Мышкинъ : ВЫРОДОК 2.

Сдохнуть хочется, сгинуть в небытие, разбить надоевшую номенклатуру дня. Выжать из себя похмельную кровь и жидкое дерьмо, неприятно раздражающее задний проход. Повесить себя на самом высоком столбе, чтобы мое гниющее тело клевали вороны и, переработав его, срали вам на голову – это будет моя маленькая месть. Месть за мою ненужную жизнь, пустую и бесполезную.
Хочется, а не можется, вынужден я существовать, жрать, работать. Вынужден мучится с похмелья ибо только так, нацепив пелену мрака алкоголя, я буду любить человечество. Подворачивает нутро, свернувшись колечком кала, оно зудит и воняет. Как же все надоело. Уныло и беспросветно тянется возраст, мелькая глупыми и незначительными событиями. Каждый вечер иду на вокзал, смотрю на расписание поездов и не знаю, куда ехать, и, каждый раз сплюнув, разворачиваюсь в обратную сторону, боюсь неизвестности, не могу перебороть рабскую сущность трепета за будущее. А я знаю, если перебороть эту фобию, я стану абсолютно свободным. Мне надоело быть приживальщиком и конъюнктурщиком ненужных обстоятельств, надуманных и накрученных мутным сознанием и своей глупостью. Беспорядочный ворох мыслей, высосанных из будничных реалий не умещается в голове, она лопается и мелкими брызгами желчи и горечи удобряет вонючий и сгорбленный город, наполненный ужасом быта и после праздничной блевотины. Как же все кругом одинаково мерзко, до тошноты подобно и однообразно: таксисты и цветочные лавки, банкоматы и сауны, бляди и шлюхи. Все в угоду нам, бабло давай и будет тебе удовольствие, такое физическое и сладкое, как потный рабочий орган проститутки. Кругом кошмар, сотканный из разговоров: о погоде, об упругости проходящей женской задницы, о ёбаных и пресловутых чиновниках, о ментах, законах, которые, блять, никто не соблюдает, о дураках, дорогах и прочей замыленной и пресное ерунде. Почему вокруг так все беспросветно, что хочется удрать на задворки географии. Жить в постоянной миграции и постоянно не видеть осточертелые морды, знакомые до ужаса, истекающие в твоем воображении мерзкими гримасами и ужимками. Бессонная ночная риторика за жизнь, разбитая утренним спазмом будильника, убивающим тебя предшествующей каторгой дня. Глупый скомканный вечер и опять ночь и мрак, там я, наконец, свободен и дышу пеленой заката и пью зарождающуюся росу, оседающей на траве, сдобренной канализацией, зарождающейся из вырывающегося из спящих людских отверстий прогорклого, пережитого, вчерашнего дня. И не разбить эту цепь последовательности, потому что люди стали рабами плагиата, слишком много написано до нас, через чур высосано из слов и чувств, вынуждены повторятся и быть одинаковыми, что противоречит тщеславной сущности человека. А самое ужасное, что каждый человек прав, чтобы он ни сказал, не сделал, все равно правда на его стороне, потому что он поступает исходя из своих первичных, не ведомых никому мыслей, как и каждый другой. И не важно, какие поступки, я даже не знаю, как их классифицировать, он свершает, добро и зло у всех разное, поэтому я равнодушно наблюдаю за происходящим.