Петя Шнякин : Утро. На Рыбалке.

15-й Брайтон. Ловим на камнях, за пляжем. Уже отлив прошёл. Всю ночь не клевало. А тут Витя сумел зацепить страйпбэсса. Неразмерный. Где-то двадцать пять дюймов, а нужно, минимум 28. По правилам, отпускать таких обратно нужно.
Но Вите, по хую, конечно. Разделся, в воду зашел, и филе с рыбы снимает. Потом на берег вернулся и говорит:
- Петя, хорош ловить. Всё уже. Что хуем не доебал, яйцами не достучишь!
Филе в кулер положил, и пива две банки оттуда достал:
- Пивка попьём?
- Давай. А что ты весь синий? Я ещё раньше на пальцах у тебя наколки заметил. Вон, перстень с крестом и куполом, что это значит?
- Означает это разбойную статью.
- А скрипичный ключ на безымянном?
- Весёлая жизнь...
- Ну, а как всё было в первый раз? Расскажи.
- В первый раз... (Улыбается). Слушай, я щас вспоминаю эту хуйню...
- Боялся?
- Слегка, да. Неопределённость была какая-то. Но я имел опору. Мой двоюродный брат – погоняло Медведь. Его многие знали. Лебедев фамилия. В таджикских тюрьмах его уважали. Как-то в мыслях, его поддержку чувствовал. Хотя именем его не воспользовался ни разу.
- Ну, и что?
- Просто зашёл в хату. И сказал – привет, бродяги! Было там 12 человек и ... раз... два... так... – семь шконарей свободных. С левой стороны возле окна и лёг на первый ярус.
- А там был смотрящий?
- Нет, это в Душанбе было. Тюрьма единичка. Ещё тюрьма КГБ внутри. Одна в другой. Там я с Якубом познакомился. Нас вместе на суд везли 17 января 1986 года.
- Кто такой Якуб?
- В то время он бандитом был. Его осудить пытались за вымогательство. А он, потом, во время гражданской войны, стал министром МВД Таджикистана, а позже – послом в Турции. Его по телеку часто показывали.
- За что его взяли?
- За что? Он пытался бабок срубить у бухарских евреев. Позвонил им. На встречу приехал, его уже ждали. Но когда Якубу браслеты надели, он их порвал, вывернулся, прыгнул на забор, и почти ушёл...
- Интересно... Ну, а ты-то кем был сначала?
- Мужиком. Потом способности свои показал. Ну, и на гитаре ещё играл и пел для блатарей.
- А блатари, это кто?
- Это и есть, как их называют в зоне – блатные. Они подтянули меня к себе.
- И кем же ты стал?
- Да просто – свой среди блатных. Но без полномочий.
- Как это?
- Да так – нормально живёшь, но голоса своего не имеешь. И, если в определённый момент, не сдашь своих позиций и останешься верен закону жизни, то есть тюремному закону, и готов будешь терпеть козни ментов, то тогда ты – человек.
- А ты сколько раз сидел?
- Пять.
- Вить, а на дальняке авторитет попа может в жопу выебать?
- Священника?! Да ты что, охуел?
- Просто... к слову пришлось...
- Его самого за это выебут! Тем более, на дальняке не ебут.
- Вить, я слышал, что воры в законе интервью не дают.
- А я не вор. Что говорю, за то отвечаю.
- А что это у тебя за наколка на ноге?
- Это кандалы порванные. Означает – побег.
- Убежал?
- Убежал. Шесть месяцев искали.
- А потом?
- Потом в Душанбе вернулся из Волгограда. На следующий день устроился на работу. На ТЭЦ, слесарем. А через две недели пришли трое в гражданском и увели. Трояк должны были добавить. Но баба откупила.
- А кем ты стал вообще?
- Приближённым. Но это потом случилось, когда я по 102-й чалился.
- А что на вора не пошёл?
- Так вору пить почти нельзя. Да и голову надо иметь. Там целой армией управлять надо. Но терпеть я умел... Один раз по продолу через дубинал прогнали... Ребята меня на хату мёртвым вносили.
- А это что за шрам у тебя?
- Саблей рубили. По всей руке. В Афгане.
- А когда же ты там побывать успел?
- Так это ещё в 1979 году. Я тогда на зоне ни разу не был.
- А убивал душманов?
- Убивал...
- Страшно?
- Что, убивать? В первый раз только. А потом стреляешь, как в зайца.
- Кем ты там был?
- Командиром разведгруппы. Разведбатальон №44560.
- А звание, какое?
- Рядовой. Нас партизанами призывали. После срочной.
Командиром батальона был Кадыров – казах. Начальником штаба – Саша Жуков.
Мой старшина – Саша Дворский. Могилы Жукова и Дворского рядом в Душанбе на кладбище.
- Всё равно, не пойму, как же людей убивать?
- Ну, слушай тогда... Вот сидишь ты с другом в укрытии, куришь. Разговариваешь. И, вдруг, он молчит. Поворачиваешься, а у него полбашки нет!
И злость такая берёт! Вот я тебе расскажу... Приехали мы к пехотинцам на заправку. В долину Полихумри. Они возле кишлака стояли. Ну, а пацанов-пехотинцев постреляли там. Майор, не помню фамилию, бутылку водки из горла всосал и говорит:
- Ну, что, мальчики? Пойдём рушить то, что мы возводили?
Я к пехоте отношения не имел - заправиться приехал. Но пошёл с ними. Вышли колонной, потом развернулись – и все на кишлак. Никакие приказы не слушали – только Майора – уничтожить всё, что шевелится! Вот только всё время жалею, что намотал на гусеницы БМПшки девушку, лет 15-16. До сих пор мне видится во сне её ярко-зелёное платье и розовая накидка...
Блять, завёл ты меня своими разговорами. Пойдём, что ли, к тебе... Ты мне водки купишь, а я рыбу пожарю.