Зуч : ОФИС-КЛАБ, часть 1

1.

Артем долго разминал в руке стакан с виски. Кусочки льда глухо постукивали о стенки, он задумчиво глядел в золотистую глубину напитка. Истины он не искал. За окном завывала метель, и хотелось просто жахнуть разом, одним затяжным глотком, дождаться, когда благодатное тепло разольется по организму и отправиться восвояси. Зима 93-го выдалась крепкая…

Неожиданно чья-то рука стукнула его по плечу. Оглянувшись, Артем вгляделся в лицо, проступившее из полутьмы маленького бара на Маяковке:
- Оба-на! Жанетта-Лизетта-Мюзетта! Вот это да!
- Привет, Тема – Жанна поцеловала его, на мгновенье приятно обожгла холодной, с мороза, щекой, щекотнула мягкими длинными волосами и оставила на лице едва уловимый аромат тонких духов.
- Тыщу лет тебя не видел! – Артем был искренне рад.
Оба они были родом из одного маленького городка. В той далекой теперь провинциальной жизни, она даже была официальной невестой теминого приятеля. Но нет больше ни той жизни, ни того приятеля. А они, в разное время перебравшись в Москву, восстановили отношения и начали их с «чистого листа». Был даже момент на общей пирушке, когда Тема всерьез подумывал, а не закрутить ли с ней роман, кто еще поймет израненную душу странника большого мегаполиса, как не человек, дышавший с ним одним воздухом детства. Да и собой она была хороша, может, не на всякий вкус, но это даже лучше, Тема не любил стандартов ни в чем. Черт его знает, что бы из этого могло получиться, да только они на той пьянке так убрались, что на предложение Темы Жанетта, пьяно ухмыляясь, ответила совершенно честно:
- Насчет потрахаться, это мы с тобой завсегда пожалуйста. А если насчет любви, то у меня другие планы…
Так она и осталась в его жизни просто «хорошим парнем».

- Как поживаешь? Сколь ж мы не виделись? Год, два?... – казалось, что и она искренне рада неожиданной встрече.
- Да где-то около того…
- Что делал?
- Торчал.
- ?!…
- Вот сижу сейчас, гадаю, эти два года коту под хвост или это ценный эксклюзивный опыт…
- Чего ж в нем эксклюзивного, если сегодня в каждой подворотне… Серьезно торчал-то?
- Да, как положено, по полной…
- А сейчас?
- Завязал.
- Серьезно завязал? – в глазах ее сквозило недоверие.
- Сьездил в Склиф, Жанка и завязал. Там ведь рано или поздно встает вопрос «или-или». Другого не дано.
- Ну и, слава Богу. Что делать-то думаешь?
- Ты меня застала в самый наиподходящий момент. Вот именно этим я и занимаюсь здесь. Сижу и думаю, что дальше. От приятелей своих натурально сбежал, рвать, так рвать с корнем, ты меня знаешь… Хожу один в поле, ромашки мну…
- Понятно – она на мгновенье задумалась, но лишь на мгновенье, она всегда умела принимать быстрые решения – А хочешь, приходи ко мне работать. Я контору открыла.
- О, как… И что же за контора?
- Рекламная фирма. Чем еще бедным гуманитариям заняться. Я – генеральный. Галка, ты ее должен помнить по общим тусам, коммерческий директор. Остальных ты не знаешь, но все наши, из МГУ. Нас всего пятеро, шестым будешь…
- Интересно, - теперь пришел черед задуматься Артему – И чем я буду заниматься?
- Да всем! Ты думаешь, из нас кто-нибудь что-нибудь понимает в этом деле? Все приходится осваивать с нуля. Главное не ссать, заказчики тоже не в зуб ногой – она заливисто рассмеялась – А вообще… Я же помню, ты всегда неплохо писал и с воображением у тебя порядок. Будешь копирайтером. А если потянешь, то и креативщиком.
- Хм… Ну, если зарплаты будет хватать на стакан травы в неделю, то буду у тебя креативщиком.
- Хватит тебе на стакан. И даже шишек. Обещаю. Но только, если не подведешь.

Они чокнулись и разом допили свои порции. Через день Артем вышел на работу.

Офис располагался в проходных дворах на Покровке. Место центровое, но не козырное. Полуподвальное помещение в бывшей пристройке дворянской усадьбы. Покатые своды. Маленькие окошки. Старый дворник сказал, что здесь у графьев были стойла конюшни.

- Так вот, стало быть, где вы копытом бьете – Артем огляделся, стоя на пороге – Мило…

Офис состоял из двух смежных комнат, вторая была еще меньше первой, с еще более низким потолком. «Наверное, пони здесь держали» - подумал про себя Артем. В первой комнате стояли четыре письменных стола с телефонами и факс – сосредоточие всей деловой жизни. Вторая была переговорная, она же и чил-аут, с кожаным диваном, двумя креслами и журнальным столиком. Компьютеров еще не было в помине.

- Ой, ты ж, Боже мой, кого я вижу – расплылась в улыбке Галка, грудастая шпала ростом под метр девяносто, в недалеком студенческом прошлом центровой баскетбольной команды.
- Галюня, дай припасть и облобызать твои горячие уста – хохотнул в ответ Артем.

С Галюней у него была связана одна дурацкая история. Как-то отсидевши теплой компанией в «Фазане», они завалились в ДАС, комплекс МГУшных общежитий на Академической. Был конец августа, и общага была полупуста, многие еще не вернулись с каникул. Галка раздобыла ключ от одной из комнат, и они уединились, чтобы предаться сиюминутной страсти, охватившей их пьяные тела. В самый разгар, на пике вожделенных фрикций, когда кровать подпрыгивала, как телега на ухабах, дверь растворилась и на пороге возникла Наргиз, одна из хозяек комнаты, с чемоданом в руках. Мало того, что она как восточная женщина осуждала всяческое проявленье вольных нравов, так еще и трах происходил в ее постели. Разразился жуткий скандал. На крики прибежали два земляка Наргиз из солнечного Дагестана. Галка под шумок слиняла. А Тема приготовился к драке, заранее заняв позицию спиной к стене и отрешенно думая, кому из двоих засветить первому, чтобы уравнять численное превосходство. На счастье по коридору проходил его знакомый. Мгновенно оценив ситуацию, он принял сторону Артема, и мордобой не состоялся.
Так, не солоно ебавши, они разбежались, и Галку он с той поры не видел. Она ж успела сходить замуж и обратно и к своим двадцати шести годам чувствовала себя зрелой умудренной дамой.

Остальных он не знал. Новенькими для него были Таня, маленькая плотная брюнетка с физико-математического, рафинированная блондинка Яна, выпускница филфака и Николаша, просто пидор, а по совместительству, офис-менеджер, он же секретарь.

- Ну что, давайте, посвящайте в ваше бабье царство – расположился в кресле Артем.

Посмотрев на Николашу, он подумал, что ввиду отсутствия всяческой конкуренции, он здесь будет главный мачо. Девчонки захлопотали вокруг.

По прошествии времени с каждым из вновь приобретенных сослуживцев у него установились свои отношения. Помимо Гали и Жанны, особо теплые и доверительные чувства вызвала у него Татьяна, здравомыслящая, но не лишенная экспрессивности натура, готовая поддержать как любой загул, так и незапланированный аврал в работе. Яна, пока молчала, не вызывала у него никаких эмоций. Но стоило ей открыть рот, как Тему инстинктивно клинило вплоть до бурленья в животе. Ни одного простого словечка не слетало с ее пухлых губ. Все только в восхитительной и превосходной степени. Не один раз он себя ловил на желании рыгнуть или громогласно пёрнуть, когда она выспренне вещала о какой-то несусветной чуши, аристократично отгибая мизинчик с острым маникюром. «Нет, даже лучше было б обосраться, жидко так, поносом» - зловеще думал он, слушая Яну. А потом, когда вонь достигнет ее аккуратненьких, припудренных ноздрей, сказать с надрывом, размазывая слезы по лицу: «Яна, это так трогательно… Так трогательно… Я усрался…» На деле ж с вежливой улыбкой кивая головой.

Две первые недели он перманентно боролся с искушеньем при одном взгляде на Николашу, подойти и уебать с размаху в рыло. Он уже предвкушал, как под косточками звучно хрястнут зубы или мясисто чавкнет нос, выдавливая кровавые сопли из сминаемых хрящей. Тема не был гомофобом, но свои «голубиные» примочки Николаша не то, что не скрывал, а наоборот, как мог, выпячивал, всячески подчеркивая свою «инаковость». Махал ими как красной тряпкой перед носом Темы. Но Тема сдерживался, тем более, что Жанна, зная его взрывной характер, заранее просила Николя не обижать, он очень исполнительный работник, и вообще они его жалеют, поскольку сирота, родом с Казахстана и живет в Москве черт знает как, без прописки, регистрации и даже паспорта.
Но на вторую неделю пребывания в офисе, предел его терпенья был исчерпан, когда Николаша в очередной раз демонстративно проигнорировал его просьбу найти необходимый договор, всем видом показывая, что высочайшее начальство, то бишь Жанка, обязало его сочинить срочнейшую бумажку в три абзаца для какого-то заказчика. Тема затушил бычок и с облегчением подумал: «Ну, слава Богу, хватит этого политкорректного говна, пора расставить все точки на «и». Сейчас встаю и тупо бью по морде, иначе этот гемор будет только нарастать». Весь его прошлый опыт в жизни на уровне инстинктов говорил, что при переходе в новый коллектив, класс, двор, роту всегда случается залупа, когда неформальный лидер пробует на вшивость вновь прибывшего. Надо, не раздумывая, дать отмашку, и, вне зависимости от исхода схватки, ты уже принят в круг, поскольку показал, что не ботаник, а пацан. Но Николаша, прочтя во взоре Темы полную решимость, резко отыграл назад, тут же нашлась и нужная бумажка, и любезная улыбка озарила его нудное чело. Более эксцессов на эту тему не возникало, а к его пидорским ужимкам Артем вскоре привык и оставался равнодушен.
А потом случилось так, что вечером после работы, они с устатку накатили водки, и развязался разговор за жизнь, после которого Тема и вовсе сменил гнев на милость. «Ну что с него и в самом деле взять» - подумал он: «Поздний ребенок. Родители скончались, когда ему еще не было пятнадцати. Рос на воспитании пьющей тетки, пытался сделать робкую карьеру функционера при районном ЦК ВЛКСМ, где его и опидорасили на плановых саунах-собраниях старшие «товарищи», можно только пожалеть… Хотя каждый заслуживает того, что он заслуживает… Ну да, Бог с ним, в самом деле, тоже ведь тварь божья, не лучше и не хуже многих…» На том и разошлись.

Тема постепенно втягивался в новую работу. Собственно, Жанка была права, семь пядей тут не требовалось. В стране нарождался капитализм, каждый день открывалось сотни новых фирм, фирмочек и фирмёшек, которым тут же требовалась всяческая хрень от визиток до буклетов, этим они и питались. Все это выглядело, как позднее описал Пелевин в своем романе «ПНД». Только на более низком уровне, хоть ширпотребного пафоса и здесь хватало. На переговоры они приходили вдвоем, втроем, чтобы, если не дай Бог, один запнется, второй тут же мог подхватить и развить тему, создавая иллюзию непонятно откуда набранного опыта и знаний в таком пока еще туманном деле, как реклама. Реально же по обе стороны стола сидели лохи и изо всех сил раздували щеки. Одни тужились изобразить, что они открыли наикрутейший бизнес и скоро будут ворочать миллионами, так что сделайте нам сегодня забесплатно, зато потом (ага, ага…) они завалят их заказами и все обогатятся. Другие, что было сил изображали, что они собаку сьели вместе с ошейником, и обойди хоть целый свет, лучших цен и качества ну просто не найти. Артема это веселило, особенно после удачно выполненной разводки, по другому эти «переговоры» и не назовешь. «Цирк шапито на выезде» - ухмылялся он: «Театр уездный Мухосранска. Пьеса «На рекламном дне». В главных ролях – отставной козы Барабанщик и Амператор Шепетовки. Без антракта. Блефуют все».

Поначалу его пристегнули к Тане, чтоб набирался опыта и всасывал по ходу. Но уже к концу зимы доверили самостоятельно провести первый заказ. Заказ, это было громко сказано. Так, заказец. Отечественная фирма, торгующая моторным маслом, спонсировала зимние ралли в Подмосковье. Ралли снимало телевидение, и надо было изготовить шесть транспарантов с логотипом, чтобы они попали в кадр. Сроку две недели, деньги были получены сразу, полная лафа. Осталось только взять и сделать. Фирм, изготовляющих первую наружку, было мало, печать на баннерной ткани стоила бешеных денег, а контора, естественно, хотела дешево и сердито. Артем, не долго думая, позвонил своему знакомому художнику Борису, что подвизался дизайнером в мебельной компании. Борис, выслушав условия, даже рассмеялся:
- Темыч, мы это окучим за два дня. Деревяшек у меня в мастерских полно. Купим полотно и через трафарет задуем. Расслабься.
- Да я и так не напряжен. Но все же не затягивай.
- Окей. Сейчас добью спальный гарнитур и через неделю позвоню.
- Лады…
Прибыли там было с гулькин нос, и Жанна даже не претендовала на свою долю. Честно разделив гонорар с Борисом, Артем забыл об этом деле ровно на неделю. Когда же пришел срок, они поздним вечером встретились в мебельных мастерских, где обитала компания Бориса. Это было помещение бывших бань на Таганке. Огромные залы с кафельными полами и стенами едва отапливались, по ночам здесь гуляло эхо и сквозняки. Повсюду штабелями лежала древесина, и стояли древние станки.
- Мрачновато у тебя – поежился от холода Артем.
- Фигня, я уже привык. Работать будем по ночам, днем здесь мастера с рабочими. Пойдем-ка, дунем для затравки и попьем чайку.

Начать они решили с самого, как им казалось, сложного, с шестов. Поковырявшись с час в кучах обрезков и некондиции, они так ничего и не нашли. Тогда Борис скомуниздил со склада плиту ясеня:
- Вот это в самый раз. Вдруг ветрина задует, у них же парусность, какая-нибудь береза или липа переломится как спичка, вот будет конфуз.
- Может лучше дуб? Чтоб на века?
- Да неподьемные будут. Ясень то, то нужно.
- Ну-да, ну-да… Я спросил у ясеня, он сказал хуясебе… Ладно, пошли пилить.

Нарезав на циркулярке двенадцать шестов, они их зашкурили, отшлифовали, покрыли морилкой и двумя слоями лака. Боря еще предлагал сделать резьбу под руки, чтоб удобнее держать. Но Тема запротестовал:
- Не надо баловать заказчика. В следующий раз попросит, чтоб инкрустацией покрыли, и так хоть на ВДНХ не выставляй.

На том и разошлись с чувством выполненного долга. Следующий день решили посвятить покупке материала. Тут вышла первая заминка. Оказалось, что чистого хлопка нет сто лет в обед. Своя легкая промышленность с отвалившей Средней Азией приказала долго жить, а импорт еще только набирал обороты. После десятка магазинов «Ткани», их посетило легкое замешательство. Шелк, парча, шифон, кремплен - недосягаемое счастье времен Совка – хоть ешь известной частью тела. А простого хлопка нет.
- Может, накупим простыней? – предложил Борис.
- Где ты найдешь четырехметровые? Будет шов посередине, не комильфо.
- Ну, ладно. Еще не вечер. Чего-нибудь отыщем.

Логотип заказчика на китайский манер, ноль в ноль, за исключением цветов и пары букв копировал западную марку «Castroll». Положение усугубляло то, что буквы были красные, с белой окантовкой и должны были располагаться на черном фоне для пущего контраста. То есть мало было найти ткань, ее еще надо было покрасить в черный цвет, разрезать и обметать края. Тема ощутил смутные позывы раскаяния в бездарно разбазаренной неделе. Лишь на третий день Борька разбудил его ранним звонком:
- Тёма, проснись, зараза. Я купил сатин! Черный! Даже с перекраской париться не надо.
- Сатин? Что такое сатин?
- Ты забыл канонические семейные трусы, эталон Советского Союза?
- Ааа… А, разве это хлопок?
- Да. Только обработанный особым способом. Короче, сегодня ночью у меня задуваем и дело в шляпе.
- Хорошо.

Вечером, основательно заправившись борькиными шишками, они резали трафарет из ватмана. Потом Борис настроил большой промышленный аэрограф и начал задувать. Что за фигня? Краска спокойно просачивалась через ткань, оставляя лишь едва заметные разводы. Ни второй, ни третий, ни четвертый слой ситуацию не исправляли. Краска исправно проходила насквозь и стекала на пол. Перепробовали все имеющиеся под рукой банки с краской, от акриловой до типографской, никакой разницы.
- Фантасмагория какая-то! – выпучил и без того налитые кровью глаза Борис – Я, кажется, догадываюсь, в чем дело. Сатин – это химически обработанный хлопок, нить делается тоньше и менее ворсистой, следовательно, и пропускная способность увеличивается.
- Я рад за твои аналитические способности – зло отвечал Артем – но обьясни мне, что делать дальше? До гонок осталось ровно два дня, тех самых два дня, за которые мы, с твоих слов должны были успеть обоссать не только два пальца, но и по локоть руку?
Борис мрачно посмотрел на Артема:
- Главное, не бздеть. На Измайловской открылся фирменный магазин «Марабу», я по утру сгоняю за краской для шелкографии, она самая вязкая по плотности. Правда, через аэрограф не пойдет. Будем класть губкой, немного дольше, но все решаемо.

У Темы немного отлегло. Правда, гонорар был давно спущен, а полулитровая банка стоила семьдесят грина. Пришлось в тот же вечер занять четыреста баксов для продолжения работ.
На следующую ночь они продолжили колдовать над транспарантами. Первый же слой лег хорошо, и они минут пять радовались как дети. Потом краска медленно, но верно протекла насквозь. История повторилась только в рапиде. Ошалело посмотрев друг на друга, они синхронно закурили. Затем полночи экспериментировали. А если материю в два слоя? Протекает, но чуть медленнее. А если в три слоя? Течет, оставляя на поверхности лишь скатавшиеся шарики. Пробовать в четыре слоя уже не было желанья. Сука! Кто придумал этот гребанный сатин?! Наверное, чтоб моча из семейников просачивалась сразу и не создавала антисанитарию…
- Я вижу лишь один возможный выход – с потухшим взором вещал Артем – надо резать из красной материи буквы и нашивать на ткань.
- Угу. По девять полуметровых букв на каждый транспарант, не считая белую обводку вокруг каждой. Это нам надо роту белошвеек, да еще накачать их спидАми, чтоб не тормозили…
- Что предлагаешь?
- Выхода здесь нет. Придется красить маслом.
- Это ж ТРАСНПАРАНТЫ! – почти орал Артем – Их, сука, сворачивают и разворачивают, оно ж потрескается и облупиться как твое яйцо, если его сварить!
- Будем наносить как можно тонким слоем. Авось на один раз хватит. – невозмутимо отвечал Борис – У тебя есть варианты?
- Нет – окончательно поник Артем.

Остаток ночи и полдня, благо, что была суббота, они монотонно губкой наносили масляную краску на поверхность ткани. Трафареты уже после первого использования обрастали бахромой, приходилось тут же резать новые, губки забивались. После нескольких бессонных ночей в продуваемом всеми ветрами помещении, оба заболели, Борис истекал соплями, у Темы подскочила температура. На белую обводку сил не хватило.

- Добьем водоэмульсионкой, когда масло высохнет – отрешенной сказал Борис – прямо кистью по контуру.
- Она ж потечет, если снег или дождь…
Борис молча поднял на него воспаленные глаза. Прочитав в них полное смирение с незадавшейся судьбой, Тема лишь кивнул в ответ.

В последнюю ночь перед сдачей заказа, они вновь собрались в осточертевших банях. Тёма даже успел подумать: «Это символично. Где вы так запарились по-черному? Да, в бане…»
Масло выглядело так, словно его пять минут назад положили. В промозглом помещении оно даже и не думало сохнуть.
- У тебя же есть здесь воздушная помпа для просушки древесины – предложил Артем – Может используем?
- Здесь и печь есть. Давай уж лучше просто сожжем. – сьязвил Борис – Масло превратиться в шелуху от перепада температуры, потрескается и облетит. Нет, только ждать.
- Чего ждать?! Утром гонки.
- Слушай, может, позвоним в ментовку и скажем, что трасса заминирована? Глядишь, перенесут.
Тёма молча повернулся и пошел на выход.

- Понимаю – Жанна покусывала губу, выслушав доклад Тёмы о сложившейся ситуации – Не расстраивайся. Первый блин комом. У всех что-то подобное случалось. Заказчику я что-нибудь навру, но транспаранты вы доделайте, у них это не одноразовая акция. Иначе придется возвращать всю сумму.

Гонки благополучно прошли без транспарантов спонсоров. Они же еще три ночи, больные, на таблетках, остервенело красили белую обводку. Водоэмульсионка ложилась плохо, приходилось прокрашивать не один раз, она то и дело затекала под скотч, отбивающий границу, они то отмывали, то домазывали, кляня весь белый свет и в особенности тот день, когда согласились взять эту работу. Последний транспарант по качеству отделки напоминал шедевр Остапа Бендера про сеятеля облигаций. Масляная краска окончательно засохла лишь на пятый день.
Ровно через неделю после прошедших ралли, буквально с хрустом свернув транспаранты, они собрались с духом и отправились в офис заказчика через всю Москву. Транспаранты, свернутые в черные рулоны с яркими красными и белыми полосами, имели весьма зловещий вид. Раз двадцать, пока они добрались до места, их спрашивали, кто с интересом, кто с придыханием:
- Мужики, что сегодня фашисты митингуют?
- Да! – в конце концов, со злостью стал отвечать Борис – На Красной площади, потом штурмуем Кремль! Приходите, шнапс бесплатный!
- Никогда не думал, что у нас столько сочувствующих «наци» - искренне был удивлен Артем.

В душном, прокуренном кабинете их встретили пятеро матерых мужиков преклонных лет. Суетясь, они с Борисом развернули лишь один из транспарантов, который на их взгляд вышел как бы ничего. Но и на нем красные буквы успели местами потрескаться, а белый кант заметно подгулял. Повисла тягостная пауза. Боря и Артем смотрели куда-то под ноги, не в силах приподнять глаза. Наконец, главный из пяти, выпустив тугое сизое кольцо, спокойно произнес:
- Идите на хуй, мужики. И говно свое с собой возьмите.

Возразить было нечем, и они, теперь уже не торопясь, чтобы соблюсти хоть внешнее достоинство, свернули «свое говно» и вышли вон. Транспаранты выкинули на первой же помойке. Пожали друг другу руки и разошлись, не проронив ни слова.

Так Артем лишился месячной зарплаты, но приобрел необходимый опыт, что любую закорючку нельзя откладывать на завтра, даже если времени вагон, ибо в этом скользком деле лажа может случиться на любом этапе. В будущем он такого разгильдяйства себе не позволял, хоть это и не служило абсолютной гарантией от косяков.

Жизнь в офисе тем временем бурлила. Как строился рабочий день подобных коллективов тех далеких лет, основанных, как правило, на старых дружбах и энтузиазме? Да, в общем, не напряжно. Высоких целей никто себе не ставил, на еду и развлечения хватает, ну и ладно. На работу стягивались часам к одиннадцати, если не было каких-то срочняков. В три начинали пить, опять же если не аврал. Кто-то первый многозначительно сопел носом и смотрел демонстративно на часы. Затем Николаша или Тёма бежали в ближайшую палатку. Поскольку коллектив был преимущественно женским, предпочитали легонькое, девочки ликер, мальчики винцо. Или совместно «Сангрию». О, «Сангрия»! Кто завалил в те годы Москву этими полуторалитровыми бутылями с дешевым красным пойлом, низкий вам поклон! По вкусу это был вылитый компот, но после двух-трех стаканов, он ударял сначала в ноги, а потом медленно, но верно по балде. И жизнь казалось такой же легкой, вкусной и веселой. Одной бутылью дело редко ограничивалось. С хорошего заказа брали и шампусик, а то и коньячок. В общем, все зависело от настроенья. Если кто решит, что их офис был приятным исключеньем, он ошибется. Это был закон. Они поддерживали тесную связь как минимум с пятью такими же рекламными конторами, образованными бывшими сокурсниками, картина была общей. Конкуренции друг с другом не было, поскольку той поденщины, с которой они начали, на всех было с избытком. Часто собирались вместе, ходили «в гости» из одного офиса в другой, была даже штаб-квартира – большой офис на Каретном, где собиралось человек по тридцать начинающих рекламщиков. Дым стоял коромыслом! Все еще были молоды, полны каких-то радужных надежд, да просто энергичны.
Но это уже после пяти вечера. До этого еще блюли приличия, мы ж, блин, НА РАБОТЕ, а вдруг позвонят из «Microsoft» и закажут рекламный годовой бюджет! Как умудрялись при этом деньги зарабатывать, сами удивлялись.

Между офисами царило броуновское движение, постоянно кто-то переходил из одного в другой, меняя, в общем-то, шило на мыло. Кто-то, считая, что накопил клиентскую базу и созрел, открывал свой. Все эти сдвиги происходили быстро и эмоционально. Кому-то наливали, провожая, кому-то, уже встречая. Повод был всегда. Яна упорхнула в декретный отпуск, на ее место пришла молчаливая Наташа. Правда, молчаливой она была до первой же попойки. Выяснилось, что она жутко заводная, в смысле, выпить-покурить. Трава, кстати, благодаря усилиям Артема, в офисе не кончалась никогда. Траву постоянно, кроме Артема курил лишь Николаша, она вызывала у него неподдельный рабочий энтузиазм и Жанна не возражала. Девчонки только баловались от случая к случаю. Так проходила незаметно рабочая неделя, а в пятницу, как говорится, и Бог велел, и сам хотел… Гужевали так, словно это был последний день перед крушением Помпеи. Жанка проставлялась из «общака» и пьянка, начавшаяся в офисе, перетекала к кому-нибудь на дом, редко в клуб, которые в массе своей тогда были загонами для малиново-пиджачного бычья. Чуть позже появилась мода на экзотические рестораны, что повсеместно открывались по Москве. Поначалу им приглянулся «Санта-Фэ» на улице Мантулинской, с обжигающе острым фахито на раскаленной сковородке и текилой, но быстро надоело, и они облюбовали маленький кабачок «Таганка-Блюз» на одноименной площади. Там в программе были иллюзионисты и танец живота. Ближе к полуночи разрешалось танцевать прямо на массивных, каменных столах, поскольку помещения на всех не хватало, и вообще была отвязанная атмосфера. Все это были пробы новой жизни, постепенно набиравшей обороты, после глухого и мрачного провала конца восьмидесятых. И в них самих пока что превалировало желанье просто жить, а не гибнуть за презреннейший металл. Бывало, некоторые заказы просто херили, посчитав, что время дороже этих денег.

Но офис, мало по малу, развивался. Сначала появился копировальный аппарат. Затем и первый комп, который приватизировал домашний пидор для ведения документации и писанины. Чуть не по-семейному, на общих сходках, они решали, что первостепенно для развития, исходя из скудного бюджета, хотя, конечно, решающее слово оставалось за Галиной с Жанной. Любая мелочь радовала, как знак их приближенья к будущему благополучью. Не обходилось без смешных эксцессов. В обиход входили жалюзИ, именно так их требовалось называть, и всякой уважающей себя конторе необходимо было их иметь. Жанна заказала тоже на их куцее окно в переговорной, со вторым решили пока повременить. Приехал дяденька, полдня пыхтел, чего-то измеряя, и выписал счет аж на двести баксов. В 94-ом сто баксов были деньги, на них можно было жить разгульно целую неделю или купить вполне себе приличное пальто. Так что Жанна ходила гордая, изредка поглядывая на металлические, отливающие серебром и буржуазным шиком, заменители банальных штор. Но на второй день, как их повесили, в офис заехала ее старая знакомая, что повторила классический путь интердевочки. Три года назад она вышла замуж за шведа и отбыла в Стокгольм. Через полгода развелась и подрабатывала стриптизершей, а, по сути, занималась полулегальной проституцией, пока ей это не осточертело, и она не вернулась вновь в Москву. При одном взгляде на нее Тема понял, что пропустить это никак нельзя. Натуральная блондинка с синими глазами, грудь торчком, потрясающая задница была туго упакована в навороченные джинсы. Когда сели пить, он был в ударе, сыпал анекдотами и обжигал лучистым взглядом ее фигуру и глаза, она кокетливо подыгрывала. Потом набился провожать. Они сделали круг и, купив бутылку итальянского вина, вернулись в опустевший офис. Все, что должно было случиться, случилось. Правда, Тёма сильно перебрал и помнил все в тумане, за что потом себя корил. Все же один момент остался у него в памяти надолго. Она стояла, упершись руками в низкий подоконник и принимала какие-то чересчур акробатические позы, артистично выгибая спину, пока он крепко держал ее накачанную попу в своих руках. Так, что даже сквозь пелену алкоголя, он успел подумать: «Чувствуется, что ей не хватает профессионального шеста. Нет, даже лучше подошло б весло!» Потом она так же артистично и чересчур грамотно кричала, гремели жалюзи, и он кончал со стоном, закатив глаза.

Наутро, едва он переступил порог конторы, как был встречен разьяренной Жанной.
- Блядь! Как нужно так ебаться! – материлась Жанна, указывая на жалюзи – Она их грызла что ли?! Или ты ее насиловал?! Не понимаю!!!
Жалюзи имели вид, словно вчера в них врезался Гастелло.
- Сука, вычту из твоего ближайшего заказа! – не унималась командирша.
- Ну что ж, за любовь надо платить… - блаженно улыбнулся Тема.

Еще полгода мятые как тряпка, жалюзи висели немым укором низменным страстям.