Арлекин : Соль в таблетках

– Впрочем, это не важно. Я вычитала это в каких-то стихах. Это просто сон.
– Нет, закончи свою мысль. Я же наизусть знаю эти твои заморочки.
– Это ерунда, правда.
– Когда-то ты призналась, в каких ситуациях говоришь «это не важно». Если чувствуешь, что собеседник не в состоянии тебя понять. Так что я склонен расценивать это как личное оскорбление. Фактически, ты только что назвала меня тупицей.
– Вот только не надо меня шантажировать.
– Говори.
– Я забыла.
– Пиздёж.
– Честно. Потеряла нить. С тобой такого не бывает?
– Это отмазки.
– Ты зануда.
– Могу напомнить. Когда ты начинаешь кричать во сне, вцепившись в одеяло, и толкаешь одеяло себе в рот, чтобы унять крик, и в твоих распахнутых спящих глазах только блестящие белки, как два бельма, и ты жмёшься ко мне, шепча чужое имя, а, проснувшись, вдруг отшатываешься и испуганно таращишься на меня, говоря «это не ты» – я должен относиться к этому спокойно, потому что ты уверяешь меня, что это не важно?
– Сны – это только сублимация.
– Мне всю ночь снилось твоё лицо. Твоё лицо, и больше ничего. Ты улыбалась одними дёснами, потому что у тебя во рту не было ни единого зуба. Ты что-то говорила мне, а я старался не отводить глаза, чтобы ты не подумала, будто мне неприятно на тебя смотреть. Я кивал и поддакивал, и думаю, мой взгляд выражал любовь. Потому что я чувствовал это. Я люблю тебя, и меня не смущало твоё уродство. Было только одно опасение – что ты станешь комплексовать и придираться, а мне придётся оправдываться и разубеждать... Ты уловила, к чему я клоню? Если, как ты говоришь, сны – это сублимация, то мой сон означает мою любовь к тебе, тогда как твой – что ты меня боишься.
– Ты не силён в психоанализе.
– Зато у меня хороший слух. Крик – чужое имя – «это не ты». Вот, что я услышал десять минут назад. Но это ведь не важно, да?
– Я не боюсь тебя.
– Но что-то скрываешь.
– А ты – нет?
– Нет.
– Не верю.
– Ты сказала это, чтобы я начал с тобой спорить и мы ушли в сторону от основной темы. Так легко ты меня не наебёшь. Чьё это имя?
– Просто имя.
– Скажи, если бы я произнёс чужое женское имя во сне, а потом сказал «забудь, это всего лишь сон» – как бы ты к этому отнеслась?
– Я расскажу, если ты сваришь мне кофе.
– Ты успеешь что-нибудь придумать. Хватит тянуть время. Говори сейчас. И говори правду. Иначе...
– Иначе что?
– Пока не знаю. Но точно ничего хорошего.
– Мне снился мальчик, с которым я дружила в детстве. Это даже не вполне сон. Скорее, воспоминание. Всё было очень ярко, как будто я перенеслась на двадцать лет назад. Всё, как тогда: цвета, запахи, температура воздуха. Сила ветра. Стены на ощупь точно такие же. Мы с ним часто лазили на эту стройку. Это был долгострой, там всё было заморожено и давно не велось никаких работ. Мы знали там всё наизусть. Где поселились бомжи, а где ребята постарше балуются клеем и грязно сношаются. Туда мы не совались. Это было на верхних этажах, а в подвале и на цокольном обычно было тихо – поэтому мы играли там. У нас не было фонариков, так что мы клали в низкую консервную банку от шпротов кусочки сухого спирта, который довольно долго горел, и, по очереди держа эту банку в проволочной петле, ходили по тёмным коридорам. Но скоро нам надоело это однообразие, и мы стали забираться всё выше. И вот, как-то раз мы наткнулись на это чудовище. На пятом этаже. У него были бледно-голубые холодные глаза, светлые волосы и жуткое лицо. Он улыбнулся, и мы тут же рванули оттуда. Он без труда нас догнал. Знаешь, он мог схватить любого из нас или нас обоих, но я его не интересовала. Я слышала, как он кричит, там, сзади, пытается вырваться, зовёт меня. Мне было страшно, я бежала, не оглядываясь... Боже, меня тошнит...
– Не надо плакать. Это было давно.
– Помоги мне дойти до туалета.
– Давай... осторожно... спокойно... вот так, умница. Пойдём. Он его не убил?
– Нет. Не убил.
– Вот, давай. Я подержу твои волосы.
– Не могу.
– Хочешь, я сделаю тебе солёной воды? Это поможет.
– Подожди, что ты туда бросил? Это не соль.
– Соль. Соль в таблетках. На, пей. Вот молодец. Ну что, подкатывает? Да, вот, молодец. Замечательно. Правильно, давай, с кровью. Вот эти кровавые сгустки. Когда закончишь, тебе станет гораздо легче. Ты уже больше не увидишь ни одного кошмара. Это – твой последний. Скажи, если это имя принадлежит мальчику из твоего далёкого детства, которого выебал отвратительный пидорас, то что же тогда он делает в твоей телефонной книге? И почему это имя так часто встречается в твоих исходящих? Ты до сих пор просишь у него прощения за то, что бросила его тогда? Оставила одного? А у меня ты попросить прощения не хочешь? За то, что бросаешь меня. За то, что меня оставляешь одного. И уходишь в свой фитнес-клуб, в котором о тебе никогда не слышали. Сука, я же предупреждал тебя! Тебе снились ужасные сны, и ты даже мочила трусы. Но это была совсем не моча. И кричала ты не от ужаса, стерва! Ну ничего, ничего. Теперь такого больше не случится. Наконец-то всё кончено... Ты не против, если я допью то, что там осталось? Думаю, мне тоже не лишним будет проблеваться.