пашол блювать : Ошибка доктора Реброва

Жена Артема в развевающемся желтом пальто, с перекошенным от ненависти лицом, в очередной раз методично вышвыривает на лестничную площадку его нехитрый скарб.
- Нищееб!
По-тюремному лязгает запорами стальная дверь.

Артем приоткрывает глаза, внутренне морщась от паскудного сна и пульсирующей в висках боли: "Боже, когда же она перестанет мне снится?" В утренних сумерках причудливой маской снеговика - отекшее лицо Реброва. На мгновение Артему делается жутко. В этих черных глазах ему мерещится откровенное безумие.
- Извини, сынок, если напугал - мягко говорит Ребров, - хуево тебе ночью было. Боялся, что ты блевотиной захлебнешься. Перебрал-с, да. А сейчас давай-ка вот это. Под язык.
Артем тупо смотрит на маленькие белые шарики.
- Что это?
- Мое ноу-хау, не помнишь, я вчера тебе рассказывал? Антипохмелин Реброва, комбинация нумер тридцать один. Забудь на время все, что тебе пиздели про гомеопатию в институте.

Через полчаса Артем с Ребровым пьют чай. Из проигрывателя льется Вивальди.
- Юра, это чудо. Скажите, если не секрет, такие вот вещи помогли вам спрыгнуть? Может, вашу методику стоит опубликовать?
- Возьми флакончик, тебе надолго хватит. Дорогой мой, здесь это никому нахуй не нужно. Точно так же, как и твоя наука. Вот, если уеду наконец - может быть, там понадобится. Прикинь, а? Это ж сколько я бабла подыму? Куплю все пластинки, о которых мечтаю.

Два человека в белом одновременно встают в полумраке комнаты отдыха и тянутся к яблочным долькам, заботливо разложенным на надтреснутой тарелке с фиолетовым штампом.
- Артемка, я охуеваю с этого чувака - костлявая, запачканная иодом и веснушками рука Реброва дрожа, обхватывает регулятор громкости. - Ну давай, помянем его душу грешную.
- Юра, не гоните лошадей. Час ночи, сейчас тяжелые пойдут. Мне три капли. Да и вам бы не дурно того...половиночку.
- Да оставь...слетал бы лучше еще на пятачок.
Полная с верхом двухсотграммовая мензурка переливается в его тщедушное тело. Финальные аккорды Show must go on.

- Кому много дано, с того много и спрашивается.
- Артемка, ты, правда, думаешь, что он умер от СПИДа?
- А от чего же?
- От лечения и от страха. Противовирусные препараты такого калибра убивают гораздо эффективнее вируса. А страх - вообще самый эффективный убийца. Страх убивает душу первой, потом настает очередь тела.
- Юра, это пурга, вы извините. Есть вирус, есть реакция организма, есть болезнь.
- Реакция? Но на что? На вирус? Хуй! - Ребров эффектно выпускает колечко дыма. - Иммунодефицит - болезнь внутривенных наркоманов, и это реакция на ежедневное впрыскивание в кровь агрессивных химических веществ. Был бы вирус - поверь мне, Артемка, уже бы была вакцина. То, что они определяют при анализе - это специфически измененный белковый состав крови. Вот пойду я сейчас сдам анализ - это мне и нахуй не всралось, но предположим - я на 90 процентов уверен, что я буду позитивен. Ты же в курсе моей долгой и взаимной любви к опиатам. Девять лет на системе это тебе не penis caninae!
- Хрен редьки не слаще - ядовито сказал Артем и вызывающе захрустел яблоком, - А поллитра в день, по-вашему, не вызывает иммунодефицита?
- За синьку не выгоняют с работы. А я точно знаю, что на третий раз меня уже обратно не позовут. Ломка без работы у меня похлеще опиатной. Так что пришлось выбирать, братец ты мой. А по поводу вируса, вот тебе загадка: проверили большое количество сиднейских проституток, ебущихся без гондона. Потом их разделили на две группы - употребляющих внутривенно и, соответственно нет. И практически все положительные результаты анализа легли на первую группу. Так что засунь ты свой вирус...кхм...ты понял.

- Мальчики, вы тут все о проститутках, а вам тяжелого везут. Готовьтесь!

- Юра, вы не знаете, почему Светка так громко кричит последнее время?
- Сынок, она хочет, чтобы ты ее качественно выебал тхыыыыы. Баба молодая, незамужняя, на полторы ставки пашет. Или ты еще по своей валькирии сохнешь? Послушайся моего хм... отцовского совета. Я никогда не ошибаюсь.

- Светочка, готовьте люмбальную, - глухой голос Реброва из-под повязки. Скрючившийся без сознания мужик размеренно стонет, распространяя убийственный запах перегара.
- Юра, а на менингококк не посеять ли на всякий случай? Вроде ж все менингеальные симптомы налицо...
- Какой в пизду кокк? Он бухал три недели...субарахноидалка (прим. - субарахноидальное кровоизлияние).

Толстая игла с мерзким хрустом, словно от раздавленного таракана, входит между поясничными позвонками. В пробирку под давлением, душившим до этого момента мозг несчастного, немедленно начинает течь окрашенная кровью спинномозговая жидкость. Артем ловит мимолетный торжествующий взгляд покрытых раздувшейся красной сеткой глаз над повязкой, в котором без труда читается: "я никогда не ошибаюсь".

- Пока на свете существуют "синяки",
Менять работу нам, пожалуй, не с руки... - покачиваясь, напевает Ребров под аккомпанемент льющейся на его руки воды. - Ну чего, Артемка? Беги за пузырем, что ли? Последнего коматозника только что в интенсивку отдал. Оу Ди, как говорят наши злейшие друзья американы. Да еще и хронический гепатит, по-моему. На сегодня больше не будет. Пять утра, разве что сердечники...
- И я никогда не ошибаюсь, - ухмыляясь, заканчивает цитатой за друга Артем, снимая халат.

- Света, тише, ну ты даешь... кусай меня, если хочешь...
Светка, и правда, любит громко кричать, но послушно мычит, вцепившись зубами в плечо Артема. Его практически бесчуственный хуй, сцементированный бурной смесью утренних половых гормонов с накопившимся за дежурство адреналином, неожиданно пронзает сладкая истома в ответ на очередное судорожное сокращение слезящихся колец Светкиного влагалища.
- Кончай, мальчик мой сладкий, можешь в меня, - натужно дыша, прерывисто шепчет она.

- Вот ты какой...злоебучий, - Светка шумно потягивает растворимый кофе, с бесцеремонностью, присущей только женщинам, приобревшим статус близких, в упор разглядывая Артема. - А я уж подумала, что ты такой же, как твой доходяга Ребров. Сладкая парочка.
- Какой это?
- Какой, какой...голубой!
Кровь приливает к лицу Артема, ему вдруг нестерпимо хочется сказать Светке что-нибудь грубое и очень обидное. Та, поняв, что переборщила, вскакивает с места и плюхается ему на колени.
- Ну, не обижайся, пожалуйста... я пошутила. Насчет него у нас девчонки болтают.
- Света, а ты не думала, что он просто святой? Человек из прошлого... да что там, из библейских времен, который физически не может жить нашей жизнью? Ну почему вы, бабы, такие: если мужик не пытается вас трахнуть, то он автоматом переходит в касту голубых? Если хочешь знать, то я ночевал у него, и он пальцем ко мне не прикоснулся. Ни слова, ни намека!
- А что вы делали?
- Музыку слушали, бухали. У него огромная коллекция пластинок. Оперы, классика. И весь Queen.
- Ночуй-ка ты лучше у меня, - Светка хихикает, прижимаясь к нему.

Артем, не торопясь, идет по оживающему городу. В голове у него дребезжит немыслимое попурри из стального лязгания инструментов, музыки, стонов больных и Светкиных воплей; его руки машинально гуляют по карманам. Рядом с небольшим флакончиком он нащупывает клочок картона. Разобрав накарябанные на старинном рецептурном бланке слова, со смешной рожицей напротив подписи, замирает на месте. Покраснев, он улыбается, с удивлением ощущая подкативший к горлу ком. Медленно идет дальше, почему-то ощущая твердокаменную уверенность, что так все и будет.

"Больной A., 26 лет
Ds. Злокачественная интеллигентность, осложненная заниженной самооценкой.

Rx:1) Ебля ad libitum
2) Защита диссертации CITO!
3) Перемена климата (желательно океанское побережье)

С любовью,
Ю. Ребров."

Доктора хоронили поздней осенью, вскоре после того, как брат наконец-то прислал ему из Израиля вызов и денег на дорогу. Реброва зарезал наркоман, один из тех, что ошивались на рынке, куда доктор пришел поменять долгожданные зеленые бумажки.

Он лежал на снегу, в залатанной собственноручно в двух местах болониевой куртке, и алая пена пузырилась на его губах. Узнать бы, что он хотел в последний раз сказать им, идущим мимо алкоголикам и наркоманам, матерящимся и сплевывающим, несущим на своих неоднократно штопаных и возвращенных из небытия телах пожизненные автографы, оставленные золотыми, веснушчатыми руками доктора.

Который никогда не ошибался, выводя из пустоты других.