Константин А'Брайен : Маяк

1.

Комменты:

Explicit
23:28 03-11-2008

Ничиво так раскас, тока бес фишки. Бежизнено фсё как-то. Ни фставило.

Японамать
23:37 03-11-2008

Местами оч. хоросо.

Описание девушки – шикарно

Финал не удался.

Безнадёжный
23:37 03-11-2008

Согласен. Концовка не туда не сюда. Так 3, не больше.

Александр Егорович Овчинников
23:50 03-11-2008

Афтор, не пы.сы есчо. Пажалуйста.

Копiрайтер
23:54 03-11-2008

Нихуя то вы не понимаете. Конец – ЖИЗНЕННЫЙ, а в жизни оно так и кончается: серо и скучно. Она не берёт трубку, он перестаёт звонить. Точка.

НеместнаЯ
00:09 04-11-2008

Копiрайтер

А зачем тода об этом писать? давайте фсе расскажем как у кого с кем не срослось. И ладно она бы его бы его кинула после ссоры / измены, а тут и события-то никакого нет, приставал и отшили.

Битник
00:11 04-11-2008

Рубрика перепутана. Здесь креатив ваще-то, а не исповеди всяких дрочунов закомплексованных. Это к доктору Курпатову.

Паскаль
00:17 04-11-2008

«Когда этот парень погрузил нож в бок моего друга, глаза того расширились, и он закричал, вмиг протрезвев»

Автор, ты когда-нибудь видел, как человека на нож садят, тем более пьяного? У меня пацана порезали знакомого, так он до приезда «Скорой» смеялся и рану показывал, чтобы на телефон на память сняли. А потом умер в больничке.

«Жизненный рассказ». Хуета это, а не рассказ.

Kukushka
00:23 04-11-2008

Не понятно, с чего он её критикует, с кем она там встречается, какие у неё взгляды. Его-то это касается вообще? Тоже, хуй с горы нарисовался и лечит её за жизнь. Правильно, Оксан, в игнор его. Героиня понравилась.

2.

Оксана вышла из автобуса, бросила на землю билетик, который она за время поездки скомкала в шарик. Цифры 274096 делали билет несчастливым. Холодный ветер закатил пустую пластиковую бутылку из-под «Спрайта» под козырёк пустой остановки. С ночного неба летел первый снег ноября, ложился на траву и асфальт, на глазах темнея и превращаясь в грязь. Оксана обошла лужу, в которой отражались блики света от окон девятиэтажки на окраине жилмассива. В наушниках плеера звучал «Сплин», Александр Васильев пел:

Завтра забудешь, что тебя короновал,
Что душу цветущую любовью выжег,
И суетных дней взметённый карнавал
Растреплет страницы моих книжек.

Оксана успела на последний автобус, хотя Настя предлагала вызвать такси. Женя, муж Насти, проводил Оксану до остановки. Они весь вечер просидели на кухне, вспоминая институт и потягивая пиво: Оксана с Настей бутылочное, Женя предпочёл полтора литра разливного. Восьмимесячный Ванька, сидя на коленях у Оксаны, двумя ручками неуклюже засовывал в рот бутылочку с тёплым молоком. Глядя на него, Оксана чувствовала нежность и думала о своём одиночестве. В последнее время ей попадались не очень адекватные персонажи. С другой стороны, если посмотреть на жизнь Насти: ушла в академ-отпуск с пятого курса, сейчас устроилась в салон мобильной связи продавцом. Некоторые модели телефонов продавать невыгодно, приходится выдумывать, что у них камера плохая или батарея быстро садится. Зато в другом телефоне камера действительно чисто для вида, но с поставщиками заключен договор на хороших условиях, и проценты за него заплатят больше. Никакой логики. Съёмная квартира, от прежних жильцов остались старый шкаф и диван, обитый потрескавшимся кожезаменителем. Муж работает оператором линии на пивном заводе, рассказывает о каких-то Плетнёвых, которые тоже недавно поженились. Благодаря помощи родителей у них своя квартира, Toyota Vista 2002 года и, тем самым, свободные деньги, дающие возможность брать кредиты или ездить летом отдыхать на Алтай. «Вот, всё уже есть», – сказал Женя. – «Можно жить». Настя поддакнула.

Слов моих – сухие листья ли,
Заставят остановиться, жадно дыша;
Дай хоть последней нежностью выстелить
Твой уходящий шаг.

Оксане вспомнилась фраза какого-то философа: «я хотел бы исключить последствия из вопроса о ценности». Но она не считала, будто можно что-то выиграть, променяв перспективы на их отсутствие. Конечно, Оксана судила со своей точки зрения, подразумевающей как любовь к возможностям будущего, так и удовольствие от того, чем она занимается сейчас. В мае ей предстоит защита диплома, и ни разу за прошедшие годы Оксана не пожалела, что выбрала филологию. Недавно она читала критическую статью Владимира Сорокина «Mea Culpa», где он обвинял филологов в том, что они смотрят на жизнь как на текст. Кто бы говорил.

Песня кончилась, и началась заново – трек стоял на повторе.

Оксана увидела свой дом, возвышающийся за одноэтажным магазином бытовой техники, уже закрытом. В свете неоновой вывески падающие хлопья снега казались голубыми. Оксана дошла до угла магазина, свернула, замедлила шаг. Она смотрела под ноги, пытаясь в темноте различить грязь на асфальте, и кто-то тронул Оксану за плечо. Вздрогнув, она обернулась.

Выбегу, тело в улицу брошу,
Жестоким отчаянием иссечась

Удар металлической ножкой от табуретки пришёлся ей в челюсть.

Не надо этого, дорогая, хорошая
Давай…

Оглушённая, Оксана упала на асфальт, выронив сумку. В первую секунду она не почувствовала боли, – не было вообще никаких ощущений.

Ножка табуретки звякнула, упав на асфальт.

– Ну чё, сука? – спросил какой-то голос.

Удар ногой прилетел ей в живот, следом по груди, перебивая дыхание.

– Сука? – донеслось откуда-то.

Один наушник выпал, другой остался торчать в ухе, с оборванным проводом.

– …берёшь?..

Каблук обрушился ей на лицо, растаптывая нос, рассекая лоб, ещё больше калеча сломанную челюсть.

– ..красивая?…

Когда носок туфли выбил Оксане глаз, боль разложила мир на фрагменты:

Ночь

Снег

Грязь

Ноябрь

Плетнёвы

Сука

Асфальт

3.

В реабилитационном центре, после двух месяцев полной апатии, Оксана как-то днём взяла ручку и тетрадь, которые дал ей психолог. Он предлагал Оксане записывать фразы, чтобы они таким образом могли общаться. Оксана не стала ничего писать, ни психологу, ни другим врачам, ни друзьям, ни родителям. Два месяца молчания. А теперь, неуклюже держа ручку, Оксана таким же неуклюжим почерком, словно только училась писать, старательно вывела:

Да будь я и негром преклонных годов,
И то без унынья и лени
Я русский бы выучил только за то,
Что им разговаривал Ленин.

Знаю, лирик скривится горько,
Критик ринется хлыстиком выстегать:
– А где ж душа? Да это ж – риторика!
Поэзия где ж? Одна публицистика!! –

Капитализм – неизящное слово,
Куда изящней звучит – «соловей»,
Но я возвращусь к нему снова и снова.
Строку агитаторским лозунгом взвей!

Я буду писать про то и про это,
Но нынче не время любовных ляс.
Я всю свою звонкую силу поэта
Тебе отдаю, атакующий класс.

Явившись в Це Ка Ка идущих светлых лет,
Над бандой политических рвачей и выжиг
Я подыму, как большевистский партбилет,
Все сто томов моих партийных книжек.