Прохор Шапиро : В коллектив я влился быстро.

У меня изъяли верхнюю одежду, документы и заставили вытащить серьгу из уха. Пока я переодевался, некоторые местные обитатели стали со мной знакомиться. Самым смелым оказался мужичок визуально представлявший из себя что-то среднее между Лёней Голубковым и Адольфом Гитлером.

-Привет.
-…
-Давай знакомится, меня Гена зовут.
-Андрей.
-Подлечиться?
-Некоторым образом.
-Я вот тоже периодически сюда ложусь. Как холодно становится – я сюда. Но скоро выхожу – весна.
-…
-Тебе надо постричься.
-Зачем? Я не надолго.
-Я сам стригу.
-…
-Тебе надо модельную стрижку, как у мумий-тролля.

После этого меня отвели в палату, где уже другой местный житель продолжил консультации.

-Призывник?
-Да.
-Тот мужик, который с тобой разговаривал…
-Гена?
-Да.
-Чего?
-Ты с ним осторожней, он пидорас.

В коллектив я влился быстро. Из четырех палат отделения две занимали вполне вменяемые люди: косившие от армии призывники, косившие от армии уже призванные солдаты, косившие от тюрьмы, разнообразные алкоголики и наркоманы. В других палатах обитали собственно «психи», которых, однако, назвать так можно было с большой натяжкой. У большинства из них диагнозы являлись закономерными последствиями особо серьезными алкогольных или наркотических психозов. Был еще один сильно контуженый танкист (служил в Чехословакии, в Западной группе войск), один деревенский поджигатель, пара бомжей, использовавших больницу в качестве бесплатного жилья (к ним относился и знакомый бомж-гей Гена). Единственным классическим «психом» был только мрачный парень по прозвищу Зуб, во всяком случая, про марсиан в больнице со мной разговаривал только он.

-Тут у нас еще один был, в туалете говно свое ел, - сказала мне, почему-то оправдываясь, медсестра. Видимо, копрофагия, по её мнению была одним из самых серьезных психических заболеваний.