Максим Бородин : Утро 2020.

Утро. Солнышко коронованное. Пощипывают лучики плечики девичьи. Свет мой зеркальце. Молчит.
Лизонька подошла к окошку. Глянула сквозь решетку. Красотищща то какая! Березки пятнистые, како зеборы басурманские глаз жиганский радуют, дорожки русские асфальтированные фраерами азиатскими, на совесть сработанные, гладью своею сердечко юное трепетать заставляют…Велика держава наша, могуча, да коротко время потешное.
Лизонька встрепенулась.
Лизонька нахмурилась.
Зеркальце. Молчит. Шажочек, другой и вот оно чудо прозрачное. Всю правду, да истину глаголящее. Не улыбается Лизонька. Не радуется. Стрелы коронованные, да игристые не возрадуют личико розовое.
Время.
Перекрестилась истово отроковица.
Время.
Мрачно в углу горницы засветился лик Законника. Молчаливого. Сурового. Справедливого.
Время.
Нажала Лизонька кнопку, что у овала мутного. Замерла. Рябь рябиновая проползла по поверхности. Отражение.
Нет!
Это не я!
Зеркало оно просто зеркало. Безмолвное. Бесстрастное. Безжалостное. С той стороны на нее смотрело нечто. Нечто толстое, нечто сочащееся жиром, нечто,чему родители всегда умиляются – смотри какая у нас дочка забавный слоненок. Нечто, всегда смешное. Нечто жалкое.
Нечто недостойное жить
Я тварь. Я уродина. Я ничтожество. Даже кусок дерьма красивее меня. Эстетичнее. Я НИКОГДА не буду счастлива.
И как то разом пролетела перед глазами жизнь ее короткая.
Покаяние.
Детство. Школа. Урок. Доска. Косы. Форма. Плевок. Пинок. Корова! Эй, корова, брюхо не отваливается? Как ты ходить то можешь?Смех. Гам. Громко. Очень громко. Они уходят. Роли поделились. В мире героев всегда должен быть злодей. А злодей – это не тот, кто хуже всех. Злодей – это тот, кто слаб и некрасив. Тот,кто не может за себя постоять. Быть тварью оказалось не так и сложно. Как дела в школе? Нормально, мам, сегодня пятерку получила. Слушай,доча, а почему к нам девочки не приходят? Привела бы в гости хоть раз, показала бы кассеты…
Девочки… Издевательства кавалеров она научилась сносить быстро и даже не плакала. Гораздо хуже было когда появлялись их подружки. Они так просто не отпускали. До сих пор душу жег один случай. Однажды родители купили Лизоньке большой голубой бант. Красивый. Праздничный. Даже в школе она чуствовала себя как то по другому. Словно частичка неба. Классная Ольга Васильевна улыбнулась и похвалила ее на весь класс – “Полюбуйтесь дети какая Лиза у нас красивая!”Дети подхватили - какая у нас красивая Лиза…Они улыбались.Смеялись.
После урока девочки, из тех кого она не приводила домой, сорвали с Лизоньки бант.Одна пнула ее и прокричала – да на тебя седло надо надеть корова и выкинула его в потрескавшееся школьное окошко. И даже не было обиды, другого она не ждала, просто было до безумия больно видеть как полотняный кусок неба, медленно паря, падает в осеннюю грязь….
Упала Лизонька на ноги босы. Покаяние пред Старшими, каждоутреннее всегда рвало душу, да иначе никак нельзя – понятия. Алееет Законников лик в уголке. Полноте. Ласково улыбается. Погоди, дескать Лизка, с тобой мы еще делов таких понаворачиваем, бля буду. И верно. Уж и собираться пора.
Телефоний с мелодиями нормальными, как Законник заповедал в ручки сахарные. Платьице полосатое да с номерком(все подруженьки узавидовались) шестизначным на плечике, да сумочку заморскую с кастетушкой. Эвон и не бабий ксиссуар, шепчутся подружки-тряпичницы, от басурманского не охолонувшие, да он, батюшка, стати бабьей не помеха всегда ухмылялась в ответ Лизонька. Да куда там, шалавам кабацким моды да вкусы понять – хошь тут базарь, а хошь молчи.
А на улице переполох. Волнуются пацаны. Пестрят взволнованно костюмами лампасными. Спадают восьмиуголки заповедные. Глянь, певцы, балагуры запретные появились. Полезла гнойность пиздопротивная из щелей.С гитарами. Поют и хоть бы хны им, блядям . Падают лузги семок на асфальт пречистый. Да впустую. Закрывают кольцом нерушимым боянов от пацанов воровайки. Щерятся пацаны. Харкают зло. Ничего сделать не могут. По всем понятиям вороваек с саблями вострыми Законник на дело поставил, а Ему, предъявлять не моги. Или рискни, коли жизнь недорога.
Не ухмыляется тщедушный тонкорукий музыкантишка, воровайками прикрытый.Хоть и знает кто мазу тута теперя держит. Брызнул пальцами переломанными по струнам. Притих на миг. И посмел. Песнь поганую Законником ,оплеванную запел.
- Надо мною тишина, небо полное тишина, небо полное огня
- Дождь проходит сквозь меня, но боли больше нет,
- Под холодный шепот звезд мы сожгли последний мост,
- И все в бездну сорвалось, свободным стану я…
От Иуда, прости Господи! –зло прошептала Лизонька. - Законника на тебя нет.
И услышали ее словно. Волна по рядам пацанским пробежала. Законы законами, понятия понятиями, но чтобы такое… Заревела братва негодующе. Давили гнид давили, петушили петухов петушили. Да недодавили видно,да недопетушили видно. Не выдержал хват молодой. Хват крепкий, Хват сильный, зоной матушкой воспитанный.
Рванулся.
Не ожидал Хват,что строй вороваек плотный прорвет. Но не растерялся. Только заточку люминиеву, изолентой обмотанную, из кармана хвать, да ррраз в грудинку тощую! Отшатнулся певун тонкошеий и рухнул на брусчатку площади. Да гитара рядом брякнула. Красное пятно расплывалось вокруг тела малохольного .
И поделом.Улыбнулась Лизонька. Зарумянилась. Пригож Хват. Застучало сердечко чаще, да некогда воришку приголубить. Спешит Лизонька.
Взревела пацанва. Заулюлюкала. Воровайки только успевай плеточками по рукам лупить, хоть и велено Сходняком искусство хранить да привечать, но такое блядство сам Законник заповедал изжигать руками русскими, глотками лужеными всасывать да ногами окоемными топтать. Ничего тут не попишешь.
И только опущенные хмурые, откуда ни возьмись , шкодно зашебуршили метлами. Эка небывальщина – музыкантишка дохлый на улочке!
А Коронованное все светит и светит, народ каторжный радует. Спешит Лизонька, утречко еще, а ведь столько еще успеть нужно.
Кафе он всегда называл кафетериями, а кино кинематографом. Если сидеть за столиком рядом было еще куда ни шло, но смотреть вместе фильмы было решительно невозможно. В любой момент можно было услышать что нибудь об “офигенной” работе оператора, под самым ухом ощутить восторженный хлопок ладонями, от очередной якобы интересной режиссерской находки. Совместный просмотр телевизора превращался в тренировку самоконтроля. Ух ты! Тема! Черт, какая игра словом!Ты заметила? Конечно заметила, сидела здесь и прям вот за каждым словом палила!Фу, стэнд ап говенный, на хера микрофон тут торчит?Бездари!
При всем при этом содержание новостей как то оставалось в стороне. Даже взрывы и убийства в его восприятии превращались в “тему” или ”нудятину.”
Подчас эта беспардонность раздражала. И весьма сильно…

Ан телефоний задергался в сумочке холщовой. Мелодия нормальная заиграла. Любимая песня Законника, всеми Толковищами да Сходняками одобренная и рекомендованная. Под нее он болезный(у Лизоньки сладко екнуло в сердце) край таежный топтал, под нее пацанов на супостатов поднимал. Под нее кремлевским сюртукам красноперым, землю да волюшку просравшим, да проссавшим глотки вспарывал. Под нее же тряпку звездно-полосатую оплевал на глазах у посла заморского. Гуляй братва!
Затянул хрипло голос боянов. В саму душу нацелился. Навернулись слезоньки на глаза.
- Расскажу я вам братишки по побег,
- В Красноярске в 62м году,
- Нас в бригаде было сорок человек.
- Лес валили. Умирали на ходу…
Зябко Лизоньке вдруг стало. Страшно. Это ж ум за разум зайти должен, чтобы людей заставиь лес валить. Давно уж в дебрях таежных китайские фраера сосенки да ели наземь роняют. Таков договор нерушимый меж Российским Пацанством да Республикой Китайской. Что горит - мужикам азиатским, что мужики сотворят: товары, али забавы - то пацанам российским. Правильно это. По понятиям это.
Вздохнула Лизонька. Взяла трубочку. Приветствие заповедное да державное.
- Живем братва!
- Живем братва. Иду я, уже иду. Опоздаю чуток. С покаянием сегодня немного дольше промаялася.
- Поспешай. Сегодня твоя привычка опаздывать совершенно не к месту.
Гудки.
Спешит Лизонька, семенит, ножками перебирая. Вот Круга улица, меринами да бэхами запруженная. Не проехать, не пройти. Велик Законник, да автострады новые справить, чтоб всем хватило и ему пока не под силу. Вот додавим либералие, да красноперие внутреннее заживем. А пока рано.
Перекресток Кати Огонек, мученицы пречистой блядями отравленной, и бульвара Бутырки березками засаженный. Вот и Площадь. Приостановилась Лизонька. Глянула ввысь.
Стоит Картавый. До сих пор дивится народ странности Законника. Запретил Он по всему Пацанству Картавых сносить. Стоит смутьян словесами охальными исписанный. В тени храма стоит. Храма Золотого. Храма небесного. Стены его мученикам святыми испещрены. Тут и Коля Чечен и Гуфи, Петя Пересвет да Радик Тамбовский. Смотрят на Картавого пресветлые. Оценивают будто.
Но не помеха статуя сия гнойная духу русскому. Не препона. Ибо народ наш не вождей ныне почитает. Не блядейих с лонами вздувшимися. Ибо дал Господь понятия народу, а ежели с понятием, то любые горы свернет человек наш и безо вертухаев с автоматами. А меж громадами сумрачными экран рябит. В пять саженей высотой. Должен народ знать чем Толковище, Старшие да Сходняк занимаются.
И Законник.
Купила Лизонька у лоточника хрустиков соленых да присмотрелась повнимательнее. Новости. Опять на братвунашу звездно-полосатые из за океана попердывают. Насрать уже не могут. Понимают сучары потные кому теперь парашу жопой, прости Господи, давить.
…Как заявил официальный представитель Российского Пацанства после встречи с делегатами США и Европейского Халифата, у него, цитирую “Звезды на плечах, со мной нельзя так вести.” После чего пристяжь официального представителя схлестнулась с охраной делегатов. Только перья засверкали. Мяско с кровушкой полетело. Крепки морды западаэнские, да куда им против бойцов зоной-матушкой закаленными….
…И о других новостях(ведущая широко улыбнулась золотыми зубами). Индия нанесла ядерный удар по Пакистану. По предварительным данным погибло около двух миллионов человек. Премьер-министр Индии на экстренном брифинге заявил, что военные действия со стороны его страны спровоцировало “тотальное игнорирование природоохранных инициатив Индии пакистанской стороной”. Напомню, что согласно сообщениям из индийского МИДа Пакистан неоднократно нарушал пределы Пешаварского горного массива, где проживает занесенный в Красную Книгу вид, так называемых игнатовских сусликов. Сегодня ситуацию нам прокомментировал глава Толковища. Он рассказал, что на данный момент Пацанство не видит смысла вмешиваться в ситуацию, и подчеркнул “сявки режутся, пацаны лавэ считают.” А теперь о погоде расскажет мой коллега Иван Баня.Иван?
Спасибо Миклуха. С погодой нынче полная жопа…
Захлопала Лизонька в ладоши. Эк наши чужаков иностранных! Пусть знают удаль русскую, да хитрость воровскую! Ишь ты не нравимся мы им, фу ты ну ты о сусликах не думали. Получайте теперь!
Ой да, что ж это я, бежать ведь надо, совсем времечка не осталось и что то Коронованное вдруг за тучки зашло. Ой не к добру. Ой не на радость девичью захмурилось оно…
Почесала Лизонька изо всех сил. Ботинки шнурованные только и сверкают. Шлепает дева по лужам, знай себе брызги на платье полосатое плещут…
В первый раз очень сильно тряслись руки. Нет, райдер был вроде нормальный без звездных понтов типа чтобы в гримерке было все розовое,на входе стоял негр в костюме от Роберто Кавалли и держал на цепочке клыкастого карлика. Минеральная вода без газа, апельсиновый сок, и бутерброды с ветчиной. Скромно и со вкусом. Но было чертовски страшно - где это видано чтобы соплячка привозила в город звезд если не мирового, то уж точно европейского уровня. Страх был даже не из за денег, хотя истратила она все, что могла и даже больше. Нет.Под ложечкой сосало из за другого. Было ощущение чего то такого необъяснимого, и от того невероятно жуткого. Приедет ОМОН, будет теракт, в последний момент у солиста пропадет голос, рухнет крыша и в конце концов нападут инопланетяне.При этом катаклизм должен произойти как раз в тот момент когда организация ее первого концерта близится к финалу.
И сейчас стоя за кулисами, слушая группу, выступающую на разогреве, руки просто ходили ходуном.
Тишина. Даже перестала фонить правая колонка(не забыть наказать звукаря).Тишина.
Первые аккорды. Восторженный рев зала.
Если бы ее сейчас кто нибудь спросил, что такое счастье она бы ответила. Да, она бы нашла что сказать….
Но никто не спрашивал.
Вот и Проспект. Вот и Площадь. Бурлит народ. Воровайки с овчарками только и успевают их на шеренги делить.
Тебе шнырь в эту колонну, ты мужичок сюда вставай, господ отрицал мы попросим сдвинуться влево, ну а вас ветеранов блатных милости просим поближе ко сцене.
Успела.
Из последних сил Лизонька протянула хмурому усачу о перстнях синих на пальцах билет.
Успела.
Лизонька заработала локтями бо немало бузой русской занималась.Заворчал народ, да не перечит. Какое там! Туда – к сцене, поближе…
Успела.
Враз тысячи глоток замолчали. Тишина.
Он вышел на сцену, в той самой телаге. В тех самых сапогах, с той самой заточкой, ручка которой лихо торчит из за голенища. Все как тогда…
Законник обвел толпу взглядом суровым. Нахмурился, пригорюнился.Пошто молч.ите – спрашивает словно. Поднял вверх кулак и шепотом, почти неслышно прошептал – режем мусора…
Толпа встрепенулась, воровайки с трудом удерживают чудовище многорукое, многоногое.
Два крепких братка вывели на сцену вопящего старика. Стальной уздой пальцы молодецкие мусора сдерживают. Не спрятаться от воли пацанской.
Режем мусора – прошелестела толпа.
То ли горло пересохло, то ли от страха – дед замолчал.
Ррраз и ножичком по горлышку. И аукнуть мусор не успел. Дружкам своим красноперым привет от народа простого передавай. Кончилась ваша власть. Волюшка.
Рухнул старик на сцену. Затряслись члены мусорские в агонии.
Описывает Законник по сцене круги. Что лев в клетке. Совсем затих народ. Словаждет.
Улыбнулся Законник. По родному так – как мамка прям. Кулак вверх поднял. Да глотку луженую раскрыл.
-Живем Братваааа!
Тишина.
-Живем Братвааа!
Тишина. И только Лизонька робко подхватила.
-Живем Брааатвааа!
И тут народ поднялся.Все. И стар, и млад, и топнувшие, и отсидевшие и будущные, все в один голос.
-Живеееем брааатва!
Со всех сторон давили люди. Свои. Родные люди. Радость, радость кругом. Изо всех сил Лизонька шагнула вперед. Ноженька ее наступила на платок, неведомо как попавший на брусчатку площади. Он лежал в грязи, голубой лоскут плавал в бурой осенней грязи. Каблук. Еще один. Лизонька этого не видела.
Все,все у нас будет хорошо.И либералие гнилое передавим, и красноперие нукающееся перережем, и заживем, заживемна зависть Амеркикам и Европам распроклятым. Баланды будет вволю, песен честных сколько хошь лишь бы не прекращалось это сладкое, это светлое, это настоящее.
-Живеееееееем браааааатваааааа!
Если бы ее кто то спросил что такое счастье она нашла бы что ответить. Да,она нашла бы что сказать.
Но никто не спрашивал.