Заебалиписаки : 3 подьезд

Эх, Ильинична, Ильинична! Родной ты мой человек! Верчовскис со всей силы ударил вахтершу по заду, подняв в коридоре небольшое облако пыли.
Ты милок чего бабушку трогаешь? Шел бы домой, пьяный – ели на ногах держишься. Ильинишна кокетливо улыбнулась, поправила волосы и, как – бы невзначай приоткрыла дверь каптерки.
Актер местного театра Верчовскис сегодня был изрядно пьян. С красным лицом, расстегнутой ширинкой, бутылкой шампанского в руке и кусочками блевотины на пышных, офицерских усах Верчовскис все равно старался не терять своего лица и продолжать играть.
Эх, Ильинична! Краса девица, дай взглянуть в глаза твои прекрасные! Облокотившись на стену, начал декламировать актер.
Ну, вы господин хороший и даете. За кого вы меня принимаете сударь? Подыграла вахтерша, хихикнула и разрумянилась.
Госпожа я люблю вас! Актер упал на колени, попытался поцеловать ногу вахтерши, не удержался и завалился на бок. Бутылка шампанского вдребезги разбилась, как, в принципе, и нос Верчовскиса. Старушка заохала и, собрав все силы, потащила актера в каптерку.
- Ей ма…милок, милок…прошлый раз до стихов дотянул…. полюбовничек. Дверь каптерки хлопнула, послышался звук снимающихся штанов и довольное кряхчание старушки.
Минут через 20, дверь отворилась, из нее выпал Верчовскис и начал блевать. Вахтерша вызвала лифт, затолкала романтика внутрь и отправилась спать. Завтра должен быть хороший день, завтра у журналиста Плюмкина именины. Журналисты это не актеры, пьют они меньше. Да и моложе.