Йумарист Коклюшкинд : Производственный хардкор ( НА КОНКУРС )

Что такое настоящий производственный пиздец? Настоящий производственный пиздец – это когда зарплату не платят четыре месяца. Как у нас, на фабрике «Красный протезист». Я вот раньше, когда только работать начинал, думал, что фабрика – это когда ни хуя не делаешь, и тебе зарплату дают, а на самом деле оказалось, что фабрика – это когда ни хуя не делаешь, да еще и ни хера не платят тебе за это. Хуйня какая-то, короче, вышла.
С утра нам с Петей Мойдодыром нужно было вытачивать на станке заготовки для протезов, но мы, посовещавшысь, решили, что ну ево на хуй, пусть это делают какие-нибудь другие терпилы, а сами легли на траве перед цехом и стали рассказывать друг другу анекдоты про Горбачова. У нас с Мойдодыром вапще сложились правильные отношения. Мы с самого начала постановили, что изготавливать протезы – это западло для нормальнова пацана, и стали всячески выражать свое несогласие с нашей профессией. Ну, типа, там, спецыально упарывать детали, выжигать на фрагментах протезов матерщину и далее в том же духе.
Валялись мы на траве до самого обеденного перерыва. Потом появился наш электрик Сеньор Псориаз и стал за каким-то хуем нам загадочно улыбацца. Я сначала не понял, к чему он клонит, а потом он достал из-за пазухи какую-то пластмассовую бутыль и погнал тереть, што у него есть чудодейственный эликсир.
- Если занюхать – говорит – то сразу хорошо так станет, легко на душе, забалдеешь. Начинаются приятные видения.
Я даже не успел спросить, чо там нахуй за приятные видения, а он уже дальше чешет.
- Надо – говорит – долго дышать ртом, а то запах гадкий, бля. И потом накатит волна блаженства. Главное, с самого начала не рыгать, а то Валя Электроник не выдержал, стал рыгать, и нихуя потом его не вставило, а наоборот – скорая увезла.
Мне эта затея сразу как-то пришлась не по душе. Я уж было отказаться хотел – знаю я этих пидоров-электриков – да Мойдодыр вдруг живо заинтересовался. Стал кричать, что он дескать срал на всех и хочет нюхать эту жижу. Они прямо на месте с Сеньором Псориазом стали какие-то пакеты разворачивать, в миску синюю жидкость наливать. Я немного повыебывался и думаю – хер с ним. Так и быть. Попробую эту хренотень.
- Давайте – говорю – вашу химию. Травиться так всем.
Стали мы, кароче, все вместе нюхать. Потом еще наши подошли. Валера Пучеглазый, Витя Викинг, Кощей. К нам присоединились. Вынюхали все аж до черных кругов в глазищах.
- Чото – реву я – хуйня какая-то этот ваш эликсир. Нихуя не вставляет. Лучше уж водка, епте.
И Мойдодыр тоже остался, сцуко, недоволен.
- Хуйово – мычит – тошнотно и кайфа никакого нету. Я с таким же успехом могу и машонку свою клювом пылесосить. Идите вы все нахуй, кароче.
Встал и в цех понес жопу свою.
- Хуясе – думаю – работать штоле пошел?! Еще утверждает, што не берет его…
А Мойдодыр и правда мультик словил. Станок запустил, стал чото там мастырить, протезист херов. Нам с пацыками тоже как-то странно сделалось, заулыбались все, как в цирке. Говорить стало лень.
Завалились мы в цех. Стали над Мойдодыром подшучивать, чтоб он тут самоделкина нам не включал. А этот чорт вдруг как-то странно рычать стал, дергаться. И у станка будто бы плясать. Мы поначалу ржали, думали он прикалывается, а нихуя – оказалось с ним случай производственного травматизьма произошол. Только мы это поняли, когда только уже ему руку к херам оторвало и кровища стала все вокруг радужно заливать.
- Ой, бля – орет – рука моя, где рука! Ааааа!!
А Викинг, бригадир наш, быстрее всех раздуплился, от станка Мойдодыра оттащил и жгут кинулся накладывать. Кричит:
- Сука ты, Мойдодыр, оборудование испортил. Рука твоя, вон, намоталась на шестерню, механизм заклинила. Будем теперь вычитать из твоево регресса.
Ну, пока они возились, до меня суть всех событий-то и дошла. Понял я, что происходит.
Станок-то оказался не простой! Сразу мне в его поведении странности привиделись.
- Отходите! – пацанам кричу – это взбесившийся живой механизм. Ему жертвы нужны, одной клешней он не удовлетворится. Сейчас еще кого-нибудь зажмет – и все.
- Чего-чего? – пацаны не верят, удивляются.
- Того! – говорю – станок, сцуко, ожил и хочет крови! Скорее тащите отседова этого новоиспеченного инвалида.
Стали мы в панике отступать. Кощей с Викингом Мойдодыра выволокли из цеха, Сеньор Псориаз дверь захлопнул и держать стал.
- Долго не простою – ревет – нужно делать что-то, ебаны в рот!
Мойдодыр стонет, каркает по-вороньи. Культей своей смешно ворочает.
А станок уже выпустил из своего корпуса механические лапы и к двери подполз изнутри. Слышим мы как он скрипит, лязгает. И металлическим голосом, как баба на вокзале, вещает:
- У-у-у, бля, подавайте мне вашева недобитка. Не то всех на фарш перемелю. У-у-у!!!
Ну тут я опять быстрее всех этих терпил сориентировался.
- Так просто он от нас не отстанет – говорю – нужно что-то решать с ним, кароче. Или начальство звать или самим разруливать.
- Нет, начальство звать нельзя – Викинг переполошился – если они узнают, что у нас тут такое твориццо, меня сразу с бригадира сымут! Когда два месяца назад Кузьмича обыкновенным самосвалом задавило и то кипиш был, а тут и вовсе какой-то робокоп по цеху бродит.
- Тогда – говорю – надо ему Мойдодыра назад отдать. А то всех сожрет на хер. Мойдодыр все равно уже без руки, а у меня севодня футбол по первому каналу.
Все одобрительно закивали так, идея вроде понравилась, только Мойдодыр один завыл.
- Эээ, братки, не сдавайте меня, ну его нахуй! Протез мне выточат я еще за троих работать буду, впесду это чудовище.
- Что же делать? – спрашываю. Мойдодыра чото и впрямь сцыкотно сдавать стало. Тем более, я вспомнил, што он мне еще и полтинник торчит.
- Нужно бомжа какова-нибуть подыскать – Кощей говорит – и скормить для ублажения чудища этава.
- Точно – усе подхватили – бомжа! Бомжа! Бомжатины ему!
Побежали мы бомжика искать. Мойдодыра пока в теньке оставили – чо ему бегать в самом-то деле после таких травм? До гастронома добежали, смотрим – бабушка-нищенка сидит на ступеньках, поклажу какую-то перебирает. Подошли к ней.
- Здравствуйте, бабушка – говорим.
Она мычит чото в ответ, ни хуя не разобрать. Воняет от нее рыготиной.
- Пойдемте, бабушка, с нами. Мы вам денег заплатим – прошу – Хули вы тут сидите, разлагаетесь?
Бабушка вапще хер догонит чего от нее людям нужно. Делать нехуя. Схватили мы ее за какую-то волочащуюся рванину и потащили. Нищенка чото-там песдит на своем языке, но у нас-то ЧП, делать нечего, тянуть только. Ссала она по дороге, прямо через одежду, пытаясь таким образом свой протест выразить, но мы ни хера не отступили.
До цеха доперли.
- Открывайте двери – кричу – сейчас зашвырнем туды это тело.
Кощей с Пучеглазым кинулись открывать. Открыли – а в цеху все как и было. Станок на месте стоит, урчит, не бегает. Рука оторванная рядом лежит.
- Притворяется – Викинг сразу рассудил – нас чтоле на жадность проверяет? Давайте скорее ему бабушку отдадим и валим отседова.
Стали мы старуху мордой в станок заправлять, чтобы он уже от нас отъебался. Бабуля шыпит, вырывается. Жывотное бля. Хоть бы слово по человечьи сказала, што ей надо. А то все мычит как бугай.
Я на бабушкин затылок слегка надавил – тут и каша кровавая повалила! Станок с нее лицо так профессионально оторвал и зажевал, што любо дорого поглядеть.
- Вот это дела – пацаны говорят – Как здорово все получилось. Давайте оставим их наедине, а сами пойдем корефану деревянную руку делать.
Бросили мы бабушку в станке - пусть себе весело почавкивает. А сами вышли из цеха, штоб не мешать. К Мойдодыру подошли, за здоровье поинтересовацца, а Мойдодыр чото как то хуйово выглядит. Кровищи натекло, рожа бледная.
- Ты как, браза? – спрашиваю.
А он бедолага устал, ответить толком не может, шепчет чото. Разобрать можно только
- Хуй… хуйово…
- Вот блядь! – говорю – совсем пацан загибаецца.
А кощей рукой машет.
- Фигня – смеется – не такой наш Мойдодыр. Чо с ним будет в самом деле? Это он пытается сказать, мол, «хуй со мной что сделается», «хуево вы думаете обо мне». Все
хватит песдеть не по делу, пошли.
Взяли мы адские инструменты и ебашыть пашли.
Пока Мойдодыр кровью истекал, мы клешню ему выточили и раскрасили. Как настоящая получилась клешня. Только пальцев шесть для прикола сделали. Жаль, что Мойдодыр сдох под конец смены и руку так и не примерил. А то б рад был наверно. Лучше настоящей ведь вышла.
Мы так в гробешник ему клешню эту и кинули. Подписали «Ат пацанов» и кинули.
Вдова, помню, растрогалась, стерва.