Negorod : салями

я вчера себе ноги отрезал
дедовской ножовкой
краснознаменная сталь
подарок самого цукермана
они с дедом в очереди за колбасой познакомились,
хуй с ним, сервелатом - ай да по чекухе
и вечер скрипел качелями во дворе
и звезды хрустели морозом на зубах
на оберточной бумаге кильки, и четвертинка черного
и фары патруля, желтые как собачья моча на снегу
вместе от ментов через гаражи уходили
еврей поскользнулся, рассадил колено о штырь
дед вспомнил фронт, подставил спину
так его бабка на себе из-под курска тащила
я только потом узнал, что она мне - не родная
цукерман не просил бросить, да дед и не собирался
просто скользко сука кругом
и фонари не горят
несколько раз останавливались
поблевать
хватануть из горла, снегом заесть и дальше, качаясь и матеря колбасу, ментов, бабку и весь пархатый род, что на русском горбу как на трамвае до конечной без билета

на проспект вышли уже под утро
смотрели, как в медленном танце
предрассветные фонари
лижут серое небо
вальс двух усталых похмельных теней
вот и пришли
тебе видней
мимо гнали таджиков на стройку
мутные от нацваи глаза
отнятые паспорта
цементная перхоть
матерчатая обувь
матерое терпение
машки-матрешки в бытовках
матрасы
мат
мат
мат

слюнявые подбородки луж лоснятся неоном
электрошок
погоди-ка абрамыч
эй дед, назад
...
цукерман похмельный и сонный смотрел с бордюра вслед таджикам
и видел, кто из них умрет скоро