Дикс : Аффективный психоз

Тропка наконец вывела его к подозрительной норе, вход в которую был обвешан золотистой свалявшейся бахромой.
Толян с утра ничего не жрал и уже успел достаточно притомиться, поэтому он не раздумывая полез в нору, на ходу расстёгивая рубашку. Но, пройдя по длинному сырому коридору, из потолка которого свисали корни деревьев, он вышел скорее на кухню нежели в опочивальню. Тесное помещение имело закопчённый потолок, узенькое круглое окошко, затянутое бычьим пузырём и грязную жирную плиту, примостившуюся у правой стены, на которой в кастрюле кипели отрубленные человеческие ноги.
У плиты стояла горбатая лиса в рваном сарафане и периодически помешивала содержимое кастрюли кривой деревянной мотыгой.

У Толяна отвалилась челюсть.
Он даже не подозревал что так можно запустить ногти на ногах!
И действительно - лиса стояла босиком на глиняном полу, а на пальцах её ног отчётливо виднелись кривые чёрные когти, частично даже взрыхлившие глину под ней.

Толян с удивлением посмотрел ей в глаза.
Лиса похоже смутилась и уставилась в пол, на когти, но поймав взглядом какую-то квадратную мышь, ловко юркнувшую под обеденный стол, бросила свою мотыгу и ринулась за ней.

Лиса почти полностью залезла под стол - торчал лишь мятый сарафан с нарисованными на нём матрёшками и кривые чёрные задние лапы, когда она вдруг стала плавно погружаться в пол. Он был как будто он вовсе не из глины, а скорее из киселя или чего-то подобного, такого же вязкого и затягивающего.
Всё казалось дурным сном, который всё никак не заканчивался. Толян принялся тереть глаза.

Лиса полностью погрузилась в землю под столом и сейчас оттуда торчал лишь клок рыжих волос с её хвоста.
Ноги в кастрюле задёргались, зашевелили пальцами и повалил пар. Пена полезла из закипевшей кастрюли на пол, заливая огонь на плите и мерзко шипя.

А Толян всё так и стоял. Стоял и не решался что-либо сделать.
Будь он в канализации - без проблем закрутил бы сейчас вентиль и сон закончился. Но кухня в себе вентиля не содержала.
Разве что под раковиной..

Он сел на корточки перед тумбой, на которой была установлена ржавая эмалированная раковина, и открыл дверцу.
В лицо пахнуло сыростью и гнилью зловонной выгребной ямы.
Никаких труб и вентилей. Лишь огромная круглая сырая нора, уходящая вглубь.
Толян прислушался - из её недр доносилось чавканье и слышался хруст. Затхлый воздух щекотал ноздри.
Мгновением позже оттуда раздался громкий душераздирающий вопль, заставивший Толяна в ужасе отшатнуться - там кого-то определённо поедали живьём.

Взвизгнув словно испуганная и тупая жирная девчонка, он подорвался бежать из кухни, но выбежав обратно в коридор не смог найти в нём выхода из норы и по инерции понёсся куда-то вправо, по квадратному коридору, обшитому ржавыми металлическими листами, пол которого был устлан массивным холодным кафелем.
Холодные люминсцентные лампы, развешанные по потолку через равные промежутки, мелькали над головой.
Толян бежал и бежал, не задумываясь ни о чём.
Но мысль о том, что он забыл дома тетрадки, всё-таки посетила его, когда коридор плавно перешёл в кабинет алгебры и геометрии его родной сто шестьдесят пятой школы..

***

В классе никого не было. Горели яркие жёлтые лампы, так напоминая тёмное зимнее утро, когда приходишь в школу, уткнувшись носом чуть ли в не ботинки и входишь в кабинет, оставляя мёртвую пустоту ночи у себя за спиной. За фиолетовым ранцем с бренчащими на дне карандашами и ручками.
Ручка, карандаш и линейка. И конечно резинка. Koh-I-Noor.

В кабинете горел свет, потому что окна были завалены снаружи землёй.
Внешнее стекло практически в каждом окне было разбито и продавлено, но внутреннее держало массивную земляную толщу. Кое-где проглядывались корни и куски полиэтилена.

Толька медленно прошел среди парт, оглядываясь по сторонам. На полу виднелись куски разбитого стекла и извёстка, осыпавшаяся с потолка. На партах толстым слоем лежала пыль. В конце класса, во всю стену, висела массивная зелёная доска.
И сейчас на ней было написано жёлтым мелом, жирными идеально ровными и пугающе правильными буквами - "ОН ПРИДЁТ".

Ему стало не по себе.
Кто должен прийти? Куда?
Почему школа так выглядит?? Ведь скоро экзамены..
На все эти вопросы не находилось ни единого ответа.

Впрочем там есть выход. Есть ещё одна дверь, справа от доски.

(Странно, ведь раньше её там не было?)

Толян толкнул дверь и она легко открылась, лишь слегка скрипнув петлями.
За помещением класса располагалась небольшая комнатка. Типа лаборантской.
Но сейчас её всю почему-то занимал массивный и угловатый седан Ниссан Лаурель, восемьдесят первого года выпуска.
Колёса заменяли четыре промасленных домкрата.
Стёкла были затонированы зеркальной тонировкой, покрытой пылью и царапинами, капот продавлен вовнутрь и в общем вся машина имела на себе множество ржавых пятен и жёлтоватых гнилостей.
Комната была очень плохо освещена - слабая шестидесятиваттная лампочка едва разрезала тьму, освещая лишь очертания автомобиля.

Толька нашарил ручку, открыл водительскую дверь и с криком отшатнулся назад:
За рулём сидел его сосед - но мёртвый!
Глаза его были зашиты мелкими стежками капроновых ниток.. Кожа - вздувшаяся, синеватая, на руках жёсткие чёрные волосы, которые странно обвивали руль.

Толян заныл. Разрыдался как баба. Его слабая психика не выдерживала напора всех этих шокирующих обстоятельств и невообразимо пугающих мелочей.
Он попятился назад и сел у стены на старый аккумулятор.
Содрогаясь и дрожа всем телом, Толька хлюпал носом и периодически подвывал.
Шорох, раздавшийся в Ниссане заставил его покрыться холодным потом и убрать руки от лица.
Он посмотрел в сторону водительской двери.
Сосед пытался оторвать руки от руля. Голова его безвольно свисала вниз, но руки периодически дёргались, отрывая от себя волосы, опутавшие руль.

Неожиданная слабость в ногах не дала Тольке подняться. В ужасе он молча смотрел на то, как труп пытается освободить свои конечности.

Откуда-то накатывал странный звук. Низкий, гнетущий гул, в котором всё чётче прослушивалось тонкое неразборчивое пение на незнакомом ему языке. Из-под капота Ниссана медленно вытекал густой жёлтый дым, стелясь по полу и приближаясь к нему.
Лампочка замигала и погасла, погрузив всё помещение в кромешную тьму. Лишь узкая полоска света из дверного проёма, ведущего в класс алгебры и геометрии не давала тьме сомкнуться вокруг него.
Хруст отдираемых от руля волос стал ещё более громким и отчётливым.

Толян на инстинктах, трясясь мелкой дрожью сполз с аккумулятора и пополз на четвереньках к двери за которой всё ещё был свет.

Но дверь захлопнулась сама.