1tip : ЦПКО

Утро я встретил в парке. Помню мне не давал покоя один вопрос - какого хуя я делаю в этом городе? Череда событий приведших меня сюда казалась слишком запутанной. Над черным прудом стоял туман, а я просто брел себе, то и дело спотыкаясь о бутылки оставшиеся после выходных.

Я прокрался сквозь заросли лопуха и увидел уток. Утки, гуси - куча разной пернатой дичи важно прохаживалась по берегу. Все они издавали разные нестройные звуки, и мне подумалось, что наверное именно так звучит оркестр тромбонистов нанюхавшихся клея. Неизвестно откуда в голову пришла мысль изловить птицу. Но на ре-диез я задел сучок и с треском ухнул в затхлый буреломчик растений. Птицы кудахча и угагатываясь надо мной убежали в воду.

Любуясь карликовому миру растений , я перевернулся на спину и надел наушники - зазвучал Swan Rot Майкла Наймана. В небо тянулись зеленые стволы лопуховых джунглей. Там, высоко под облаками, медленно колыхались их огромные листья. Пространство казалось тягучим как вода, а я лежал на его дне утопленником. Сверху, махая плавниками, проплывали птицы. Проведя так какое-то время, я вынырнул на поверхность.

Рядом прогуливался благообразного вида старичок в элегантных светло-жёлтых шортах. Завидев меня, он замедлил шаг и вопросительно уставился в мою сторону. Моя странная фигура, торчащая из лопухов, в позе тревожного суслика-меломана, несколько выделялась на фоне царящей безмятежности.

Неожиданно для себя я пробормотал: «Месье! Женеманшпасисжур… Я не ел трое суток… а эти утки… они… эээ… такие жирные, их здесь наверняка отменно кормят…» Старичок отпрянул. Видимо я сказал это слишком громко - в моих ушах гремел симфонический оркестр. Старичок, что-то лопоча, засеменил в мою сторону - его рот открывался и закрывался как у рыбы выброшенной на берег. Я не слышал его, но мой личный, карманный тапёр в плеере взял невыносимо трагическую ноту. Старик из немого кино протянул купюру в пятьдесят рублей.
Чтовычтовы! Это была просто шутка! – сказал я, а вернее всего не сказал ни слова, потому что метров через сто купил себе бутылку пива.
Янтарная жидкость сквозь зеленое стекло бутылки приобретала цвет йода. То ли повинуясь известной поговорке о лимоне, то ли из-за дешевизны - пиво стало отдавать химией.

Следовало избавиться от омерзительного напитка, и я решил разбить склянку как шампанское о борт корабля, спускаемого на воду. Роль корабля прекрасно исполнит гусь, удирающий от меня в речку. Я направился обратно в сторону водоема.

Взволнованные твари, заранее переметнулись к противоположному берегу и пугливо озирались по сторонам. Несколько разочарованный, я решил избавиться от бутылки по иному, но непременно красиво и символично. Поэтому, найдя истлевший огрызок газеты, я нацарапал на нем первое что всплыло в памяти:

«…Когда же и меня забвение людское
Засунет в старый шкаф небрежною рукою,
Останусь я тогда, надтреснут, запылен,
Несчастный, никому не надобный флакон…»

Затем вложил послание в сосуд и оставил его на лавочке.
Мимо проходил бездомный. Увидев бутылку недопитого пива, он вцепился в нее как в последнюю надежду. Выпив содержимое одним залпом, он тут же подавился запиской и в страшных мучениях умер.

Так я загубил безвинного человека. Который, быть может, и мухи не обидел, а жил себе среди папортников и лопухов, сидел в тени под раскидистым деревом и жевал травинку как гусеница. А потом тихо умер, так и не успев стать бабочкой. Черви и муравьи уже поминали усопшего за столом, а пьяные чайки, кружа в воздухе хоровод, фальшиво пропели ему реквием.