Эдуард Багиров : Как я великому пианисту рояль в Москве искал

Где-то с год назад в Москве произошло адское событие, по уровню эксклюзивности задвинувшее любой организованный за огромные деньги частный гиперэвент: Москву впервые за два десятка лет с кратковременным частным визитом посетил великий пианист Николай Демиденко. И не на минутку проездом, а на несколько дней! Событие было настолько зашифровано и по всем статьям инкогнито, что рассказываю я вам об этом лишь спустя уже целый год.

В связи с этим визитом в чрезвычайно узких кругах поднялся настоящий кипеж. Разумеется, каждому хотелось услышать великого маэстро вживую, но ни у кого в этих узких кругах нет рояля. Да, в Москве ни у кого из моих знакомых приличного рояля нет. Приличный рояль для маэстро такого уровня стоит по жесткому минимуму не один и даже не два десятка тысяч евро. А точнее - шестьдесят тысяч. Это на фабрике в Италии, без растаможек и прочих чудес.

Короче, выражаясь по-русски, самый простенький крохотный кабинетный инструмент уровня великого маэстро стоит сто штук зелени. Сраные ямахи не предлагать, пожалуйста. Пусть на них всякие мацуевы по пиццериям для лохов лабают, простите мне некоторый снобизм. И хватит уже о роялях, а то меня сейчас снова занесет на пару гигабайт, а это неинтересно.

Итак, руководствуясь принципом "на безрыбье и жопа соловей", в несколько минут был ангажирован зал ресторана ЦДЛ. Организовали с кондачка, на дурочку, в несколько, повторяю, минут. Москва, будни, белый день. Идите-ка, найдите при стечении таких обстоятельств приличный рояль или тем более зал, а я на вас посмотрю.

Прийдя туда чуть пораньше Николая, очень быстро я понял, что рояля в ресторане ЦДЛ, увы, нет. Есть комод. Старый, раздолбанный, изъеденный жучком-короедом комод с натянутыми внутри струнами. И сие чудовищное сооружение эти люди на полном серьезе называют роялем. И даже играют на нем перед жрущими гостями что-то похожее на музыку. Поразительно.

Краска стыда за битком набитую баблом великую столицу великой державы бросилась мне в лицо. Что же это, блядь, за ерунда такая, подумал я. Где это видано, чтоб в то время как наши космические корабли налево и направо бороздят всякую хуйню - в Центральном, ёб твою мать, российском доме литератора играют музыку на комоде! Михал Михалыч Зощенко попросту сипло взвизгнул бы от восторга, и в восхищении потер бы заскорузлые ладошки.

В полном отчаянии, но еще на что-то надеясь, подозвал я местного лабуха, и попросил опробовать реликт на слух, при мне. Местный лабух сел на стульчик, и натужно вымудил из престарелого агрегата несколько звуков.

Мне стало еще хуже. Последняя надежда на чудо сделала мне ручкой, и истерично выломилась в полураспахнутую кабацкую дверь.

Рояль оказался расстроенным.

Вы даже не представляете, что я в ту минуту испытал.

А уже подъезжали к ЦДЛ приглашенные самые-самые близкие и посвященные. Человек восемь.

И подъезжал уже к ЦДЛ сам великий маэстро.

А я, в безнадеге прислонившись головой к стене, молча стоял у скрежещущего, стенающего комода, и нервно грыз ногти.

Через короткое время в зале ресторана сидели за круглым столом несколько человек. Великий маэстро вкусно кушал водкус, балагурил, и вообще пребывал в отличном настроении. Остальные молчали, напряженно ожидая, когда маэстро соблаговолит прикоснуться к инструменту - понятия не имея, что за кошмар ожидает сейчас великого маэстро. На заднем плане, раздражающе громко стуча приборами по тарелкам, с детской непосредственностью о чем-то громко переговаривались несколько испанских женщин, гостий столицы. И лишь я сидел, будто кол проглотил, и почти не кушал водкус.

Наконец у меня достало смелости наклониться к сидящему рядом маэстро, и собрав в кулак всю волю, с деланным спокойствием произнести ему в ухо:

- Коля... рояль расстроен.

- Мне похуй, - с непринужденностью уже совершенно искренней ответил мне утонченнейший маэстро.

И приподнялся из-за стола.

И пошел к инструменту.

Я замер.

Через несколько нот толпа жрущих испанок перестала стучать приборами по тарелкам.

Еще через несколько нот в ресторане ЦДЛ сама по себе воцарилась гробовая тишина.

Мороком растворившись в воздухе, безмолвной скульптурной композицией сгрудились в незаметном уголке местные официанты.

Схлопнулся карточным домиком и исчез с глаз развеселый учтивый менеджер ресторана.

Прилипнув к стене, превратился в соляной столп несчастный кабацкий лабух.

Великий маэстро Николай Демиденко играл Шопена.

****************************

На следующий день маэстро сыграл дома у финансиста ***, недавно отреставрировавшего купленный за нереальные деньги коллекционный рояль ***, принадлежавший некогда самому ***. Имен и названий, извините, не упоминаю. Может, лет через десять. Да и то не факт. Но это ведь и неважно.

Дома у финансиста собрался совсем уж узкий круг самых ближайших. И все мы еще раз с огромным удовольствием послушали великого маэстро.

Никакого напряжения я в этот раз не испытывал: рояль был превосходен, настроен безупречно, маэстро был в настроении, и всё было непередаваемо.

Но отчего-то, спустя время, при воспоминании об этой истории перед моим взором предстают не лакированные бока коллекционного ***, а раздолбанный безымянный комод из ресторана ЦДЛ, в котором даже сами стены так и не осознали в полной мере, что за событие произошло там в тот прекрасный день, год назад.

Для любопытствующих: начал тогда маэстро вот с этой самой композиции, что внизу. Приятного прослушивания.


Track 11 - Nikolai Demidenko