bossskosss : Голый ужин

С момента становления личности, Николай от жизни больше всего хотел три вещи: женится на проститутке, понять смысл произведений Берроуза, никогда не рождаться. Остального, он хотел так же, как и все другие психически ненормальные люди, а эти три желания были основными, их исполнения он ждал каждый день, надеясь, что этот радостный миг обязательно настанет, и все его чаяния непременно исполнятся. Мысль о проститутке пришла не просто так, а явилась результатом многочисленных обломов неожиданно появившихся на его скромном пути романтика и искателя женской ласки. В свои двадцать пять, он так и не смог найти общего языка ни с одной особью женского пола. Короче говоря, он скоропостижно взрослел, но несмотря на это, ни одна блядь так до сих пор и не соизволила ему дать. Он много раз пытался завязать эти пресловутые, всему миру доступные ебучие отношения, но в самый ответственный момент, предмет его изнуряющих ночных мастурбаций становился по-женски непредсказуемым и отказывался воплощать Колины эротические фантазии. Они говорили, что для этого еще слишком рано, мы просто друзья и это гораздо важнее, у меня уже есть парень. Короче, Николая постоянно и настойчиво посылали на хуй. И вот, посчитав все свои отказы, и в очередной раз посетовав на жизнь, он пришел к выводу, что надо брать там где дают всем и катись оно это общественное мнение. И если в этом вопросе он все-таки нащупал рациональное решение, то вот с Берроузом все обстояло много хуже. Один раз столкнувшись с фактом культовости этого писателя, он много раз пробовал читать его немногочисленные произведения, но смысл прочитанного постоянно ускользал, словно сон наркомана, и не становился понятным даже после многоразового прочтения. Только один раз, с глубокого похмелья, взяв в руки ‘Мягкую машину’, Николай заплетающимся разумом уловил глубокий смысл первой страницы, но открыв следующую понял, что предыдущий смысл не соответствует последующему и призрачное ощущение понятности недоуменно рассеялось. Это беспрецедентное событие, глубоко затронув его литературное самолюбие, было несколько раз обдумано и приведено к мысли о некомпетентности переводчика. Нужно было учить язык, и не тот французский, которым Коля безрезультатно пытался овладеть еще со школьной скамьи, а совсем другой, тот на котором пишут разные там берроузы и джойсы, только вот овладеть никем и ничем у него получалось лучше чем все остальное. И вот, уже который раз столкнувшись с глумливо навязчивым синдромом ‘неовладевания’, Николай, задумчиво сканируя трещины на потолке, мечтал никогда-никогда не вылезать оттуда, куда уже так давно и безрезультатно похотливо пытался залезть.