Lord of the Flies : Утренние пельмешки (репост)

росто ты умела жрать как никто другой
(с) Сорокин

Уху-бля! Уху-бля! Уху-ху-хууу!- глухое уханье ритмично раздавалось из открытого окна и Минет Ссыглер проснулся.
-Чё орешь бля? – приподняв голову, сказал он окну. Минет слышал, что в последнее время в городе стали поселяться совы. А может и филины в таких подробностях он разбирался слабо.
Брезжил слабый рассвет, зеленый дрожащие циферки на часах показывали 4: 57.
-Рано-то как, - подумал спросонья Ссыглер и тут же ощутил такой дикий голод, что ему показалось, что слюна закапала из угла рта, как у собаки Павлова.

-Уху бля!-заорало окно.
-Пууууууфххх ,- донеслось из под одеяла, укрывшего бесформенный ком спящей Кати Диверсантки и Ссыглер рывком слетел с кровати, не дожидаясь, когда до него дойдет последовавший за характерным звуком запах Катиного бздеха.
- Бздо блять ебливое, -бормотал Ссыглер гулко шлепая стоптанными тапками по пути в кухню. Глянув на открытую дверь в ванную, он проколдыбал мимо, решив, что умыться можно будет и потом, не срочно это.
-Не до того, блять,-подумал Минет. Нависавший мощным утесом на семейные матершинные трусы живот не давал отвлечься, гулко урча и булькая в полусумраке малюсенькой загаженной кухни. Взглянув на часы, Ссыглер выхватил из нижнего шкафа кастрюлю и сунул ее под кран, из которого вяло сочилась тоненькая струйка ледяной воды.
-Ебанный ты простатит блять,- сказал Ссыглер крану и, спустив огромные семейники с трудом нашарил скрюченную помятую письку. Привстав на цыпочки и глядя на медленно наполняющуюся кастрюлю, Минет стал ссать в раковину, стараясь попасть слабенькой желтой струйкой в сливное отверстие. Напора у мочи явно не хватало, а самого Ссыглера, тянувшегося на цыпочках, покачивало и струя то разбивалась о кастрюльку, то ударяла в раковину, разбрасывая брызги во все стороны и, временами, попадая в кастрюльку.
Наполнение кастрюли и опорожнение минетовского мочевого пузыря закончилось абсолютно синхронно. Отряхивая на бегу последние капли с хуя, Ссыглер грохнул кастрюлю на плиту, зажег газ и от нетерпения затанцевал на месте. Громадное брюхо колыхалось, ягодицы тряслись, как желе, а тройной подбородок раздулся по-индюшинному. Жрать хотелось невыносимо, брюхо урчало, как уссурийский тигр.
Минет вывалил в кипящую воду из покрытого инеем липкого пакета заготовленные с вечера сорок пять слипшихся пельменей, помешал их, почесал яйца с трудом добравшись до них из-за свисавшего живота и начал готовиться к утолению голода.
Сдвинув локтем в цетр стола мусор и грязную посуду, он освободил место для тарелки, рядом с которой с любовью уложил завернутый в пергамент внушительный кусок масла. Взяв в руку баночку с желто-зеленой подсохшей горчицей, Ссыглер задумался, пожал плечами и отправил ее в холодильник.
-Ну же, блядина, -сказал Минет кастрюле, из которой с шипением перелилась пена и стал с остервенением мешать шумовкой.
Все когда-то заканчивается. В глазах темнело от душившего голода, когда Ссыглер вывалил в тарелку огромный ком пельменей и отрезал половину куска масла. Шумно дыша, словно чувствуя накатывающий оргазм, Минет положил на вершину пельменной горы масло и взял ложку.
Приоткрытая форточка ударила по стене с такой силой, что мелкие осколки покрыли кухонный стол и тарелку, в которую ракетой врезался истерзанный голубь. Взметнулся вихрь из пельменей и стекла, голубь, ударяясь о стены и холодильник, заметался по кухне, а из форточки на Ссыглера глянула защепившая когтями за оконную раму белая сова.
-Уху-хуй бля, -сказала она.
-Ебаная Букля,- затряс головой Минет и, ощущая падающие из волос мельчайшие осколки, тихо заплакал.

Кусок масла отклеился от пропитанных жиром трусов и с громким звуком шлепнулся на пол.