Lord of the Flies : Тиранозаурус Рекс

Жара давила, в открытые окна дул самум, а куча говна, неизменно лежащая позади гаража, казалась подпрыгивающей и вибрирующей в мутном мареве.
- Ебаные хляби, блять, - неизвестно с чего сказал Минет Ссыглер донимавшему его с утра видению белых медведей, хором ебущих морского льва посреди снежных торосов.
- Хуесосы белые, блять. Хляби ебучие! – говорил Ссыглер медведям.
- Идииии к нааааам, - свистящим шепотом отзывались медведи и махали белоснежными мохнатыми хуями.
- А и действительно! Хули я, а? - сказал Ссыглер и отправился к ним. В зоопарк.

Старый кастролог и кал-химик Пердипратух Али ибн Хуссними-оглы затрясся в своей лаборатории в горах Тора-Бора, вытряхивая из годами немытой бороды полчища мандавошек. Пердипратух не ебался пятнадцать лет, семь месяцев и восемнадцать дней: он в одиночку искал рецепт абсолютного оружия против извечных врагов Истинной Веры, и, наконец, как никогда был близок к разрешению этой проблемы. Заранее подготовленный моджахед-доброволец Фестал Абдельхуй ебу Али бин Ебладен, лежал в сракофаге в состоянии глубокого гомобиоза и медленно втягивал жопой взвесь виагры-сырца и испарения пердипратухова высушенного кала.
В прямой кишке добровольца находилась капсула с агрессивным пресмыкающимся, найденным Пердипратухом в долине реки Ебфрат и любовно выкормленным до взрослого состояния.

Минет Ссыглер вошел в зоопарк и, сначала бодро, а потом все больше замедляя шаг, устремился вдоль вольеров, клеток и редких посетителей. И чем дальше, тем мрачнее становилось его лицо, сильнее и сильнее давила жара, мысли путались, а в глазах все плыло и мутилось. Он чувствовал, что просто охуевает от задроченных, худющих львов, костлявых тигров, как будто сбежавших из какого-то тигриного Аушвица, пингвинов, облитых креозотом для профилактики орнитоза, и бегемота, бздящего в луже грязи. Темно-серые белые медведи лежали в озерце вонючей жижи и не выглядели способными ебать морских львов. Вид их говорил о том, что их самих мучительно долго, годами ебали всухую. Ссыглер медленно развернулся и потихоньку побрел обратно, лузгая семечки и запивая их теплым пивом.

- Тантра, блять! – сказал Пердипратух, – Чи ми ге? И снова затрясся.
- Бебахшид, ман хэйли кам пуль дарам, - замогильно пророкотал он и рубанул рукой.
Посреди кельи-лаборатории появилась блестящая влагой пизда размером метр на метр – портал сквозь пространственно-временной континуум, заслонив собой заставленный клизмами, колбами и кружками Эсмарха стол. Экскремент входил в решающую фазу: доброволец, пробив пространство по ленте Ёбиуса, должен был внедриться под видом туриста в ряды посетителей и завсегдатаев Великого Интернационального Зоопарка города-героя Бердичева, затем, ценою жизни, выпустить разъяренного динозавра на волю. От заклинаний и капель спермы, попавших в портал, вспыхнула искра, сракофаг стал полупрозрачным, завибрировал, потом сгустился и устремился в раскрытую половую щель. Пердипратух заверещал как раненый заяц: «Друд бар дустие Иран ва Русие!» и оглушительно перднул от радости.

Перед покосившейся табличкой «К слонам», Минет приостановился – ведь слонов он никогда и не видывал.
Оказалось, пробиться к слонам было не так-то просто: пространство перед слоновьим вольером было сплошь заполнено галдящими, бомжеватого вида, туристами, вооруженными самой разнокалиберной фототехникой и с остервенением щелкавшими то, что находилось за загородкой. От толпы попахивало.
Расталкивая туристов локтями, Минет наконец-то добрался к цели.
У вольера стояла особь мужского пола, черная, горбоносая и особенно вонючая. По сравнению с вонью немытых, потных тел запах слоновьего говна казался прекрасным парфюмом.
- Агярь мумкене беман комак конид та бэ Кремль беравам? - обратился к Сыглеру скрюченный, поразительно вонючий и грязный, турист.
- Хинди руси бхай-бхай, талибан ебучий, - пробормотал Минет и затряс головой, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чем-то.
- Сматры, дарагой, как слон кюшает: хвостом загрэбает и сует сэбе прямо в жёпу. А головы нэт и нэ надо*, да? - попытался сформулировать турист по-русски.

Минет остолбенело уставился внутрь вольера: действительно, там копошилась чудовищная горообразная масса, подбиравшая толстым трубчатым хвостом куски фекалий и засовывавшая их себе обратно в дуплище, прямо из которого росли два длинных костяных выроста. Но самым страшным было не это, и даже не гигантские шевелящиеся полотна, растущие у чудища по бокам жопы, а два веселых, почти человеческих глаза, один из которых лукаво подмигнул Минету .
«Ёбаный Чернобыль! Ёбаные мутанты, блять!» - до смерти перепугался Ссыглер, выронив бутылку и рассыпав семки на землю, блестящую от втоптанного навоза.
Минет беспомощно взглянул на горбоносую особь и замер от еще большего ужаса: турист встал раком и, истошно вопя "Аллаааа ууу-ахбааааар, блять!", начал медленно заваливаться на бок. Штаны на выпяченной жопе вздыбились, натянулись и с треском порвались. Из дыры на Минета блеснули маленькие злобные глазки и ощерилась пасть, полная мелких острых зубов.
Подмышками Ссыглера появились расползающиеся потные пятна, а из шортов полилось жидкое дерьмо. Минет Ссыглер пошатнулся, пытаясь сохранить равновесие, поскользнулся и ёбнулся в беспамятстве оземь.

Хищник вылетел из порванной жопы террориста стремительно, как пробка из бутылки. Это был Tyrannosaurus Rex (а если верить современным ближневосточным ученым, потомок великого и могучего народа йеблаан, наводившего ужас двадцать миллиардов лет назад на немногочисленные тогда племена жидов и кацапов - исконных врагов Истинной Веры еще с момента Взрыва По-Большому). Несмотря на то, что могучий некогда зверь Пердипратуха измельчал, миллионами лет прозябая в аравийских песках, до размеров мыши, он, вспомнив древние инстинкты, первым делом набросился на бездыханного теплокровного Врага Веры и откусил ему хуй.

Так Минет Ссыглер сходил в зоопарк.

Такие дела.

©2007 Написано в соавторстве: Mizanthrope & Lord of the Flies