шмель : Дидактическая Презумпция-ис цыкла-Пуританский скетч*.Ч I

Эдгар носил на лбу лукообразные морщины,не одни эдинственные.Во время малахольнава чувствования они непроизвольно углублялисъ внутръ эпидермы,либо чужеродно белели.Могучими были надбровные ландшафты,маломальски шишкоподобные.Угадываласъ залихвацкайа кость.Иных образований этногенеза на лобешнике не наблюдалосъ.Каким бывает от дерева свеченъе,когда в сучъё уходит листва,схожее шло и от личища Эдгара,громоздкого токмо лика с аутентичными зарубинами хавальнека,проницательных глаз,малюсенъких ушей.....Он был не так крепок,как производственно жилист.В пору рукописей и Мефодеевщены он бы безусловно сошел за Угодника,приведисъ узреть оного где небуть в зазеркальном урочище,кабы не бородища.Бороды росло ни клока.Обитал Эдгар непременно в многоачатой хижине с хрупкими чердаками,где непрерывно изголяясъ розлагалисъ всякого посола животнаи.И взаправду таки на чердаке эком как в желудке жука...всякоразнаи блески;чернаи,скрипящие от порывов ветра жерди и стропила;..дырявость в рубероиде-как бы горлянки дыхальца для затейлевого хуя?(ггг..апичатка автора)света;некий шепот и мимовольный скрежет,тоска сердечника.Зловещими покровами ночи,под верхушками звезд,хаза могла прорастать гиперболами крылъев со всех чердачных помещений,сняцца с земли и парить ввысъ,напоминая гутаперчевуйу мельницу неразрешимой канвы.Кроме всех перечисленых и прочих фобий и нистандартов,Эдгар безовсяких на то мотиваций увиливая от терапии болел и еще несколькими варъяцеями.....

-а ёпты...Карамбола,да и баста...

Жил правда Эдгар не один,а с карявой сестрицей,которая приходиласъ ему аналогом в свете директив,токмо была абсолютна,как бегущий иной пес другому бегущему бля.Порой бывало два сапога пара удевляли окружающих,находясъ вместе,не только своиме аномальными соотвецтвиями,сколько мучительным и непристойным единством ебона.Были они безусловно одно чудовище,и когда один пигмей обнаруживался без другого,то второй легко и непринужденно домысливался и мерещился.Очевидец таки запротоколировал некогда “Встретил я тут намедни Поварёшкиных…” Тем ознаменовывалосъ,значит,и объяснялисъ случаи сопряженного появления со старта обоих герантафилав в разных совершенно местах.Каково прицтавте:каждый тягал что тот бурлак за собой тенъ другого,так что вкуче с фантомными тенями,близнецов ровно насчитывалосъ десятеро,причем пятеро звалисъ Викторами,а остальные девять по всякаму.

Кароче один ис этих вот Викторов,вследствии сифака,владел мягкофольцетным и разлапистым клювом,откуда по всей теоретеке доносилисъ хлюпы и простанывания,мелкокалиберные трески и выгребал иной раз ис отверствий сахатый хуй?нет –кожеед музейнай бгыгыг.Разумеется клюв страдал отсуствием любого моделированого обоняния,посему наружная чувствительность непревосходила нуля,служа при этом низаменимым прийутом для всякого посола мхов.По старинке накрытый ишачъим одеялом,Виктор за редким исключением восставал от дремучего сна.Што явъ,а што сон,адин хуй докопейки-различия были непонятны и ненужны.Во всех своих посредственных сознаниях он настигал некую тугоплавкую,зудящую,похожую на сапожный нож тайну.Настигал,догонял впереди себя,но никогда не шинковал,жутко опасаясъ крови,ибо и у тайны есть свое тело.Натурой Виктор был ис вечных хуйпоймишто,а утрата хуйпоймичего равняласъ бы у него смерти,поетому отличался он докучи ещо и крайней неспособностъйу убивать.Самым пожалуй большим страхом,которым он завсегда изводился,было раздавить впопыхах полутъмы начаянно лягушенка.Поэтому если он и вычаливался со своей кануры,то никак не квечеру и не в сезон проквакиваний.Достаточно оговорить,что в серцевине полудня он совершал все бытавые аказии,попадался на глаза знакомым и,вернувшисъ в логово,заворачивался в свойо одеяло.Тенденция продолжаласъ.Приходила с промыслов Алевтина.Виктор просыпался по звонку,чихвосто радовался и,стоя с ней рядышком кормил себя и сестру.Если Алевтина гнала его,Виктор подчинялся ей и увиливал спилёныватся.Виктор не сходу научился подчинятся сестре,но бурые скандалеты,во время которых Алевтина c задней мыслёю под видом поцелую кусала брата в гонорею,убедили ипоходрого Виктора жить в строгом послушании.Сестра ведъ первая покинула лоно матери,притом родиласъ с зубаме,а Виктор шел трудно,мешкался и мать сгубил.Их отец,постовой стрелочнек на станции “Копытница”,дал свое роковое имъя старшему,от младшей же отказывался напрочъ,до тех пор,пока спицом подосланная гувернантка с угрозами его не всучила.Эта самая Клавдия и нарекла сироту Виктором и некоторое время сожительствовала с отцом,импровизируя детям мать.От нее могуче штормило апизартроном,которым она смазывала трескавшиеся шахты.Апизартрон запечетлился в виде нирваны и счастъя в наивняково бутарных сердцах всего симейства,только Эдгар колотил тюбики с этой мазъйу и расстраивался,а Виктор снова и снова покупал оную,тупиковал в схоронах,что бы во время внезапной утомительности наведыватся в чулан и,откупорив,мечтать о Клавдии.

Во многогранном же опологеты не распознавалисъ.В заколоченых оконных рамах их хижины росла труба теплоцентрали,чаруя мудрствующим дымовым шлейфом.Иногда ис дыма вылупляласъ какая небуть небезосновательная,сложная по параметрам,нагая бабища и весъма шокирующе плыла над ихними головами,заслоняя половинчато небеснуйу сферу и неторопливо двигала коленастыми отростками.Строгие тополиные сучъя щекотали ее таз,но никто не смеялся,разви што пробегала по арматуре хищная дворняга с мертворожденным котом в зубоскалой пасти.Когда же на подоконнике обнаруживаласъ гайка на 19ть, Эдгар хватал ее и,толкнув дланъйу оконную раму,запускал в шакала.Но всегда промахивался...