10_kg_cocainos : Озверевшие

Камень вырвался из под ноги и скатился с обрыва. Какие-то люди прошли верхней тропой, и одобрительными криками огласили мою оплошность. Пришлось сделать остановку, чтобы отдышаться. Обрыв наполнил туман. Ранее утро. Можно выключить фонарь. Солнца нет, но день обещает быть ясным. Можно сменить маршрут и пойти через плато, но там роса. Нет, не такая приятная, освежающая влага, скорее грязь. Болото. Днем солнце высушит землю, всевозможные гады, в поисках пищи, будут рисовать следы на колчеданных отвалах. Где-то в стороне поселения раздался колокольный звон. Шесть утра. Компас беспощадно лгал, но заросли какого-то зловонного кустарника выдавали розу ветров.
Тень мелькнула в низине и скрылась за верхней тропой. Через секунду раздался крик. Я затянул лямки рюкзака и рванул вверх. Остановился. Прислушался. Шипение ветра резало барабанные перепонки, но это была тишина. Местная тишина. Здесь так всегда. Сократив путь, перескочив через завал, я увидел обогнавших меня людей. Несколько силуэтов склонились над бесформенным мешком. Это было жалкое зрелище. Почти все босые, у некоторых самодельные мокасины. Мужчины были невысокого роста, от силы метра полтора. Две женщины с кульками на пузе в которых были дети. Завершало картину тело. Или то что от него осталось. Голодными глазами они глядели на него, а может это был просто ужас. Я поднял руки над головой и повернулся, показав, что у меня нет оружия. Женщина упала на колени и беззвучным воем изобразила такую гримасу, что мне стало тошно. Я оставил им лопату и пошел дальше.
Когда я дошел до деревни, солнце уже было в зените. Земля раскалилась, и пыль, подгоняемая ветром, ложилась на все вокруг. Казалось , что дома специально вымазаны грязью, а окон в домах просто не было. Но это лишь только иллюзия. Эти дома строили переселенцы из Европы. Все как положено – большие окна, стены из бруса, черепица на крышах. Меня встретил местный священник и мы пошли с ним в шалман.
На холмах я встретил людей, они были напуганы, одно из них зажрал до смерти какой-то зверь.
Ты видел его?
Нет, я помчался на крик, но было уже поздно.
Что за люди?
Да кто-то из местных оборванцев.
Это не зверь.
Я осушил стакан залпом и уставился на него. Он сделал тоже самое, и, потянув меня за рукав, вывел на улицу. Мы подошли к так называемой церкви. Человек наверно сто, вооруженные граблями и косами, в мешковатых балахонах, бурно обсуждали какую-то хрень.
Священник подошел к первому попавшемуся и схватил его за ладонь. На ней была язва размером с доллар. Потом к другому. И там практически такая же язва. Так мы осмотрели с десяток потных ладоней.
-У всех что ли эта зараза?
-Да, у всех, пока кроме тебя и меня.
-Ага, завтра, если у меня вскочит такой же трипер, я отрублю тебе руки.
Мы вернулись в шалман, взяли еще по стакану виски, и священник хмельным языком начал вырубать пробелы в моем образовании.
Испанцы, негры, индейцы, кладбища, иной календарь, женщины, церковь – всё слилось в единый поток бессвязного сознания этого долбанного святилы. И тут он неожиданно выдал.
С неделю наверно, ебанутся нахуй, если б я помнил точно, здесь был Бур.
Я схватил престарелого пездуна за кадык и для профилактики вправил его вставную челюсть.
Бур умер, в Черном Городе, год назад. Он сгорел, мать его так, в собственном драндулете, замочив таких пиздунов как ты с десяток наверное.
Я разжал пальцы и выскочил на улицу. Ебаный старикашка совсем ополоумел от пьянства.
Холодный ветер подул с холмов, а люди у церкви зажгли факелы. И продолжали стоять. Подобрав снаряжение, я направился на плато. Там я нашел удобное дерево. Забрался на него. Потушил фонарь и принялся ждать. Когда дотлела последняя сигарета я уснул.
Ночью мне снился Бур. Его огромная отожранная харя, «чеширским котом» висела надо мной и орала то в одно ухо, то в другое, что-то про свет, потом про тьму. В итоге я врезал ему прикладом винтовки и он сгорел. Проснулся я от воя собак.
Я спрыгнул с дерева прямо в утреннюю грязь. И легкой трусцой направился в деревню. Людей у церкви не было. Шалман был еще закрыт, и я немного успокоился. Собаки куда-то затихарились. Что-то странновато для подобного уебищного поселения. Нечто зашуршало в когда-то сиреневом доме, и странная тварь вылезла оттуда. По силуэту оно было похоже на человека. Все в той же мешковине, как и все вчерашние долбоебы. Лицо было сморщенно, а глаза были какие-то пустые. На нем был ошейник. Тузик блядь. Я пристрелил его. Еще двоих отправил на тот свет не задумываясь. Но когда их вывалило где-то с пол-сотни - я стал задумываться о целесообразности расходования боеприпасов. В центре площади лежал священник, без головы. Я снял с него золотой крест – прибарахлиться рыжьем – оно никогда не лишнее.
Запаса взрывчатки мне вполне хватило что бы заминировать мост, церковь, пару домов на окраине и почту. Две бочки керосина пошли вход вместе с машинным маслом. Когда я поднялся на сигнальную башню, то обнаружил, что пока я все подготавливал, зараженные сгруппировались и в полном ахуе брели в сторону церкви. На центральной дороге появились
вчерашние путники. Я запалил фитиль, и когда думал уже спускаться, в город со стороны холмов ворвался автомобиль. Пыль осела и я смог разглядеть его. Черная развалюха со сверкающими хромированными дисками. Вся эта мразь вместе с пришедшими оборванцами радостно побежали к нему. С диким хохотом из авто вывалился Бур.
-Ко мне мои собачки, ко мне.
Они лизали его грязные туфли, а он щедро раздавал им ошейники. Заметив меня, он поднял ошейник над головой, и поманил меня рукой. Я отпустил шнур и масло вспыхнуло. Раздался взрыв. Озверевшие упыри взвыли.
-Да будь ты проклят Бур!
Я бежал по высохшему плато, и солнце беспощадно жгло мне затылок. Сзади доносился треск горящих домов и гогот ополоумевшего придурка. А ведь старикан был прав, подумалось мне, когда я нащупал в кармане увесистый золотой крест, грамм эдак под сто.