DummyMan : Заверните два

Когда день устает и закрывается темным плащом от света и суеты, можно глубоко вздохнуть, оглянуться и прислушаться. Кто знает, может быть успеешь увидеть тень скрывающейся за горизонтом зримого судьбы или услышишь хруст под ногами - свернул с дороги. А может, это просто закрылись глаза и все вокруг только сон.
Наспех закрыв за собой дверь, скинув с ног уличную обувь, глухо ударившуюся об стену и упавшую где-то в темноте неосвещенного из за спешки коридора, Журавлев, опять не включив свет, вбежал на кухню, бухнулся на табуретку и выложил из кармана на невысокий обеденный стол небольшой сверток, обернутый газетой. Склонившись над предметом на столе, Журавлев непроизвольно бегал глазами по строчкам, еле различимым в полутьме, как будто кусок газеты, в который он сам трясущимися руками заворачивал свое приобретение, был его настоящей упаковкой и мог сказать что-то о своем содержимом. Вроде состава, срока годности или места изготовления. Нет, Журавлев ничего не пытался прочесть, он не смог бы даже если б захотел. Его трясло от нетерпения, желания обладать тем, что было на столе, и от приходящего сознания того, что ЭТО все-таки действительно там лежало. ЭТО было в его квартире, было у него. Журавлев замирал от восторга.
Удивительно – что иногда случается. Журавлев бы никогда не поверил, расскажи ему кто-нибудь его же историю. Две недели назад в загаженном общественном туалете, на бачке отхожего места, среди порванных газетных листов, Журавлев нашел кусок рекламного объявления. Бред какой-то, но он перечитывал вновь и вновь и непонятно почему даже сунул лист себе в карман когда выходил из этого вонючего сортира. Это же не могло быть чьей-то шуткой, реклама в газете, какой бы то ни было, стоит денег и вряд ли человек в ясном сознании мог потратить их ради идиотской издевки, на которую, к тому же, никто мог и не обратить внимание. Текст объявления был спокойным, четким и неумолимо проникал в самое сознание, как будто кто-то помещал букву за буквой прямо в мозг Журавлеву. Несчастный несколько часов ходил вокруг двери дома, адрес которого был дан в объявлении, ожидая какого-нибудь подвоха – разозленного простака, как и он сам поверившего в правдивость обещанного и осознавшего гнусный обман, или чего-нибудь еще в этом роде. Но ничего подобного так и не произошло. Набравшись смелости он-таки зашел внутрь, а когда вышел – был готов петь и кричать от радости. Обещанный продукт был проверен, подтвержден и приобретен. И вот теперь он сидит дома и осознает невероятность своей покупки – Журавлев только что купил СЧАСТЬЕ.
Своей формой счастье напоминало кусок мыла или брикет мороженого. Оно не имело цвета и запаха и даже размеры его невозможно было бы описать – счастье поглощало взгляд и трудно было понять просто ли Журавлев не видит больше ничего вокруг или оно действительно раздувалось и заволакивало собой окружающее пространство. Одно было понятно – теперь у Журавлева было счастье и он наслаждался им неограниченно днями напролет.
Журавлев носил счастье в кармане, первое время постоянно проверяя на месте ли оно. Дома он выкладывал его и оставлял на одном и том же месте чтобы всегда видеть его и никогда не искать. Никогда о нем никому не рассказывал и старался исключить случайности, наглухо закрывая карман, в котором лежало счастье.
Той рекламы в газете больше не было и по знакомому адресу, мимо которого он иногда проходил, очереди не выстраивались – то ли все уже распродали, то ли не каждому было доверено и дозволено купить этот ценный товар.
С течением времени Журавлев, тщательно осматривавший свое счастье каждый день, заметил, что оно начинает изменяться. Кажется, форма брикетика чуть расплылась, хотя, возможно, это был просто страх Журавлева за свое сокровище, исказивший зрительно объект его гиперзаботы. На всякий случай Журавлев стал класть счастье в холодильник.
Оказалось, что неважно где находится счастье – где бы оно не было, лежало ли у Журавлева в кармане или оставалось дома, его владелец испытывал волнительное приподнятое чувство, наполнявшее жизнь светом и новым смыслом. Журавлев больше не доставал счастье из холодильника.
Рассматривать счастье было настоящим удовольствием и протерпев всего неделю, Журавлев все-таки вынул его из холодного плена и, как и раньше, погрузился в созерцание лежащего на столе. Минут через пять, когда брикетик нагрелся от теплого воздуха, Журавлев заметил, что был прав насчет изменений в счастье. Его форма действительно не была прежней, а отклонения усилились по сравнению с теми, которые он заметил неделю назад. Беспокойство поселилось в Журавлеве. Поместив счастье уже обратно в холодильник, он что-то пробормотал себе под нос и, помотав отрицательно головой, переложил его в морозилку.
Каждый новый день Журавлев отгонял от себя беспокойство о сохранности своего сокровища. В конце концов никто не говорил ему, что счастье может испортиться или что изменения его формы может отразиться на его сути. Счастье в морозилке все так же работало и Журавлев успокаивался.
Журавлев постоянно искал повод открыть морозилку. Не открывать было бы спокойней, но запав в голову однажды, мысль проверить, посмотреть одним глазком, уже не оставляла его. В самом деле, в морозилке кроме главного были еще какие-то продукты и Журавлеву во что бы то ни было понадобилось открыть маленькую дверцу.
Счастье лежало на том же месте. Несмотря на глубокий минус оно не казалось замерзшим и выглядело как обычно. Или не совсем? По спине Журавлева пробежал холодок, которому позавидовал бы и куда более мощный морозильник, чем тот, в который он смотрел сейчас – счастье начинало менять цвет. Было заметно, что все еще прозрачная субстанция приобрела желтоватый оттенок. То есть, брикет и был бесцветный и даже оставался бесцветным, но оттенок все-таки появился. Конечно, может быть это был просто оттенок в том же месте, где лежало счастье, но такой вариант ничего не объяснял.
Беспокойство Журавлева росло день ото дня. Каждый раз когда он смотрел на свое сокровище, он замечал новые изменения и беспокойство менялось страхом, а потом и отчаянием. Счастье больше не приносило Журавлеву счастья и с этим нужно было что-то делать.
Еще через месяц или два муки достигли предела и Журавлев решился. Собрав бесформенную тестообразную субстанцию в коробочку из под конфетти, он решительно вышел из дома и отправился по знакомому адресу.
Подойдя к двери из которой он однажды уже выходил, Журавлев на секунду замер, но отогнав неясное беспокойство, открыл ее и вошел внутрь.
За столом сидел молодой человек серой наружности. Увидев Журавлева, он как будто радостно улыбнулся:
- Привет, счастливчик. Конфетти мне принес?
- Здравствуйте. Скажите, вы еще продаете... гм..
- Счастье? Конечно продаем! Разве можно отказаться от столь выгодного бизнеса?? Странно, что никто до сих пор не придумал ничего подобного! Как Вы думаете?
- Да, возможно.. Так что мне можно сделать?
- А, Вы все про свое... Скажите, чем же Вам не нравится Ваше-то счастье? Зачем Вам еще одно?
- Да мне не еще одно, мне другое надо!
- Другое?! Постойте, разве может счастье быть «другое»? Какое ж Вам надо?
- Понимаете, мое испортилось. Оно совсем не такое как было сначала, когда я купил его у вас.
- Да откуда ж Вы знаете, голубчик, какое оно должно быть? Может быть мы Вам его продали неправильным, а оно у Вас само изменилось как нужно?
- Да, но оно... Оно ведь больше не работает.
- А вот это уже новости! Ха-ха. – Продавец , казалось, катался бы со смеху, не будь он в кресле и в строгом костюме с галстуком – Не работает! Ха-ха.. Я не могу. О. – Он вытер глаза, слезившиеся от смеха – Как же счастье может не работать! Если Вам уж счастье не в счастье, что же Вам тогда надо?
- Дайте мне другое. Дайте мне другое! – Журавлев внезапно разозлился. – Дайте мне другое и я пойду. Я хочу новое, хорошее счастье.
- Позвольте, Вы первый от кого я такое слышу! Мы никогда до этого не меняли наш продукт, ведь даже сама подобная идея – абсурдна. Однако, я вижу, Вы действительно расстроены и я готов предложить Вам на выбор два варианта. Вам придется вернуть нам Ваше счастье, а взамен мы дадим Вам другое, которое, впрочем, будет точно такое же, или мы можем дать Вам НЕСЧАСТЬЕ. – Продавец посерьезнел и ожидающе откинулся в кресле.
- Что? Несчастье? Вы, должно быть, шутите. Я..., да никто никогда не купит несчастья. Зачем вы предлагаете мне его? Бред какой-то.
- Откуда Вам знать то, чего никто никогда не сделает. Я спросил Вас только о Вашем выборе.
- Я выбираю СЧАСТЬЕ.
- Но вы понимаете, что оно будет точно такое же, правда?
- Оно должно быть новым, как то, которое вы мне продали в первый раз.
- Именно такое же. Оно будет в точности такое же. Другого не бывает. – произнес он раздельно, четко произнося каждый звук.
- Я беру его, новое.
- Верните Ваше.
Нехотя Журавлев положил на добротный стол продавца коробочку, еще более нехотя чуть двинул его от себя и убрал руки. Продавец не спешил забирать возвратный товар, но достал второй брикетик. Журавлев смотрел на этот совершенный сгусток в руках продавца и в сердце его вновь вселялась радость. По сравнению с этим новым, старое счастье казалось маленькой обидной лужицей грязи. Несмотря на неясное и неявное желание не отдавать успевшее стать родной, но такого жалкого вида счастьице, Журавлев протянул руки и окунулся в новое, клубящееся и как и прежде его, умеющее расплываться до всеобъемлющих размеров, новое счастье.
Усилием воли придя в себя, Журавлев быстро завернул новый брикет в кусок лежавшей у продавца на столе бумаги и, быстро поинтересовавшись сколько он должен и получив ответ, что больше уже ничего, вышел вон.
По дороге домой назойливое и крайне неприятное чувство не оставляло его. Журавлев неосознанно ощущал что-то страшное и непоправимое. Что он сделал не так? Может быть это продавец навеял это дурацкое настроение? Журавлев ощущал почти животную неприязнь к этому типу. Черт, откуда тот знал, что Журавлев нес ему старое счастье в коробке из под конфетти? Сейчас Журавлев ясно вспоминал первые слова продавца про счастливчика и эти дурацкие конфетти, будь они неладны. Как он мог догадаться? Может быть только счастливые люди покупают их? Ведь и сам он, Журавлев, стал есть их только после покупки первого счастья. Но не все же обязательно возвращают испортившееся счастье в этих коробочках! Да и к тому же, никто еще не возвращал счастья. Так он сказал. Хотя, может он наврал. Да точно наврал. Он же продавец. Только такие и могут продавать. Да постойте, кто же будет продавать СЧАСТЬЕ?! Ох ё.. Да кто же в самом деле может продавать счастье!!!
Журавлев начинал осознавать причину своего беспокойства. Если так, что же, мать его, он купил? Этот «продавец» предлагал ему на выбор – счастье и несчастье. Понятно что из них выбрал Журавлев, но что же он получил на самом деле? Откуда ему знать что он взял?
Журавлев развернул бумагу. Он стоял на набережной и, положив сверток на ограду, придерживал бумагу от ветра. Развернутая покупка ничем не отличалась от той, которую он сделал тогда, в первый раз. Но значит ли это что-нибудь? Нет, ничего. Журавлев начинал понимать что даже первая покупка, не принесшая ему несчастья, так и не принесла счастья. Какого же черта ему может принести этот новый кусок бесцветного говна, чего он стоит, зачем он нужен? И без него раньше Журавлев мог быть счастлив и весел, и с ним он стал замкнутым и нелюдимым, запертым в своих эфемерных гармониях с самим собой. Он осознал как сильно изменился, не делясь ни с кем своим «счастьем», храня верность покою и спокойствию. Ведь раньше он был не таким. Что же изменилось?
Мысли, воспоминания и догадки как током били Журавлева. Каждый новый удар как будто ослеплял его, осознание каждой новой утерянной радости прежней жизни кидали кровь к лицу и опустошали. Ноги Журавлева уже не чувствовали земли. Широко размахнувшись, Журавлев неистово кинул брусок в неспешный мощный поток. Река поглотила его, затянув в глубь безмолвной толщи воды.
Журавлев не мог понять что стекает по его глазам и лицу – слезы или пот со лба. Кажется, кто-то вскрикнул где-то далеко за спиной. Журавлев оттолкнулся ногами так, чтобы скорость была максимальна и направлена как можно вертикальней. Холодная вода встрепенула его. Тело начало бороться, сознание кинулось к истоку. Нет, кажется все было верно, жалеть, вроде, не о чем. Эй, тело... Да ладно, тут тоже все нормально. Уже не успеет...