Викторыч : Ростовское летнее 1

Шаловливый мальчик Лето был паинькой два месяца, а в августе решил нашкодить и устроил из нашего города парилку. Со всеми домами, благоустроенными и не очень, со всеми площадями и улицами, бегущими от них в тишину переулков и скверов.
Этот мальчонка уговорил все Ветра обходить наш довольно ветреный город стороной и начал нагнетать температуру. Лист не шелохнется, на градуснике Цельсия за окном 30, потом - 35, в разгар дня – 40, и это в тени. То есть, отговорка «отсижусь в теньке» не проходит.
Ночь тоже не приносит облегчения: духота, потные простыни, горячие тела рядом лежащие, не хочется даже дотрагиваться. Опрометчивая мысль о ебле залипает в яйцах.
Под утро небольшая кажущаяся свежесть, и опять пекло. И так неделя, другая, третья. Как всегда, спасение предлагает заграница – кондишен. В магазинах, сбербанках, солидных конторах их специально установили для жарких дней. Можно зайти, отдышаться, насладиться прохладой, но не слишком мозолить глаза разомлевшим охранникам.
Иные устанавливают кондиционеры в квартирах, тем паче в особняках, а кому это не по силам, шагают на работы. Идут, стащив с себя всё, что можно снять. Женщины оставляют две полоски: верхнюю и нижнюю. Чтобы прикрыть, а получается – подчеркнуть свои выпуклости. Мужчины оставляют штаны-шорты, иногда майки с вырезами подмышек, как у борцов. Сбылась мечта Остапа Ибрагимовича – все поголовно ходят в белых штанах. Филиал Бразилии, йобана! Продавцы белой одежды обнаглели от счастья.

Тем не менее, те клочки одежды, которые остались, намокают уже через десять минут хождения. На сизом небе ни облачка, ни тучки. А тебе ещё надо куда-то ехать. Подкатывает общественная парилка на колёсах, так называемый, трол-л-лейбас-с-с.
Если даже не битком, но горячее дыхание тучной соседки, от которой просто пышет здоровьем - жарким и потным, смешанным с дешевыми духами, - приводит тебя в состояние лёгкого возбуждения. Ты с живым интересом наблюдаешь, как капли пота бисером скапливаются у неё над верхней губой, как они зарождаются на висках, щеках и её толстой шее, как струятся по ложбине между грудей и стекают к животу. Ты видишь, как она суёт в лиф кошелёк, потом достаёт оттуда же платок и тщетно старается вытереть щеки, шею, и подмышки.
Это если не битком. А если впритирку? Тогда тобой вытирают все эти животы, груди и ягодицы. Ты норовишь протиснуться между бабой-бомбовозом и худощавым, жилистым, как кащей, стариканом, и получая неожиданно резвый отпор от старикана, ты застываешь в позе вопросительного знака, намертво прикипев к бабе. Доехав до остановки, вываливаешься из транспорта абсолютно мокрый, и безразличный ко всем вопросам пола (секса, по-научному).
Идешь по улице, устремляясь в тень, но ведь до неё ещё надо дойти. Влага из организма улетучивается, и ты, сглатывая прогорклую сухую слюну, ищешь точку пития. Предприимчивые бизнесмены понаставили на каждом углу бочонки с квасом. При этом деле – продавщицы, одинаковые, как китайцы. Рука тянется за мелочью. Мелочью нынче называют рубли до первой бумажной деньги.
Выпиваешь мутной коричневой жидкости с запахом хлеба и радостно проходишь квартал. Тут же опять хочется повторить, ибо сухостой во рту.

Асфальт на дорогах - киселём, поэтому на бульварах его заменили тротуарной плиткой, чтобы каблуки не застревали. Да и вода после дождя сразу уходит в щели сквозь песок. Но благодатного дождика хрен дождешься.
Тех, кто выехать на машине, ждёт испытание на прочность. Преодолев сутолоку транспортного потока, владелец решает припарковаться у места работы или встречи. Не тут-то было. Все места забиты ещё позавчера, а возле тех, что ещё остались, дежурят обозленные жарой милиционеры с эвакуаторами. Чуть что им показалось не так, подцепляют и тогда ищи-свищи свою четырёхколёсную, выкупай с платной стоянки.
Допустим, тебе повезло и забрали не твою «Ладу», а соседний «Мерс», что естественно. Так вот, ты, обрадованный, выходишь, открываешь дверь и… тебя обдаёт зловонием разогретой на костре консервной банки, в которой варили кожзаменитель. А если ты, Бог не дай, выходишь с девушкой, которая наконец-то решилась тебя осчастливить и прокатиться в кафешку…
Казус! Нонсенс! И никакого консенсуса.

После трёх недель проживания в непрерывно работающей бане, гражданам становится лень даже думать. Мысль засыпает в головах, с трудом протискиваясь иссушенными мозговыми извилинами. Организм работает на оперативной памяти, которая ещё осталась на местах. Рецепторы работают на пределе и требуют жидкости. Выдавливают из кожи пот, дабы та не превратилась в такыр, что в переводе означает растрескавшаяся земля. Но жидкость лучше в виде кваса, газировки, минералки, сока, лучше пива, вина, молочка, кефира, чая, кофе, но ещё лучше просто воды, много воды, непрерывно воды, воды, воды-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-ы.
Взгляните на какую-нибудь медузу. На солнцепёке она тает быстро, а ведь на 99 процентов состоит из воды. Правда, у человека есть сообразительность, но и она в жару отказывает. Тупизна остается, ей некуда деваться.
Каменщик на стене тупо смотрит на кирпич, точно не зная, что с ним делать. Ученый тупо уставился на колбу, размышляя: зачем она здесь?
Скверный работник тупо смотрит на шланг, из которого почему-то не течёт ни черта. Подносит к носу, нюхает, заглядывает внутрь… В этот момент - мощная струя в рожу. Улыбается, доволен. Особенно довольны пацанята, которые ему всё это устроили.
Ещё недавний пылкий влюблённый, тупо смотрит на свою подружку, не зная, что, собственно, с ней делать, а?
Учитель тупо смотрит на учеников, забыв предмет начисто. Выходит из положения рассказом о золотых годах своего ученичества.
Писатель тупо уставился на чистый лист, потихоньку соображая, что хочется ему только одного: бултыхнуться в ванну, в корыто, в лохань, в реку, наконец, которая не так далеко, Левбердон, так называемый. «Левый, левый, левый берег Дона…» А чего, поехали…