Виктор Глебов : Viva la Vida

Глава I Нирвана. Ночь.
Темно было, как в гробу, лишь диски фонарного света кое-где вдоль тротуаров золотили мечущиеся капли перемешанного со снегом дождя. По подворотням надрывался тоскливыми воплями беспокойный ветер и лупил огромными холодными каплями по оконному стеклу. Зима, черт возьми.
В совершенно пустой квартире на первом этаже, в запертой на ключ спальне прямо на полу, на толстенном ковре валялся, весь в своем вселенском отчуждении, в позе покойника молодой человек в серых домашних штанах и с голым торсом. Комната, к его огромному облегчению, находилась в северной части здания, и ни нытья ветра, ни настойчивого бряканья дождя слышно не было. Тишина была полной и непробиваемой. Казалось, она даже иногда ударялась о стены, звеня и пронизывая саму себя. Человек на ковре лежал, едва слышно, редко дыша и не шевелясь, лежал давно, с тех пор как стемнело – часа четыре, если не больше. Весь день окружающий мир вызывал лишь головную боль. Ничего не хотелось: ни сидеть, ни стоять, ни лежать, ни ходить, ни говорить, ни слушать, ни целоваться, ни ругаться – ничего, все только раздражало, давило изнутри на черепную коробку, превращая все ее содержимое в кашу-размазню. Мечтал лишь повиснуть в воздухе, ничего и никого не слышать, не видеть, не чувствовать – вечность…или хотя бы пока не пройдет голова.
«И чего это вдруг?» - мучительно думал он. Шестнадцать лет огурцом проходил – и нате, грибы в башке взошли в честь дождя, что ли? Чего-то, наверное, не хватает…еды в желудке – да нет, вроде тарелка пару раз за день мелькала перед глазами; может чаю заварить? – ни за что! Придется же вставать, головой шевелить – а это очередной ядерный взрыв котелкового масштаба… Кислорода не хватает – вот чего! Наплевав на артобстрел по нейронам, обругав природу за то, что не придумала отвинчивающуюся голову, сначала приоткрыл, а потом настежь отворил стеклопакет. Относительно свежий, сырой воздух в сопровождении ветра и жидкого снега влетел в открытое окно, как оставленная в непогоду на улице собака – в дверцу для питомцев. По бледному лицу заморосили снежные кляксы, отдаваясь в мозгу небольшими землетрясениями. «Ну все, здравствуй, жопа, Новый Год, приходи на елку.» - Простонал он. «А вот елка во дворе растет – на ней и повешусь. Нет, не повешусь: по дороге скончаюсь» - промямлил он, обреченно ухмыляясь. В это время сквозняк дернул створку окна и треснул ею по несчастной голове – ухмылка на лице моментально сменилась болезненным оскалом умирающего от бычьих рогов тореадора. Белый, как раскаленный металл, человек последний раз зажмурился пред смертью, мысленно пожелал миру вскоре к себе присоединиться, и…
- Отпустило!!! Блин, а я уже обрадовался, что больше не придется ездить в автобусах, – попытался он съязвить, чтобы окончательно прийти в себя.
Спешно прикрыв окно от греха - вернее, от простуды – подальше, он включил негромко музыку, натянул футболку и поскакал на кухню чаю заварить.
Не включая свет в комнате, парень уселся на ковер, поставив рядом с собой огромную чашку дымящегося черного без сахара и тарелку, на которой возлежал здоровенный кусман сырного пирога – и все это беззаботно умял. Одиннадцать ровно. Сквозь щель открытого на «откидное» окна в комнату изредка добирались ночные стенанья непогоды. Тут за окном легковушка нырнула в лужищу около тротуара, в ответ послышался изощренный мат, но вскоре стих. Дверца машины неслышно щелкнула, открываясь, и, пред тем как она опять же беззвучно захлопнулась, послышался, прерываемый никак не умолкающим ветром, почему-то знакомый низкий мужской голос:
- Я…подожди…минут…О.К.?
Через пару секунд под подушкой нервно запищал телефон:
«ДЭН» - высветилось на дисплее.
- А вот и праздник нашу голову, - пропел молодой человек в темной комнате, слегка подернутой голубым мерцанием экрана телефона. – Детский оздоровительный комплекс «Заводной апельсин» на проводе.
- Твою мать, Марк, ты бы хоть раз «алло» сказал. Привет, – протрещал в трубке
голос Дэна вперемешку цифровым свистом ветра.
- Слушаю тебя внимательно, - моментально ответил Марк.
- У тебя есть две скуренные мной сигареты, чтобы собраться – задача ясна?
- Так это ты там дверцами хлопал? – Вопросом на вопрос отреагировал второй говорящий.
- Я, - затягиваясь, сказал Дэн, - и стою тут, мокну!
- Ну так заходи, бабка, коль пришла, - улыбнулся в трубку Марк.
- Да я бы твоего разрешения ждать не стал – тут Вика в машине сидит, Gucci промочить боится… - Дэн не успел закончить фразу.
- Женщин надо носить на руках, - опять шутил Марк, кладя трубку и одновременно хватая с полки первую одежду, что попалась. – Прощай, мигрень, да здравствует распутство!

Глава II Ночь. Клуб.
Через полтора часа в клубе за столиком в той части зала, где музыка глушит не в полную силу, в полутьме сидела группка человек в количестве: девушка, светленькая, безупречно сложенная, в ярко-красном платье с металлическими аксессуарами, потягивающая алыми губками шампанское – одна штука; парни, допивающие по второй порции виски с «Каракурой», один – в черной рубашке навыпуск и синих джинсах, с искусственно растрепанными волосами и грустными синевато-серыми глазами, второй – в черных джинсах и белой рубашке с коротким рукавом и пришитым черным узким дизайнерским галстуком, Дэн – две штуки.
Вокруг, за столиками, у барной стойки и просто у стен стайками толпились анорексической худобы нимфетки, выклянчивая по очереди у бармена выпивку. Через столик от нашей троицы пили дорогущий коньяк, «закусывая» кубинскими сигарами, оба в полосатых костюмах, коротко стриженные, оба лет двадцати шести, два парня. Прикончив бутылку, они о чем-то коротко переговорили, потом один из них сложил пальцы «пистолетом», направил «дуло» на танцпол и, зажмурившись, «пальнул» в толпу. Одобрительно посмотрел на «подстреленную» - пляшущую девчонку в короткой юбке и майке с вырезом, глубже которого даже мужские руки редко добираются – не то, что взгляды. Второй сделал то же самое. Парни дали друг другу «пять» и отправились подбирать дичь. Один сразу растворился в сигаретном дыме, кислотном свете и груде подергивающихся в такт ревущей музыке тел. Второй, оставшийся в зоне видимости тройки, неспешно подрулил к дичи, потанцевал с ней – надо отдать ему должное, довольно умело и красиво - потом поцеловал жертву в аккуратное ушко, в шею, она что-то ему прошептала, они остановились, из внутреннего кармана его пиджака мелькнул изумрудно-голубым неоном конвертик – девчонка явно оживилась. Новослепленная пара спешно зашевелилась в сторону туалета.
Минут через двадцать они вышли – Марк, Дэн и вика, до это следившие за изысканиями деловых близнецов, к тому времени потеряли к торчкам всякий интерес и были заняты общением друг с другом - и направились к выходу, где их дожидались второй из «двойняшек» и еще одна девушка, имени которой не знал даже ее сегодняшний рыцарь на белом такси.
Чуть раньше Вика, немного ошеломленная, насколько это позволял цвет волос, сверкая зубками, заявила Дэну:
- Вот у кого надо учиться правилам съема, дорогой.
- Заинька, пойди закажи себе еще шампанского…а лучше текилы, - начал вдруг заводиться Дэн.
Вика надула пухлые губки:
- Почему ты все время выставляешь меня дурой?
Денис прищурено глянул на нее, одними глазами говоря: «Ты, киса, успешно это делаешь и без меня!» Женское non-stop радио на пару мгновений прервало вещание. Но только на пару мгновений.
- Знаешь что, дорогой…
Марк уткнулся носом в стакан с виски, закрыв глаза, беззвучно умоляя «народ» не бунтовать.
- Знаешь что, дорогой мой, - закипала охмелевшая «заинька» - ты понятие не имеешь, как тебе повезло, что ты со мной! Да обо мне мечтают все зрячие мужики начиная с младенцев и… - миледи начала икать, неудачно глотнув из бокала шампанского – и... а ты…
- Детка, если тебя все хотят, это не значит, что тебя одну. А из этого следует что? – не выдержал Денис. – Правильно: на тебе, радость моя, свет клином не сошелся…
Дэн тоже успел окосеть и потерял ход своих мыслей, но продолжать и не пришлось. Вика, сжав кулачки и продырявив его своими зеленоватыми глазками, заторопилась к выходу.
- Воистину, друг мой, молчание – единственная вещь из золота, которую женщины презирают.
- Чуть помедленнее, учитель, стенографисты не успевают, - съерничал Марк.
- А может и правда…того, как эти двое… - продолжал Денис.
- Методом кокаинового конвертика?
- Иди ты, - беззлобно среагировал Дэн и продолжал – без стимуляторов. Вот так: пальцы пистолетом, и – ловись, рыбка, зайка, малышка, и мала грудь и велика. Как тебе?
- Я пас, – отмахнулся Марк.
- Нет, дружище, это я сегодня пас. А у тебя, насколько я помню, постоянной девушки нету.
- Мне и так не скучно, - вяло отнекивался Марк.
- Ага, а главное – регулярно, - теперь и Дэн начал острить вполсилы.
- Все, отстань. Давай поедим лучше.
- Ты жрать сюда пришел, брат? Поди сними кого-нибудь, а то со своими случайными связями…- Дэн осекся на полуслове.
- Ты сам-то понял, что сейчас сказал? – посмеиваясь, сказал Марк.
- Понял-понял. И все-таки!
- Да успокойся ты наконец! – прокричал Марк, хотя кроме Дениса никто его не слышал. – Кого тут снимать: одни мокрощелки. Пьют, как сантехники, ругаются, как гопники и нюхают, как пылесосы.
- Какие мы разборчивые, - выдавил из себя выглядевший сильно опьяневшим Денис, потом снова опомнился:
- Извини…
- Ладно, уговорил, - сдался Марк.
Сложив пальцы пистолетом, как те двое, он так же, зажмурившись, «прицелился». Когда он уже готов был «пальнуть», его руки слегка толкнул Денис. «Наверное, в мужика метил,» - подумал Марк и «спустил курок».
Ни о чем не подозревавшая девушка сидела у стойки, приканчивала первый бокал белого вина и курила дорогую сигарету, перебрасываясь с барменом редкими дружелюбными улыбками. До безумия красивая, с идеальными темными волосами, огромными, синими, как фломастерами нарисованными, глазами, в своей красоте какая-то очень ласковая, в коротком белом платье.
- Мимо, - грустно сказал Марк.
- Это еще что за нюни? Почему вдруг мимо? – Запротестовал, оживившись, Денис.
- Это нам не по зубам…
- Сказал человек, который был первым и до сих пор последним у самой сексапильной девушки тусовки?
- Ты что, с Викой до сих пор не…- удивился Марк.
- Не отвлекайся на мелочи! Мы две недели встречаемся, и виделись за это время три раза – и то на улице. Так почему нет? - не успокаивался Дэн
- Да ей лет двадцать! – Марк стоял на своем.
- Это тебе тоже не мешало раньше. Иди уже, а то ругаться буду!
- Боюсь-боюсь, сэнсэй, - поднимаясь, улыбнулся Марк.
Когда он уже был на полпути к приключениям, Дэн, который, сволочь такая, оказался трезвым, как стеклышко, едва шевеля губами проговорил в полумглу:
- Семнадцать, Марк, а не двадцать. Семнадцать! – и расплылся в улыбке.
Марк тем временем продолжал ковылять оставшиеся метры, костеря про себя друга на чем свет стоит и глядя прямо на выбранный предмет восхищений. Все-таки она было очень красивой: волосы ниже плеч - прямые и черные, как мир глазами слепого, чувственные полные губы, шея, которая просто создана была для поцелуев, грудь… На ее полуобнаженной груди красовался вензель из страз на кожаном шнурке – буква Е с мудреными завитками.
«А где «=MC2»?» - про себя хмыкнул Марк. Он уже был в метре от девушки, двигаясь к ней и глядя уже практически ей в глаза, он приблизившись совсем… повернулся лицом к стойке, поздоровался с барменом – бывшим однокашником из секции по каратэ – и громко, чтобы девушка услышала, попросил бокал белого вина и порцию виски с колой, сделав бармену знак рукой, чтобы он налил только колу. Потом повернулся, подтолкнул бокал с вином к ней, пытаясь соорудить на физиономии квинтэссенцию интеллекта, и продекламировал свое имя.
- Ева, - одобрительно посмотрела на него девушка и подала не по-зимнему загорелую изящную ручку.
«Выпендриваться – так выпендриваться» - подумал Марк и коснулся губами ее пальцев.
- Тот парень с галстучком – вы случайно с ним не братья? – после стандартных сказанных друг другу фраз вдруг спросила она.
- Нет, а есть повод так думать? – Марк не очень понял, что она имеет в виду.
- Вы похожи…немного. Глаза у обоих очень грустные...и умные. И очень сексуальные от этого, - многозначительно улыбнулась она.
Как она могла разглядеть в потемках глаза Дэна - Марка уже не волновало. Комплимент с ее стороны не остался без ответа.
Довольно долго они проболтали, попивая, она – безалкогольное вино (тоже, оказывается знала значение сложенных цифрой 0 большого и указательного пальцев), он – кока-колу мелкими порциями. «Она смеется, как ангелочки в детский мультиках…так естественно…» отметил про себя Марк. На танц-поле он думал про себя: «А как танцует, чертовка!»
Когда их губы уже не разнимались, кусочек мозга стукнул Марку в глаз: «Так, а ну руки на талию убрал! Да можешь на ее талию. Давай хотя бы с ней не как всегда. Только не сегодня!» Как она узнала, о чем он думал – даже ей не известно. Ева что-то ему сказала на ухо, но он разобрал только «…проводи…».
Посадив барышню в такси и поцеловав на прощание (вернее, это она его поцеловала и назначила – сама! – свидание через две недели в кафе, вечером), Марк втайне порадовался, что не запорол знакомство банальной случкой в клубном туалете. Тут откуда ни возьмись нарисовался Дэн.
- Ну как она тебе? – теперь ехидство звучало в его голосе.
- Красивая до одури, - глядя вслед сорвавшейся машине, сказал Марк.
- Однако, друг мой, тебе это не мешало ее не замечать.
- Что, извини? – переспросил, постепенно выходя из эмпирей, Марк.
- Говорю, что ты, гад бездушный, ее три месяца в упор не видел! – лепетал сама невинность Денис.
И тут до Марка дошло. «От балбесина! В мужика метил – как же!» - досадовал он то на себя, то на Дэна. «Шкура, развел меня, как кролика!» - все никак не успокаивался Марк.
- Ладно, на этот раз даже спасибо скажу.
- Давно пора! – обрадовался Дэн. – Когда?
- Через две недели в «Galaxy».
- Есть контакт!!! – с плохо скрываемым ликованием почти вопил Денис. – Ну, по сигарете и домой?
- По две – и спать. Ах, да…Спасибо.

Глава III. Дневник Евы Неронской
26 февраля, 17.30
Я так не ждала первого сентября в шесть лет. Денис говорит, у него есть какой-то безотказный способ вытащить Его в клуб сегодня ночью. А еще он говорит, что это коронная уловка Марка – упорно и подолгу не замечать девушку, которая уже в открытую глазки ему строит… Но три месяца!!!
26 февраля, 23.20
Третий час сижу в чертовом кресле, дура разодетая. Ненавижу эти платья. Конечно, он не никуда не поедет. Денис не балаболка, но нет у него никаких безотказных рычагов. Тем более, у него с Викой все только начинается, не до меня ему сейчас, друг называется! Пять минут, и иду спать!
26 февраля, 23.47
Дениска золото!!!
1 марта, 15.40
Четырнадцать дней?!! Я же трезвая была! Он ни за что не позвонит раньше. Ну, ничего, три месяца ждала, еще две недельки потерплю. Все, звоню Денису!
1 марта, 16.07
ЗВОНЮ ДЕНИСУ!!!
1 марта, 16.45.
Думала, умру от стыда. Всю жизнь они мне сами названивали и я точно знала, как поэлегантнее носом повертеть – а тут… Услышала его «Аптека «Гумовый нацицюльник» слушает», дар речи от неожиданности потеряла. Сволочь, сделал вид, что не узнал сначала.
Так, всего два часа, чтобы пришла его очередь неметь.

Глава IV. Бессонница
An emotion it was…
E-lectric…
То ли текилы выпили больше, чем следовало, то ли лаймы были не достаточно кислыми, но она заснула моментально – просто опустила голову на его голую влажную грудь – и провалилась в сладкую темень. Даже простынкой накрыться не удосужилась. Накрываться-то, в общем, было не чем: единственная хлопковая простынь, скатавшаяся и похожая больше на веревку, валялась на бежевом плюшевом ковре.
А Марку не спалось. Да и не до сна было: нечего дрыхнуть в чужой квартире, когда до начала занятий в школе оставалось не так много времени, а до рассвета – и того меньше. Нечего валяться. Он кое-как заставил себя оторваться от нее. Ее длинные волосы попали в нос. Щекотно. Так нестерпимо щекотно, что едва справился с подло набежавшим чихом. Свесив на светлый ворс ноющие ступни, энергично, но без лишнего шума, потянулся, отчаянно зевая.
Первым делом задул дотлевавшие горбатые пеньки белых восковых свеч. За окном едва занялись весенние утренние сумерки, постепенно наполняя комнату тусклым серым светом, от которого надо бы срочно избавиться, пока он не стал ярко-оранжевым и не разбудил Еву. Через всю комнату почапал к окну и задернул тяжелые гардины – стало темно, как в угольной штольне. Смешавшиеся запахи табака, горелого воска, пота и женских духов напомнили, что не мешало бы и проветрить. Но прежде надо было женщину чем-нибудь прикрыть: весна весной, а однако ж не в Африке живем. Разматывать бледно-розовый канат было бесполезно, а пытаться натянуть на спящую девушку нижнее белье – антигуманно и нелепо. Марк решил поискать покрывало в шкафу.
Пластиковые шарниры фанерных дверец предательски загремели в металлических пазах. Да, этим шкафом явно заведовала не хозяйка: судя по расположению полки с постельным бельем - много выше Евиного роста – хозяйственными делами заправляла ее мама в одиночку.
- Лентяйка! Как парней домой водить в отсутствии родителей, так мы впереди планеты всей, а как наволочку натянуть на собственную подушку, так не барское это дело. Лентяйка. Но – моя лентяйка. Теперь моя…
Так, дитя запеленали, можно и окошко приоткрыть. Беззвучно отворился стеклопакет, и в образовавшуюся узкую щелку лениво вполз чуть сыроватый, зато еще свежий калининградский воздух. «Далее по программе у нас водные процедуры, а то так на ходу и отрублюсь» - Думал он. Ползком добравшись до ванной на первом этаже, сразу же поместил под душ свое – пусть не атлетическое, но какое-никакое, - телосложение, пуская попеременно то теплую, то горячую, то ледяную воду. Минут с двадцать простоял под душем, чувствуя, как по коже наперегонки с мурашками катятся то мягкие миниатюрные змейки, то здоровенные, тяжелые, как градины, капли, разбиваясь на финише о синий матовый пластик душевой кабины. Перебив кое-как не отступающий сон, не вытираясь, порылся в настенном шкафчике в поисках зубной щетки (обычно в домах, где живут лишь еще молодая мама и стремительно взрослеющая дочь, в ванной хранится пара – тройка лишних щеток, так сказать, для неожиданных гостей). Искомое «средство личной гигиены» обнаружилось в крошечной голубой коробочке с наклеенной виниловой буквой Г (можно подумать, что этим не рот чистят, а кое-что другое). Завершив утренний туалет, отправился бродить по дому в поисках своей одежды. Выудив из-за кадки с комнатной пальмой не весть как туда попавшие джинсы, услышал наверху семенящие босоногие шажки.
- Надеюсь, это не я нагремел, пока кадку двигал.
Осталось только рубашку найти. Все пятнадцать минут, что Ева была в ванной, ушли на ее (рубашки) поиски – безрезультатно. Тем временем вода в душе перестала шуметь, и Она вышла. Свежая, чистая, как младенец, пахнущая туалетным розовым мылом, с влажными, слегка растрепанными волосами и ни капли не заспанными васильковыми глазами, без намека на одежду – что есть приятнее для мужского глаза!?
- Юная леди, а разве Вас маменька не учила, что ходить голой и такой красивой – это чревато? – попытался он настроить Еву на веселый лад с самого утра.
Ева раздасадованно окатила изничтожающим взглядом виновника своей сегодняшней бессонницы: мол, чего же ты, сволочь, ждешь тогда? Но произнесла совсем другое:
- Твоя рубашка – в ванной висит. Я ей хотела воспользоваться…
- Полы помыть?
Не удостоив вялую остроту внимания, Ева продолжала:
- Хотела я было ее у тебя одолжить, но она у тебя, мягко говоря, пепельницей…попахивает.
Еще бы: весь вечер вчера просидели в накуренном кафе, думаешь, твоя одежда лучше? В душе, однако, еще теплилась надежда, что на несчастную рубашку не вылили полфлакона духов.
- Но радуйся, я ее реанимировала!
О, нет! Здравствуйте, класс, у вас появилась новая ученица; вы не смотрите, что у нее щетина и вообще она парень - зато как пахнет!
Хотелось остаться, до боли в определенных конечностях хотелось затащить Еву наверх – ну, наверх – это необязательно – и не расставаться вечность. Школа! Школа, университет, работа – рутина, от этого не убежать. Все, что бывает в его жизни ярким, веселым, бесшабашным, незабываемым – все это мимолетно, как пойманный в толпе случайный взгляд. А потом опять: каждый день, такой же, как предыдущий, как следующий, будет давить однообразием и серой тоской, превращая человека в камбалу с выпученными от бессонницы глазами.
Усилием воли оторвав губы от ее совсем еще детской кожи, наспех натянув ветровку, Марк почти убежал из ее дома.

Глава V. Дневник Марка Галаева
No, you don’t really matter,
If you do it for yourself…
7 апреля
Новый день не спешил вступать в свои права – и это радовало. Только-только просыпающаяся заря лениво разбавляла серость над головой розовым. Солнечный свет, не успевший пока как следует согреть землю, неохотно сочился сквозь тощую дымку редких облаков, отражаясь в синих и зеленых пластиковых окнах «деловых центров». Фонари вдоль пустых дорог уже не горели, по тротуарам спешили по своим делам только ошалелые голуби, да дворники редкими, как солдатские зубные щетки, метелками сгоняли в дырявые совки окурки и обертки от шоколадок. Любимые кроссовки чуть пружинили при ходьбе, легкая ветровка не сковывала движений, не успевший смешаться с выхлопами воздух легко наполнял грудь ароматами одетого в нарциссы апреля. Можно было, ни о чем не беспокоясь, мерить себе шагами асфальт, слушая ворчащих в наушниках радио ди-джеев-вампиров (как иначе объяснить то, что сейчас пол-шестого утра, а они бодрые, как корова на этикетке мороженого; или что-то глотают для поддержания духа?).
Это было не первое подобное утро уличного одиночества. Я как-то, еще прошлой весной, однажды чапал домой после рассвета. В прошлый раз в этой жизни появились Денис с Ленкой, с которыми вскоре стали неразлучны. Таких не променяешь ни на одну пассию, будь она самой сексуальной или самой верной.
Сегодня другой случай. Сегодня в этой жизни появилась глава по имени Ева. Будет ли эта глава долгой – неизвестно. Перерастут ли эти отношения в ту самую Первую любовь – кто знает? Это не главное сейчас. Именно в эти часы, пока Сегодня еще не наступило, нужно всеми силами удерживать в памяти прошедшую ночь. Рубашка источает цветочные флюиды ее духов – это ерунда, духов мы легко можем понюхать и в парфюмерном. Главное – руки и губы еще помнят ее тепло, ее матовую кожу и шелковистые волосы. Главное сейчас – не разговаривать. И поменьше закрывающихся дверей. Что-то неотвратимое, обрывающее связь с прошедшим есть в этом клацанье запирающего механизма. До сих пор щелканье металлического затвора входной двери квартиры Евы звенит в ушах, отдаляя Ее в памяти все дальше.
Плюшевый гоблин цвета гамбургера из «Смака» из рекламы йогурта «напомнил о себе» со всей настойчивостью. Есть хотелось до коликов. На пути было лишь одно круглосуточное кафе – туда нам и дорога. Кафе «Экспресс», хоть и не самое изысканное заведение, однако, с ресторанными ценами, встретило воодушевляющим запахом молотого кофе и приветливой улыбкой хорошенькой, но сильно уставшей официантки. В небольшом, с неплохим вкусом обставленном зале оказалось «людно»: в углу, за столиком у окна сидела, потягивая горячий шоколад и сигареты Vogue, пара, обоим лет по девятнадцать. Гуляли, наверное, всю ночь; какое влюбленным дело времени! Примостившись в противоположном углу зала под вытяжкой, чтоб никому не мешать (хотя вряд ли привлек к себе больше внимания, чем скучающий взгляд бармена и добродушную улыбку официантки), заказал «континентальный» завтрак с двойным эспрессо. Слопав пару круассанов и выпив первую порцию кофе, взял чашку каппучино и закурил. Уже рассвело, и пронырливый солнечный луч забегал по блестящим поверхностям лакированной мебели. Тротуары наполнили пешеходы, согнав вечно голодных голубей на сучья придорожных деревьев. Но вскоре и оттуда птиц спровадили рев и тарахтение заполонивших улицу машин. В зал вошла новая посетительница. Красавица-гостья чудным (пусть и предсказуемым) образом повлияла на настроения бармена: тот, не дожидаясь заказа, самолично смолол свежие кофейные зерна, сварил густой, ароматный напиток, сдобрив его капелькой рома и щепоткой корицы, и, сияя, как эмалированный чайник, преподнес прекрасной даме угощенье со словами: «За счет заведения». Бедняга чуть не опрокинул миледи на голову поднос, когда та изящным жестом сверкающей браслетами ручки, отказалась от презента и робко попросила: «Зеленый чай…пожалуйста». Я почему-то ожидал продолжения фразы: «…И булочку».
До начала уроков всего полтора часа. Расплатившись, оставив последние деньги (которых было и без того кот наплакал) «на чай» официантке (отложив немного на проезд и снек в школьной столовке), удалился.
Заходить в квартиру – по известным причинам - не стоило, поэтому сразу поднялся на чердак, где со вчерашнего дня была припрятана сумка с учебниками. Без пятнадцати восемь. С минуты на минуту придет мой автобус.
Помню, как за мной с плаксивым шипением закрылись автоматические двери, потом в ушах заиграла «Бригаду У» и я тупо отрешенно уставился в окно, разглядывая бурые разводы на стеклах.