Отставной майор : Военный городок

ПИАНИНО

Военный городок восьмидесятых.
Ярославская область. Зима. Скоро Новый год На кухне в своей квартире старлей Игорь Мищеряков у окна пил водку со своим другом старлеем Андреем Жмаковским.
Суббота. Время около четырех дня. Два часа назад закончился парково-хозяйственный день, и офицеры были свободны.
Оба офицера служили командирами взводов в седьмой роте второго батальона войсковой части расположенной на окраине районного центра Ярославской области. Их связывала еще курсантская совместная учеба и третий год службы в одной роте.
Жмаковский был холост, Мищеряков женат, уже около трех лет.
Жена Игоря - Лариса по случаю субботы была в отъезде. Ввиду приближающихся новогодних праздников она с подругой уехала в Москву прикупить продуктов.
В самом городке и в соседних деревнях было шаром покати. Это ж восьмидесятые.
С закуской на столе у старлеев было не густо. Отварной картофель, квашеная капуста и сушеная рыба шамайка.
Картофеля в те времена у офицеров было вдоволь. Своевременно наворованный в колхозе, при оказании личным составам помощи в уборке урожая 1982 года, он хранился в подвале у знакомого прапорщика и брался по мере необходимости.
Квашеная капуста покупалась ведрами на рынке в районном центре, по вкусу. Местные умельцы квасили капусту по своим собственным рецептам: с брусникой, опятами, клюквой и прочей ягодой. Ведро с капустой всю зиму стояло на балконе в каждой офицерской квартире и спокойно переносило морозы.
Вышел на балкон, поскоблил совочком в ведерке, и сдобрив луком и постным маслом - на стол.
Рыбу шамайку Мещерякову слала мама посылками. По мнению присутствующих, по сравнению с рыбой отловленной в водоемах ярославщины, шамайка отличалась своим благородным вкусом и щадящей костлявостью.
Все это позволяло молодым офицерам без проблем накрывать стол в любое время самостоятельно.
Игорь и Андрей обсуждали вызов к начальнику политотдела сегодня днем.
Дело было в том, что накануне в пятницу у их сослуживца Щукина случился день рождения. Офицеры роты собрались с женами в квартире у Щукиных. Светка-жена Щукина постаралась, и стол был накрыт на славу.
Закуска не спасла. Участники банкета изрядно напились и в ходе полуночных танцев под магнитофон и игр «прятки» и «чья баба, кто хозяин?» обронили на пол телевизор и посудный пенал.
Щукины ничего против не имели - гостям всегда рады!. Против оказался проживающий этажом ниже и разбуженный шумом в два часа ночи пропагандист политотдела майор Костин.
Еще не перестали дребезжать рассыпанные по полу кастрюльные крышки из оброненного пенала, как в дверь позвонили. Майор-пропагандист в трусах и накинутой на плечи шинели пришел высказать свое политическое несогласие с происходящим.
Все бы ничего, но его несогласие начиналось с крика:
- «Вы что тут офуели!!!»
К политотдельским отношение у строевых офицеров всегда было настороженное, поэтому майору даже грубо никто не ответил, просто закрыли дверь перед его носом.
Настроение было испорчено. Торжество сошло на нет. Даже последний традиционный в городке тост, произносимый старшим по званию офицером на любом застолье «Господа офицеры! Деникин взял Орел!» и хоровой ответ на него «Слава тебе Господи!» прошел скомкано. Жены офицеров развели своих мужей по домам. Пения по дороге домой слышно не было.
Утром пропагандист накатал «телегу» об аморальном поведении офицеров седьмой роты начальнику политотдела.
Не откладывая в долгий ящик, начальник вызвал всех офицеров участников к себе в кабинет, и устроил разнос.

Грызя шамайку, и запивая ее, ввиду отсутствия пива, капустным рассолом Игорь и Андрей сошлись во мнении, что НачПО полковник Петров, ласково среди офицеров, именуемый Петров-Водкин, за его заметную слабость, не такая уж и скотина. В конце разноса Петров-Водкин подытожил: «Мне что, бляха , больше делать по субботам не хер как эту байду слушать! Вы что? Не могли пропагандиста ласково встретить и стакан налить?! Учить вас сынки еще и учить, политкорректности!».
Слово «политкорректность» заставило провинившихся погрустнеть, но одновременно оставляло надежду, что дальнейшей экзекуции, за пьянку, не последует
На том и разошлись, но обида на пропагандиста легла на души присутствующих камнем.

Вид из окна открывал парням стоящий напротив дом, в котором они вчера праздновали, на пятом этаже во втором подъезде. Прохожих и гуляющих во дворе дома не было. Холодно. Ветер нес поземку и раскачивал качели на детской площадке.
Водка хорошо ложилось на вчерашние дрожжи, и в это время внимание двух старлеев привлек ГАЗ 66 остановившийся у третьего подъезда дома напротив.
Из кузова газика бодро выпрыгнули на утрамбованный снег шестеро солдат, а из кабины осторожно выкарабкивался памятный офицерам пропагандист Костин.
С трудом, балансируя на скользкой дорожке, пропагандист, размахивая руками, стал организовывать выгрузку пианино из кузова грузовика.
Дело спорилось, и порожний Газ 66 скрылся за поворотом, оставив на белом снегу блестящий черным лаком громоздкий музыкальный инструмент и группу военных.
Руководимые Костиным солдаты дружно, на ремнях, подняли пианино и скрылись в третьем подъезде. Костин, видимо устав от организационного процесса присел на лавочку у подъезда покурить.
-«Т-т-тяжелая гадюка, это п-п-ианино ! Я таскал такое, знаю!» -произнес Игорь Мещеряков.
Его временами появляющееся заикание было как индикатор того, что процент алкоголя в крови Игоря еще не критичен, но уже достаточен.
-«А кому он его привез? Он же во втором подъезде живет, а пианино занесли в третий», отозвался Андрей.
Офицеры задумались и закурили. Дело в том, что третий подъезд этого дома был заселен служащими советской армии.
« А м-может у него там баба живет?» строил версии Игорь.
«Какая баба?! Он женат, двое детей, да еще пропагандист! И перевели его к нам из Москвы только в ноябре, когда б он успел?»
Офицеры продолжали морщить лоб, но новых версий не возникало.
Тем временем пропагандист, загасив окурок в снегу, споткнувшись на порожках, что обрадовало, но, устояв, что расстроило наблюдателей процесса, скрылся в подъезде.
-«Что то д-долго их нет, я ж г-говорю тяжелое оно. Видно не на первый этаж прут» -переживал за солдат Игорь.
Прошло минут сорок, дверь открылась, и первым вышел майор Костин, что бы придержать дверь. Из подъезда шестеро, уже подуставших бойцов тащили пианино.
Ошибки быть не могло. Пианино было то же самое, об этом говорила приметная наклейка на боковой стенке.
Лица солдат были скорбны, на морозном воздухе от них валил пар, и напоминали они процессию с гробом усопшего.
Солдаты с тяжелой ношей потрусили ко второму подъезду, катить пианино не получилось, ножки вязли в снегу.
И тут до Игоря и Андрея дошло: Костин, купив по случаю пианино, напомню, 80-е годы-дефицит не только на продукты, изрядно обмыл покупку и перепутал подъезд. Поднявшись на четвертый этаж с этой музыкой, он уже в дверях квартиры обнаруживает ошибку и оторопевшим бойцам командует «Кругом марш!»
Игорь и Андрей в эту минуту почувствовали себя отомщенными за сегодняшнюю экзекуцию в политотделе. В офицерских курилках теперь им есть о чем рассказать товарищам.
Настроение сразу улучшилось, Игорь побежал на балкон нашкрябать еще капустки, а Андрей достал из морозилки и открыл вторую бутылку водки «Экстра».
-« А хотел бы я знать,» кричал через открытую дверь балкона Игорь,
-«как этот мудак смог политкорректно объяснить бойцам, почему они по его дури приперли пианино на четвертый этаж не того подъезда?!»
И кажется, что событиями сегодняшний день был наполнен уже достаточно, однако нет, из Москвы с тяжеленной сумкой вернулась Лариса.

ИДЕЯ

Ларисе сразу не понравилось, что мужики пьют, что дома накурено, и ее угнетало чувство вины за своего мужа перед Щукиными, так как тот треклятый телевизор вчера уронил именно Игорь.
Ларису понесло. Она стыдила, матерно ругалась, Лариса была донской казачкой по рождению, и за словом в карман те лезла.
-«Два дебила!» - это был самый ласковое слово, которое она произнесла, переступив порог.
Затащив сумку на кухню, и даже не разобрав ее, Лариса хлопнула дверью и скрылась в комнате, утащив за собой телефон на длинном полевом кабеле перехваченном изолентой.
-«Колбаски не будет!» - безошибочно определил Игорь.
Они рассчитывали, что Лариса привезет из Москвы желанной «докторской» колбасы и тут же нарежет ее на стол кусочками «со слезой», или отварит сосисок, или на худой конец пачку московских пельменей, с майонезом.
Не срослось.
Сглотнув невостребованную слюну, два товарища слышали, как Лариса уже трещала по телефону своей подруге Щукиной про поездку в Москву и про то какие скоты сейчас сидят и курят у нее на кухне.
Игорь достал из под стола, спрятанную туда во время возвращения Ларисы «Экстру» и разлил остатки водки по рюмкам. Потом, понизив голос, произнес.
-«Скучно, есть план». Заикание пропало, и это должно было насторожить Андрея. Дело в том, что чистота речи у Игоря восстанавливалась в момент уже критического опьянения.
Но не насторожило. А зря. Коротко обсудив план, друзья немедленно принялись за его исполнение.
Игорь облачился в повседневную форму для строя, обул сапоги, шинель, перетянул шинель портупеей с кобурой, и напялил шапку с опущенными ушами. Типа пришел домой со службы, с мороза.
Андрей тем временем разделся до трусов.
Оба друга тихо выскользнули в коридор.
Открыли входную дверь. Игорь вышел на площадку. Андрей в трусах остался стоять в дверном проеме.
Представление начиналось.
- «А, сука!» заорал на весь подъезд Игорь,
-«Я на службе Родину защищаю, а ты ублюдок к моей жене ходишь?!»
-«Убью, падла! Разорву, жалко, что пистолет сдал!!»
Крик Игоря, переходящий местами в матерный вой разнесся по гулкому подъезду. Защелкали ключи в замках и из дверей высунулись головы любопытных.
Упершись рукой в дверной косяк, для устойчивости, Игорь в азарте продолжал.
-«Тебе не жить! Ты до утра не доживешь, зарежу гниду!»
Надо отметить, что выглядела картина натурально.
Игорь орал, рвал на себе ворот шинели, оторванные металлические пуговицы со звездой цокали по ступенькам до первого этажа.
Андрей, слегка протрезвевший в прохладе подъезда, мялся с ноги на ногу, прикрывал руками пах, краснел и мямлил, что-то неразборчиво.
Очень естественно оживила картину Лариса, выбежавшая на крик в подъезд.
С ошалевшим видом, она босая металась между парнями, что-то кричала, пыталась утихомирить мужа, а потом присела на корточки и заплакала.

Наступило воскресенье. Городок жил своей жизнью и усиленно обсуждал новость, что Жмаковский увел жену у своего друга Мещерякова.
В понедельник Петров-Водкин опять вызвал к себе обоих старлеев. Учить молодых офицеров политкорректности.