Симон Молофья и Мясные зайки : Небо Лондона

> «МНЕ ПРИСНИЛОСЬ НЕБО ЛОНДОНА…
Мы не доехали, ангел мой. Не наша в том вина, видит Бог, не наша в том вина… Мы ехали туда ,где всегда светло… И мне сейчас больно, до одури больно, девочка моя, за мои разбитые в кровь кулаки, мне стыдно за этих конченых быков в электричке… Мы не хотели с Антоном драться, я клянусь тебе. Но – не масть. Нас не пустили те силы, которые выше тебя и меня, те силы ,которые ведут, ведут, ведут меня сквозь эту круговерть…
МНЕ ПРИСНИЛСЯ ДОЛГИЙ ПОЦЕЛУЙ…
Роща не пустила нас, она не пустила нас за тридцать километров, она встала у нас на пути тремя пьяными быками… Не важно, не важно, ангел мой.
МЫ С ТОБОЙ ЛЕТЕЛИ, НЕ ДЕРЖАСЬ
Мне сейчас жаль – конечно. Все можно было решить миром, но –НО…
КТО ЖЕ ИЗ НАС ПЕРВЫЙ УПАДЕТ
Они получили то, что им причиталось, они вычерпали свою карму… Как можно смотреть на то, как три пьяных обсоса чмырят старого человека, на груди которого звенят медали ТОЙ войны?
ВДРЕБЕЗГИ НА ТАУЭРСКИЙ МОСТ Антон подошел молча, чуть качаясь от хода электрички, и ударил – так чертил на оперативных картах красным карандашом стремительные сметающие все стрелы маршал Жуков. Мне было радостно глядеть, как эта убогая гнида расцвела кровью и покачнулась страшно… Потом уже, сквозь красную пелену разбитого глаза я чувствовал, как хрустят мои кулаки, которые месят, как кирзаки салаги—срочника месят раннюю октябрьскую глину—МОИ КУЛАКИ СЛЕПО, НАПРОЛОМ МЕСЯТ РЕБРА ЭТОГО ГОНДОНА…
Мы оставили их там – валяться на мокром полу этой зассаной электрички, я хорошо, на всю жизнь запомнил, как Антон, схватив за волосы этого ублюдка говорит ему ласково – так говорят ребенку –дебилу :НУ, СУКА… ГОВОРИ…
А эта тварь, эта сволочь –да, он не видел в жизни нихера, но ЭТО НЕ ОПРАВДАНИЕ, эта сука пузырится кровью из его черного рта и поводит беззащитно, как целочка, своими стеклянными буркалами, и мычит невнятно, и готов обоссаться—ну что, где ты, герой задроченный? И Антон говорит ему: ИЗВИНЯЙСЯ, СУКА. ИЗВИНИСЬ ПЕРЕД ЧЕЛОВЕКОМ.
И, ЧТО САМОЕ ИНТЕРЕСНОЕ, -- ЭТОТ ДЕД ЗАМШЕЛЫЙ,ЭТОТ ОСКОЛОК ПРОШЛОГО, В СВОЕЙ ЗЩИТНОЙ РУБАШКЕ—он расплакался –тихо, беззащитно. Как ребенок.
Мы выкинули их на какой – то платформе— тех двоих, третий, сука, съебался...
Сами мы сошли на следующей—хо-хо, станция Илларионово. Покурили, друг на друга не глядя...
Да и поехали обратно в Днепр...
Звини, мой лучик, я сов сем пьяный...
Признаюсь тебе—мы вывернули у этих скотов карманы перед тем, как они полетели своими бычьими рылами на мокрый рыхлый асфальт неведомой платформы...
Выпили водки –ДА ВОДКИ ВЫПИЛИ КАКОГО СУКА ЧЕРТА НА ВОКЗАЛЕ. Но я еще попаду в Рощу. Но я еще попаду в Рощу. Но я еще попаду в Рощу. Но я еще попаду в Рощу...
Кроме тебя все метель....
МНЕ ПРИСНИЛОСЬ НЕБО ЛОНДОНА”