Мышкинъ : АЛКОГОЛИК, СМОТРЯЩИЙ В ЗЕРКАЛО. (репост)

Мой милый гой, ты помнишь, как щетинилась судьба, изрыгающая тебе похмельным зачатьем на свет божий. Помнишь ли ты, как распростертая длань тоски - бога мужиков, сверлящая твою душу пьяненькими и добрыми глазками батяни, указывала тебе путь в кабак – действительную церковь безвременья. Вспомнишь ли ты, как сломалась грань стограммовой жидкости и ухнула в тебя палящим и обжигающим вкусом терпкого плесневелого хлеба. Забыл ли ты свои завьюженные обещания, всплывающие желчными остатками в маленьком окошке канализации. Где же твой азарт, шипящий и бурлящий пеной, исчезающий в засаленных и замызганных кружках, оставляющий мутную коричневую боль. Догадываешься ли ты, как бесцельное существование приобрело покорность, побрякивающую галерными цепями. Ты, наверно, до сих пор не определился с мыслью, за «белых» ты или за «красных», ведь то и то можно пить, к тому же там и там были евреи. Заметил ли ты, как из упругого пупырчатого корнишона, источающего уверенность и жесткость, превратился в опухший, расплывчатый и просроченный огурец, набухший лицом и заплывший брюхом. Больно ли тебе от мысли, что ты нужен только для массовки и пасторальных сцен. Крепка ли до сих пор твоя уверенность, как крепок твой напиток. Жив ли еще дядя Коля, вечно наполненный до краев сорокаградусной житейской, плюхающий в тебя афоризмами прожитого и вызывающий у тебя трепет и уважение. Ты все так же ненавидишь глянцевую жизнь и любишь пластиковые стаканчики. Тебе все еще нужен мудрый начальник, а не тупой создание по верх тебя, в которого летят твои комки слюней. Ты же знаешь как, уверен, что так, но опять захмелевшая нога соскальзывает с точки опоры, и снова лицом в грязь. Но ты все еще так же упруг, как мячик, только амплитуда движений сокращается. Снова и снова ты разочаровываешься обманом искренности пятого номера, как в южной могучей и влекущей красоте, очерченной смуглостью и цыганистой оболочкой, манящей тебя в бездну желаний, а там лишь раздавленная мужчинами плоть и солоноватые слезы горечи, обдающие ледяным душем твой член. Плавится ли твой стеклянный взор при звуках скрипки, отбивающих твою требуху полутонами безграничного грифа души. Помнят ли тебя друзья или ты остался в них искренним и бесполезным куском веселья. Роняешь ли ты сдавленные слезными железами комки воспоминаний о родных, ухающие в тебе бреющем полетом безысходности. Все так же ненавидишь столицу не понятно, чьей страны, выплевывающую в твою общность возвращенцев, привносящих и умножающих злобу провинции на жизнь, уносящую ее от тебя на шикарном лайнере в будущее, оставляя тебя там, где ты есть. До конца ли тебя убедили в том, что ты сам виноват в том, что ты есть.

Нет, брат, это не я, это время, ведь тогда я проживал свой золотой век счастья, короткий, как пушечный выстрел бабьего лета.