Cоня Маркс-Бруевич : Немного Вуди Аллен

Такой, немного Вуди Аллен, ну, не урод, но похож, похож, - маленький, остроумный, не без пресловутой еврейской скорби в птичьих глазах, хорошо дозированной, разбавленной здоровым скепсисом, - вертикаль вдоль щеки чуть смягчает сеть жёстких морщинок от правого угла глаза, - чадолюбив, этого не отнимешь, - иногда напоминает заполошную еврейскую мать, этакую наседку, - в семье чаще безволен, по-женски истеричен, - позволяет вить из себя верёвки, но за пределами её, – орёл, - лёгкая небрежность в одежде компенсируется отменным качеством кроя и ткани, - либо замша, либо твид, - галстук приспущен, цвета – песочно-терракотовые, обувь – никаких кожзаменителей, впрочем, портфель, который он таскает подмышкой и забывает где только возможно, - старый, в трещинах и проплешинах, похожий на ученический, - этакая блажь, с латунным замочком и кучей удобных отделений внутри, - тут он непреклонен, хотя дома лежит купленный женой новенький кейс, но как-то не прижилось, - кейс пылится в углу, а портфель переживёт внуков…
Меломан, отчаянный меломан, - не любит громкой симфонической музыки и духовых оркестров, - отдыхает под джаз, лучше фортепианный, - приветствуется гобой, скрипка, виолончель, фагот, струнные квартеты и квинтеты, - тут он гурман, легко жонглирует именами, темами, - друг детства – саксофонист, - абсолютно гениальный безумец, - это даже не суровая мужская дружба, а бесконечно нежная, с мальчишеским восторгом и материнским воркованием.
Ухаживает умнО, без приторных придыханий, хотя случаются промашки, если сражён всерьёз, - тут уже пронзённый насмерть Паниковский, хватающийся за сердце, - часто упоминает о старости, иронизируя, ужасаясь, посмеиваясь, - к прелестным ночным бабочкам относится как к детям, с б**ями – убийственно вежлив, но во всём великолепии мужского начала, - изобретателен в полной мере, но может сыграть и в поддавки, и в том и в другом случае возможна необоснованная щедрость и омерзительная скупость, впрочем, тут всегда всё схвачено, - семейный бюджет неприкосновенен, - мужские шалости идут параллельно с исполнением супружеского и отцовского долга, - маме может рассказать всё, - вот тут он без галстука, прищура, с близоруко помаргивающими беззащитными глазами, присёрбывая оттопыренной губой пьёт чай на кухне за круглым столом, - всё тот же гениальный добрый мальчик, маленький вундеркинд, обменявший скрипку на дохлую крысу в тёмном переулке, с веснушчатыми пальцами и лысеющим черепом, с сердечной недостаточностью, геморроем и невралгией, - он кивает головой и соглашается с язвительной, похожей на носатую птицу мамой, отключив все мобильные, всех партнёров, клиентов, любовниц, детей, жён, он кушает гефилте фиш и сладкие блинчики по рецепту тёти Бейли, - он оплачивает счета каких-то дальних родственников с папиной стороны, сгребая их в кучу, не глядя, счётом больще, счётом меньше, - отложив все дела, он мчится в другой город, чтобы навестить престарелую троюродную сестру, совсем выжившую из ума, - растекаясь морщинами по смятой подушке и царапая птичьими коготками его руку, она называет его детским именем, - и еще дюжиной детских словечек, - неприличных, - её старые груди трясутся под застиранным халатом, - он хохочет до слёз, а потом кормит её манной кашей, терпеливо проталкивая в беззубый рот маленькую ложечку,
- шаркая ногами и сгорбившись, идёт к машине, такой, почти Вуди Аллен, - маленький некрасивый человечек со старым портфелем, мамин "мизинчик", потрясающий любовник и отличный семьянин, - в дороге он слушает Перголези или Чарли Хайдена " I`m OKAY... ", -
- он шумно сморкается в бумажную салфетку, - включённые мобильники оглушительно трезвонят в разных тональностях, - да, лапочка, - горящие зрачки огромного ночного зверя несутся прямо на него - последнее, о чём он успевает подумать это оладьи тёти Бейли, - ужасная отрыжка, – больше никогда