Арлекин : ___

Начало августа, жара двенадцать часов в сутки, постоянная духота и редкие короткие дожди.
Девушки в макси-поясах, заполонившие улицы, парни в ярких майках и сандалиях на босу ногу.
Мужчины и женщины, завернувшиеся в хлопок и лён, реже – в шёлк и синтетику.
Почти голые дети с шелушащейся от облучения кожей.
Собаки и кошки подыхают то ли от тоски, то ли от голода. Они переползают из тени в тень и терпеливо ждут дождя, чтобы вылакать лужи.
Автомобили с открытым верхом. Окна квартир распахнуты настежь.
На балконах голопузые старики курят свои папиросы, то и дело вытирая пот.
Старухи забились в прохладные чуланы, надеясь пережить это пекло.
Прозрачное солнце выжигает глаза очкарикам.
Над асфальтом висит маслянистое марево, особенно там, где асфальт свежий, почти чёрный. Дорожные рабочие, нанюхавшись ядовитых испарений, видят по ночам кошмары.
Офисные служащие в конце каждого трудового дня клянутся себе, что больше не вернутся в эти духовки, но каждое следующее утро неизменно нарушают свои клятвы.
Бомжи воняют хуже мертвецов – и они единственные радуются. За лето они обрастут плотной коростой, которая позволит им сохранить тепло зимними ночами.
Очереди за квасом.
Продажи пива – важнейший экономический показатель.
Жара утомляет. Ещё в полдень у людей иссякает энергия, и они апатично дожидаются заката.
Лето сводит всех с ума, смещает ориентиры, искажает восприятие. Люди подмечают за собой не присущие им мысли, странные поступки, неадекватные эмоции.
Мы заперты в этом мире. Заперты отсутствием выбора. Нам некуда пойти, не с кем поговорить. Мы совершенно одни здесь. В наших жизнях не происходит никаких перемен. Родственники устали от нас, друзья нас не понимают. Ночуем у приятелей или случайных знакомых. Целыми днями бродим по городу. Плохо питаемся. По возможности много курим.
Соглашаемся выпить с первым встречным, чтобы заполнить переизбыток свободного времени, улыбаемся, строим из себя весельчаков.
Люди купаются в грязной вонючей реке, заполняют террасы дешёвых забегаловок, отсыпаются в скверах и на набережных, потребляют много жидкости и почти не едят. Долго не могут уснуть по ночам, зато потом дрыхнут до обеда.
Удушливый городской воздух одурманивает жителей, для которых яркий летний день превращается в сюрреалистический кислотный трип. Обыватели начинают задаваться метафизическими вопросами, мыслители расслабляются, погружаясь в отупляющие телемиры.
Молодая домохозяйка проводит свои дни, утешая заливающееся слезами дитя и радуясь любой возможности выскочить на улицу. Она покупает подгузники, которых у неё предостаточно, или масло, которое всё равно никто не будет есть. Она возвращается домой как можно скорее, солёная и счастливая, часами наслаждается холодной ванной и старается не думать о ребёнке.
Молодые алкоголики, опасаясь преждевременного распада, два раза в неделю собираются вечером на пляже, чтобы поиграть в регби, потому что у одного из них есть соответствующий мяч. Они быстро устают, по полчаса мучаются от одышки, после чего плюют на спорт, разваливаются на песке и томно потягивают пиво из пластиковых бутылок, обсуждая музыку, аниме и видеоигры.
Студентки с факультета теории и практики современного искусства пытаются реализовать себя в творчестве, все выходные составляя из квадратов формальные композиции, но за два дня в душной мастерской каждая из них приходит к выводу, что не любит свой предмет и впадает в депрессию на всю следующую неделю. А потом снова наступают выходные, и все они корпят над новыми планшетами, радуясь, если упавшие на бумагу капли пота разъедают краску достаточно оригинально, чтобы это можно было выдать за концепцию.
Высокооплачиваемый стилист несколько недель подряд размышляет о суициде, ощущая, как дни в салоне уничтожают его здоровье испарениями лаков и аэрозолей, висящих в спёртом, раскалённом воздухе.
Двадцатилетние девственницы нюхают амфетамин, обливаются водой и бесцельно ходят по своим квартирам в мокрых платьях.
Я сижу в чьей-то спальне, один, и смотрю в окно на чёрные листья клёна, потерявшие цвет в лучах послеполуденного солнца.