Дикс : Один из многих (про серых)

Был среди них майор Гусеница - маленький, жирный как яебу, в фуражке, вытянутой назад над башкой словно два стабилизатора самолёта.
Толян первый раз увидел его по поручению капитана Облепихи.
Вместе с капитаном пробивались они через переполненные коридоры оказания второстепенной помощи, когда поступила команда свыше о чём-то договориться с майором. Или чего-то ему передать - там уже не разберёшь.

- Вот он! - Облепиха ткнул пальцем в открытую дверь в углу зала четвёртого этажа. Наум обратил туда свой взор и действительно разглядел маленького толстого мужичка в идиотской фуражке-бумеранге. Майор ловко юркнул в толпу, состоящую сплошь из дедов-астматиков и артрозных бабок и скрылся в соседнем помещении.

- За ним!
Ловко орудуя локтя и квадратными коленями, пароход имени Облепихи ушёл в средиземное плавание по костям трясущихся стариков.
- Расступимся граждане! Хрусть! - только и слышался из людской массы его зычный бас.
Наум окинул взглядом стену дверного проёма, в который заскочил Гусеница.
Чуть правее располагалась вторая дверь, также открытая, превращающая узкий застенок в проходной двор. Судя по всему выйти оттуда можно было лишь через неё. И Толян полез пробираться.

Когда ему наконец удалось достигнуть двери он был несколько раз проклят во всём своём роду вплоть до седьмого колена, злые бабки оттоптали ему все ноги и набили полные карманы просроченных справок из райсобеса, но его это не особо смущало. Главное то, что из проёма наконец вынырнул уродец Гусеница - и тут же поспешил к командной рубке.

Седой не успел его перехватить. Жалкий серый мышь в фуражке, похожей на здоровый рогалик, размером в два раза больше чем его собственная башка, пробрался в рубку и вцепился в микрофон. После чего принялся кудахтать какие-то невероятно спокойные и усыпляющие - Наум аж начал зевать - фразы о том, что кризис вот-вот отступит и выплаты пенсии продолжатся. Облепихи нигде не было.

- Презренный мусор - думал Наум, с отвращением глядя на серого карлика в начищенных до блеска чёрных башмачках с острыми носками.
- Что жизнь твоя? Сегодня ты майор, завтра - копетан.. А потом тихо сдохнешь исполняя свои низменные обязанности.

Но что-то тронуло таки седого в этом маленькой человечке. Что-то заставило взглянуть глубже и присмотреться к истинной его сущности.
И вдруг понял Толян что в карьере Гусеницы после пункта майор - ничего нет. Пункт "капитан" вычеркнут жирной красной ручкой.
По его собственной инициативе.

Гусеница осознанно валил свою карьеру мента уже который год.
Но сочувствующие граждане всё не давали ему это сделать.
Основным его козырем был автомобиль Москвич 412 семьдесят третьего года выпуска, которому предстояло пройти технический осмотр на предмет обнаружения неисправностей.
И хоть всем ментам положено его проходить пятьдесят раз до полного и удовлетворяющего результата - маленький и внешне жалкий майор с упорством осла завалил уже четырнадцать проверок. Всё дело шло к неминуемому отчислению из института милиции с последующей высылкой назад к людям - жить, трудиться, спать, жить, трудиться. Хотя нет, слову "жить" в этом списке нет места. Работа - пиво - спать - работа.

Гусеница был жалок в своей ипостаси настолько, что ему этот образ жизни казался более достойным чем неминуемое продолжение карьеры.
По-крайней мере там нет места слову обман.

И Наум всё понял.
Заглянув в душу одного из серых, с первого взгляда пусть самого маленького и ничтожного - почувствовал он ту великую пропасть, что отделяет Гусеницу от закоренелого и тупого капитана Облепихи.

Эта великая пропасть зовётся совестью.

9 мая 2009 8:01
списано с утреннего сна