Дима Искра : Intro

Отхаркиваясь технологий hi-tech’а, я почувствовал удар в темя. Концентрические круги разбивали реальность. Я оказался в канаве и солнце, детское как апельсин, поддало мне в темя – я обернулся. Оно звало меня к себе, оно раздвигало ноги как девятиклассница. Как в цирке для умалишенных я захлопал запястьями и кинулся вверх, вгрызаясь ногтями в землю, швыряясь кольями, распихивая их в карманы и в рот. Люминесцентные лучи солнца, солнца – спутника человеческой гениальности, вгрызали фонарную сущность в нее мясо, оставляя ожоги от затушенных о свиную кожу окурков. Я стал складывать лучи в одежду, за пояс, за воротник. Набрав полные пригоршни солнца я опомнился и сел на дорогу, вытаскивая отовсюду лучи, лучики и совсем еще лученыши, поплевал на руки и стал жадно запихивать солнце в рот.
Оно жгло глотку, оставляя язвы изнутри. Язык мой онемел от такого с ним обращения. Самый большой осколок луча, как печеную картофелину, я развернул и запихнул в рот. Кусок был горяч словно восемь патронов очередью. Я сплюнул его и он, упав к моим ногам, зашипел и завертелся.
Прогремел удар, как тысячи медленных Хиросим, плевками на очертеневших от спасения и радиации ускоглазых, плазма брызнула мне в лицо. Так умирают при взрыве плазменных панелей избравшие время Т.
Меня отбросило в канаву и чтоб заглушить боль и скорее глупость положения, принялся из мхов, вырываемых стальными навремя пальцами, выжимать воду себе в рот. Вода была мертва и глоточки нефтяного века масляно – обволакивали мне нутро, объем и форма которого стали явно ощутимыми. Положение в пространстве казалось безотносительным и абсолютным. Мякоть сворачивалась как донорский орган в микроволновке, выворачивая меня с бумажным пакетом с блевотиной.
Следующие за этим два часа я подобно сдохшей канарейке покрывался пылью и собственными внутренностями – жалкими белковыми субстанциями, главенствующими над разумом. Я превращался в кровавую Мэри.
Я открыл глаза.
Календарь.
Шел последний день сентября.