, заболел.
- Как ты себя чувствуешь? У тебя лоб холодный. Даже слишком.
- З-з… знобит… что-то.

Молчанинова мелко трясло под одеялом. Тупая боль окутывала нижнюю половину тела.

- Может, выпьешь что-нибудь? – предложила мама. – Я морсу сделаю.
- Ага, - сказал Андрей, благодарно улыбнувшись. – И принеси, пожалуйста, анальгин.

Мама ушла и вскоре вернулась с высоким стаканом с разведённым в воде клубничным вареньем. Андрей запил таблетку анальгина горячим морсом, встряхнул и заправил подмышку градусник. Потянулись несколько минут знакомого с детства тягостного ожидания.

Градусник показывал тридцать четыре и два. Андрей не верил глазам и без смысла вертел его в руках.

Мать заглянула в комнату.

- Сколько? – она протянула руку за градусником.
- Нормально, мам. Просто лёгкое недомогание. Я уже сбросил.
- Ну ладно, Андрюш. Я ужин тебе на столе оставляла, а ты, смотрю, к нему даже не притронулся. Вот и решила тебя проведать.
- Я что-то не хочу есть, мам. Я лучше посплю.
- Спокойной ночи. Выздоравливай.

Андрей закрыл глаза и уснул.

Сначала ему снилась дискотека. Он танцевал вместе со всеми. Постепенно чувство тревоги охватило его. Он остановился и увидел, как из его ладоней прорастает сухая солома. Андрей опустил руки. В зале работал конвейер – под потолком двигались ржавые цепи с крюками. Мужчины в костюмах розовых кроликов с огромными пластмассовыми глазами, с фуражками немецких офицеров времён Второй Мировой насаживали на крюки людей с дискотеки. Тех сотрясали судороги – будто в ускоренном воспроизведении кино. Рты людей были зашиты стальными нитками, вместо глаз были нашиты пуговки. В руках каждый держал белый плакат с крупными буквами: Я НЕ ХОТЕЛ. Андрей посмотрел вниз и увидел, как голый мальчик с грязными рыжими волосами, стоя на четвереньках, лижет ему хромовый сапог. Затем Андрей оказался в поле. Чёрные дымы поднимались в небо. Андрей бежал со шмайсером в руках. За ним бежали оборванные люди, вооружённые палками и топорами.

- За Сталина! – закричал Молчанинов и махнул рукой вперёд.

Из-за пригорка показалась голова гигантского пупса. Он открыл рот, и из него посыпались бронзовки. Молчанинов стоял по пояс в золотых коронках, размешивал их руками и пел осанну. Сверху посыпались новые коронки. Андрей вынул штык из человека в кроличьем костюме, нагнулся, просунул руку в рану, дёрнул и оторвал клок розовой шерсти – а под ней жилы. Андрей поднёс руки к лицу. Это были руки старика, и сквозь них прорастали хлебные колосья с человеческими лицами вместо зёрен. Молчанинов отвёл руки в стороны. Чёрно-белый Чарли Чаплин плакал и сосал его цветной хуй. Молчанинов держал в руке кожаные поводки от семи рыжих мальчиков. Андрей смеялся, а дети вгрызались в неподвижное тело Анны Карениной. Её кожа треснула с сочным звуком, и из тела посыпались теннисные мячики. Лев Гумилёв повернулся к нему передом, вынул из котла розовую кроличью руку и протянул ему. Наконец Андрей оказался в комнате с тёмно зелёными стенами. Посреди комнаты стоял белый рояль. В крышке рояля было круглое отверстие. Чудовищная сила потянула Андрея и бросила в дыру. На дне колодца сидел человек. Человек повернулся, и Андрей узнал в нём Диму Билана.

Проснулся Молчанинов от телефонного звонка. Боли не было, и Андрей, как ни в чём не бывало, потянулся к аппарату, стоявшему на тумбочке в изголовье. Он снял трубку и хриплым голосом произнёс:

- Алло.
- Привет, Дюха! – это был бодрый голос Лёвы, его друга. – Ты чего трубку не берёшь, я тебе звонил-звонил!
- А?
- Звонил, говорю. Ты как?
- Да что-то я… не знаю.
- Наебенился вчера?
- Вродь нет.
- Понятно.

В это время крупный клок волос скатился по лицу Молчанинова и упал на пол. Держа трубку у уха, Андрей нагнулся и подобрал его. Корни волос покрывала какая-то липучая бледно-лиловая дрянь.

- О Боже! – Молчанинов заорал в трубку. – Неееет!
- Что? Что случилось? – послышалось в ответ.

Андрей выронил телефон, присел на корточки и сидел, сжимая в кулаке пучок волос. Телефон что-то бормотал. Внезапно Молчанинов схватил себя за чёлку и легко её вырвал. Пучки длинных тёмных волос были у него в руках. С ними он направился в ванну, а когда увидел своё отражение в зеркале, то помещение огласили его хриплые вопли:

- Нет, Господи, за что?!

Из зеркала на него мутными глазами смотрел покойник; в образовавшихся на голове проплешинах кожа представляла собой розовое от сукровицы пюре. Андрей закрыл глаза руками.

* * *

Лев Рогозин повесил трубку и выругался сквозь зубы. В комнату вошла девушка в чёрных обтягивающих джинсах и белой маечке.

- Ну что? – спросила она.
- Мэг, по ходу, с Дюхой что-то случилось. Он как-то странно разговаривал, а потом вдруг закричал и пропал.
- Ты пробовал перезвонить.
- Да! Три раза! У него всё время занято.

Девушка села на край дивана, откинула край одеяла и на мятой простыне обнаружила чёрный лифчик. Мэг быстро задрала вверх майку, обнажив пару небольших, похожих на груши грудей со стоячими сосками и стала надевать его. Лёва стоял и смотрел.

- Одевайся, - скомандовала Мэг, - нам нужно торопиться.

Через пять минут мотоцикл со стильными хромированными спицами и надписью «Урал» на бензобаке вынес двух молодых людей в косухах на центральный проспект. Ещё через пятнадцать минут мотоцикл остановился во дворе кирпичной двенадцатиэтажки.

Лев Рогозин позвонил в звонок квартиры Молчаниновых, позвонил ещё и принялся барабанить в дверь могучим кулаком. Ответа не было.

- Погоди, - сказала Мэгги, отстраняя парня, - сейчас всё будет.

Девушка достала из кармана куртки несколько тонких проволочек сложной формы и заправила их в замочную скважину. Через минуту замок щёлкнул, и дверь распахнулась.

Странный тяжёлый запах окутал молодых людей, когда они вошли в квартиру. Из ванной комнаты доносились какие-то странные звуки, будто кто-то плакал или смеялся с воздушным шариком во рту.

Рогозин молниеносно миновал коридор и остановился возле двери в ванную. Лев обернулся и встретился взглядом с Мэг, которая стояла рядом. Девушка кивнула головой, и Лев распахнул дверь, сильно ударив ручкой в стену.

Посреди ванны стоял Андрей Молчанинов. Из его обнажённого черепа торчали два пучка волос. Один из них был покрашен в жёлтый цвет, другой, не смотря на то, что выглядел дико, всё-таки сохранял прежний окрас. Молчанинов что-то напевал, но, когда услышал за спиной грохот, прекратил и обернулся:

- Вы можете представить, - голос был сухим, безжизненным, но вместе с тем манерным, - они тёмные!
- Кто? – спросил Лев, входя.
- Эти мерзкие волосёнки!

Тут Лёва заметил, что весь пол был засыпан слипшимися в пучки волосами Андрея. Молчанинов выдавил на ладонь мамину краску для волос и принялся очень аккуратно втирать в оставшуюся нетронутой прядь. Тем не менее, волосы лезли и клеились к его руке.

- И как я мог всю жизнь ходить с натуральным цветом? – произнёс Молчанинов.
- Что с тобой, Андрей? – спросила застывшая в проходе Мэг. – Ты выглядишь как-то не свежо…
- О, что вы! Я счастлив! Мне теперь такое открылось!

Мэг посмотрела на Лёву и пожала плечами:

- Глянь в его комнате, он, наверно, накачался какой-то химией. Мне нужно знать, какой именно.

Рогозин сделал шаг и остановился, с сомнением поглядев на девушку.

- Иди, - сказала она, - я послежу за ним.

Молчанинов дико оскалился в зеркале и подмигнул Мэг.

Рогозин прошел в комнату Андрея и захлопал там ящиками и дверцами. Было слышно, как он роется в бумажных кипах и двигает что-то на полках шкафов, бормоча сдавленные безадресные проклятия.

- Ну что? – крикнула Мэг, не отходя от дверного косяка. – Есть что-нибудь?
- Ни хуя нет! – огрызнулся Лев. – Да у него здесь сам черт рога сломит!
- Я думаю, если бы он вмазывался, осталось бы что-нибудь на столе. Может, пустые фуфыри или машина?
- Я же говорю – нет.
- На кухне посмотри в ведре!

Лёва прошлепал из комнаты на кухню.

Андрей повернулся к Мэг и двинулся ей навстречу, держа перед собой руки с налипшими на них мокрыми прядями волос.

- Тише, Андрюша, – Мэг аккуратно попыталась придержать Молчанинова за плечо, но тот не обратил никакого внимания на нее и вышел в коридор.
- Лев! – Мэг тревожно отступила. – Он что-то придумал.

Андрей прошел в свою комнату и открыл ящик письменного стола. Движения его были неуклюжи и странны.

- Голяк, – Рогозин вернулся из кухни в коридор и уставился в спину Молчанинова.

Андрей вернулся в ванную с крошечным тюбиком клея «Слон», и, усевшись на край ванны, принялся аккуратно выдавливать клей на пальцы.

- Э, ты что? – пробормотала Мэг.
- У меня есть суперклей. Это всё меняет.
- Послушай, – Мэг повернулась к Рогозину, – он принял какую-то хуйню. Это совершенно точно. Ты его глаза видел? Стекло. Зрачки расширены, сам весь синий. Передозняк. Нужно его вытаскивать.
- Скорую, может?
- Не тупи! Хочешь, чтобы нас тут приняли всех? Забыл мои вены? Побудь с ним, я сама съезжу. Привезу специалиста.

Они еще раз глянули на Андрея, который неуклюже лепил к голове выпавшие клочья.

- Выглядит супер! – сказал Молчанинов самому себе в зеркале. Несколько пучков тут и там криво прилипли к коже на лбу и затылке. – Супер-пупер!

* * *

Мэг вернулась спустя час. С ней в квартиру вошел невысокий парень с длинными, немытыми волосами и диковатым разрезом рта.

- Что-то запах хуевый какой-то. Как будто умер кто, – сказал он, оглядывая просторную прихожую. – А флэт ничо.
- Лев! – позвала Мэг.

Из квартиры никто не откликался.

- Может, ушли? – спросил длинноволосый.

Мэг решительно прошла по коридору и заглянула в ванную комнату. Рогозин сидел на полу. Раковина и стены были забрызганы кровью. Лоб Рогозина был рассечён. Осколки баночек и пузырьков щедро устилали все вокруг.

- Лёва! – Мэг присела на корточки и тронула парня за плечо.

Лев приоткрыл глаза и сделал болезненную гримасу.

- Этот ебаный торчок пизданул меня по голове и сбежал. Совсем берега потерял, гнида!
- Огурец, лёд принеси! – крикнула Мэг и обняла Рогозина за шею.