Raider : «ФеЭсБэ!!! Прайдемтэ!»

Бля, я ни хуя не алкаш. То есть вообще. Я никогда не бываю пьян в нормальном понимании. То есть не шатаюсь, не заплетаюсь, не несу хуйни и всегда все помню. Пусть пиздят, что я пью половинками – это ебливые инсинуации завистников.

Но один раз было.

Ехал я со дня рождения. Выпил до хуя, граммов 800, наверное. Было мне лет где-то 18. Нежный, восприимчивый к алкоголю возраст, блядь. Короче, я послал всех участников застолья на хуй и уехал на другой праздник. Думал, побухаю еще. Сил-то до хуя, молодой, хули. Как же я ошибался…

Родной московский метрополитен уничтожил мою трезвость за полостановки. Ебучая электричка (или в метро поезда, а?) раскачала мой детский вестибулярный аппарат, оставив мне и моему телу только способность соображать. И все. То есть, представьте себе, мозги работают четко и ясно, а тело – нет. В глазах – муть, в ногах – ваще ничего нет. Ни костей, ни мышц, ни хуя… Только об этом я пока еще не знал, потому что сидел и рассматривал симпатичную мамашу с ребенком, сидевшую напротив.

Сижу, я блядь, и думаю: надо выйти поблевать. Точнее, я не думаю, а знаю: если я сейчас же не выйду поблевать, то… Ну… В общем, пиздец как прибило поблевать. Ладно, думаю, ща выйду… Жаль, конечно, было выходить: мамашу-то я еще недорассмотрел. И резко так встаю с сиденья. Протягиваю руку к поручню, чтобы за него схватиться, и с детским удивлением замечаю, что эта скотина начинает от меня удаляться. Быстро так. Прямо полетел, сука… Вперед и вверх. А пол, падла, начал резко приближаться. Тоже вперед и вверх. Ко мне, бля. О, как я был ошарашен. Это пиздец. Нет, бля, представляете, в мозгу я трезв, как лобок Клаудии Шиффер, а в ногах и руках – пьян, как распоследняя сцука. И вот он – мой крах. Я со всей своей пьяной дури пизданулся на пол, беспомощно барахтаясь в попытках подняться. И сквозь алкогольный туман, застивший мои синющие глаза, я вижу жалостливо-презрительное лицо созерцавшейся мной мамаши и слышу ее голос, словно вдалеке: «Вот видишь, как дядя напился… Будешь пить, таким же алкоголиком станешь…»
БЛЯ!!! Стыд! Позор! Я лежал и охуевал… Точнее, я полз к двери, чтобы все-таки выбраться. Мои ебучие конечности отказывались меня слушаться, ориентация в пространстве была утеряна практически безвозвратно, а рвота уже стучалась мне в гланды. О, как же мне было стыдно! Мне, пожизненному трезвеннику, растаскивавшему по домам своих алкодрузей и на утро рассказывавшему им их пьяные похождения…

Короче, кое-как подняться на ноги я смог лишь на платформе. Я стоял и раскачивался, как гордый, но очень тонкий тополь на охуительном ветру. Тополь смотрел вокруг мутными, непонимающими глазами и гнулся в диапазоне около ста градусов. Почти тут же к тополю подлетела стройная березка весом килограммов около ста пятидесяти и голосом очень озабоченной студентки пединститута сказала:

- Молодой человек, мне кажется нам нужно выйти, подышать…

Нам, бля! А ей-то с какого хуя дышать идти? Тоже мне, мать Тереза, бля… Видел я ее плохо, слышал еще хуже, но все-таки согласился добрести с ней до ближайшей скамейки. Там же, на этой скамейке я грустно и флегматично наблевал на ее сапоги, куртку и джинсы… По-моему, даже немного попал ей на шапку, но точно не уверен. Ее плач о людской неблагодарности я слушать не стал и с высоко поднятой головой, поковылял к переходу, вытирая о встречных пассажиров грязную одежду. Получив мимолетное просветление в сознании, я сел именно на тот поезд, который мне был нужен. Эта поездка подкосила меня окончательно. Нет, мой мозг все еще был мертвецки трезв, но тело окончательно потеряло с ним связь. «Натс всегда поможет мозгу»… Хуй там. Натса под рукой не было, мозг забил хуй на все конечности и отдыхал. Сука…

Не знаю, почему – может, это провидение или там еще какая хуйня, но менты выкинули меня из поезда именно на моей станции. О, позор мне и моему роду. Меня, который за всю жизнь был в милиции один раз – когда паспорт получал, грубо выкинули из поезда и зашвырнули на эскалатор с применением ненормативной лексики и длинных резиновых приспособлений! Не гондонов, разумеется…

На эскалаторе я сумел обнаружить, что провод от висящих на шее наушников болтается слишком вольготно. Медленно проследив путь провода от ушей к карману, я нашел там лишь пустой штекер. Картина мира стала еще мрачнее. Но она погрузилась в полную тьму, когда хлопок по заднему карману обнаружил его зловещую пустоту. Кошелька там почему-то не было. Не скажу, что в тот момент это меня сильно взволновало. Главной моей целью было добраться домой, не упав в холодную мартовскую грязь.

Словно шаттл «Колумбия», не пилотируемый вообще никем, я пробирался сквозь ночную темноту к трамвайной остановке. Внезапно нависшая справа человеческая тень сначала не привлекла моего внимания. Однако она настойчиво меня преследовала и, видимо, убедившись в моей кондиции, произнесла: «Маладой чилавэк, прайдемтэ!»

Бля! Я ваще-то достаточно лояльно отношусь к меньшинствам. Как к сексуальным, так и национальным. Но этот случай заставил меня сильно изменить позицию. Голос дяди, приглашающего меня куда-то пройти, прозвучал вдалеке, словно сам пророк Магомет звал меня в свой аул или кишлак, или хуй знает, где он там жил. Ебаный а рот, господа! Повернувшись, я сумел рассмотреть в темноте маленькую, черномазую, волосатую рожу с невъебенным шнобелем и кепкой размером со спорткомплекс «Олимпийский». «Прайдемтэ!» - настойчиво повторила рожа и схватила меня за локоть.

Я был пьян. Я был в жопу пьян. Я был так пьян, что меня можно было вести куда угодно и делать со мной, что угодно. Но остатки сознания успевающего студента юридического факультета выдавили из меня сакральное, но важное слово: «документы!»

- Документы! - прохрипел я, шатаясь.

Но мой кавказский товарищ, видимо, был готов к такому повороту событий. Вы знаете, что он сделал? Нет, это такая сука, вы не поверите! Он достал из внутреннего кармана пожухшей дерматиновой куртки свой паспорт и сунул мне его в лицо, даже не раскрывая! БЛЯЯ!! Затертый, измятый, уделанный паспорт, который все мусора по очереди мусолят на каждой станции ебаного метрополитена! И, гордо держа свой сраный документ в трехрублевой китайской обложке, этот урод мне заявляет: «ФеЭсБэ!!! Прайдемтэ!»

О, боги! Уверяю, если бы я мог смеяться, я бы заржал как конь, заплевывая брызжущей слюной его небритое ебало! ФСБ, бля!!! Старик Андропов, наверное, перевернулся в гробу, а тогдашний шеф ФСБ В. В. Путин, скорее всего, проснулся в холодном поту от такой заявы. Грязное чмо, потрясающее протертым до дыр псевдопаспортом, - офицер Федеральной Службы Безопасности!

Безо всяких натсов мой мозг раскусил этот хитрый и тщательно подготовленный заговор против представителя золотой российской молодежи! Говоря проще, я понял: меня сейчас будут грабить. Или ебать. Или все сразу. Сразу скажу, что работоспособности моим конечностям это откровение не прибавило, поэтому сопротивление я мог оказать только в высшей степени вялое. Превозмогая острое чувство патриотизма, я попытался продолжить путь к остановке, предварительно послав спецагента Гоги на хуй. Бравый офицер не унимался и тащил меня за рукав в направление темных кустов за рядом торговых палаток. «ФеЭсБэ! ФеЭсБэ!» - словно заклинание твердил он, то и дело оглядываясь. А может, хотел завербовать?

Вырвавшись из последних сил, я доковылял таки до остановки, куда именно в этот благословенный момент подъехал спасительный трамвай. Я полз по ступенькам, отбрыкиваясь от спустившегося с гор представителя спецорганов. Залезть со мной в трамвай эта скотина не решилась. Вербовка сорвалась. Заговор не удался. Я от дедушки ушел, я от бабушки ушел… Не помню уж, как я оказался дома, но еще многие дни передо мной, как в страшном сне рисовалось отвратительное жоповидное мурло в кепке размером с аэродром.

С тех я пор я не покупаю продукты на рынках и очень осторожно отношусь ко всему, что связано с маленькими, но гордыми, южными народностями. Сцуки, бля… Хотя пить не перестал. Звоните, побухаем: со мной не соскучитесь…

Raider.