minman : Южная ночь (негатив)

На чёрном небосклоне звёзды стонут,
И темнота полюбит город в полночь,
И люди в южных запахах потонут,
Им будет петь заезжая певичка-сволочь.

И в ресторане, что стоит напротив моря,
Гуляет лихо местный Бог торговли,
И у дверей, с халдеем шумно споря,
Красотки млеют в предвкушении ловли.

Лениво ходят сытые туристы,
Бросая милостыню хиппи-музыканту,
И в гордой позе размышляют, как артисты,
Что помогают самородному таланту.

А он пропьёт всё завтра у пивнухи
И смачно сплюнет он пижону на ботинок,
И ублажат его пропитые марухи,
Погибнув в вязи марафетных паутинок.

А в кабаке ребята с южного Кавказа,
Зацепят шлюху белоснежную с бульвара,
И, похотливо, в ожидании заказа,
Рассмотрят прелести продажного товара.

А на ветру у кромки пляжных линий,
Чахоточный поэт слагает вирши,
И образ, выткав бархатный и синий,
Он вознесёт его всё выше, выше, выше...

И размышляя, почему же он не признан,
Летя в мечтах от Гамбурга до Вены,
В глухой мансарде, истощённый онанизмом,
Поэт-любовник перережет себе вены.

А благороднейший отец семейства,
Полюбит девку из дешёвого шантана.
И, напугавшись от такого фарисейства,
Заломит руки в чахлой позе наркомана.

Его жена от анонимки чуть живая,
Скулит и плачет от коварного контраста,
А за стеной, любовно подвывая,
Сидят два симпатичных педераста.

Под вечер, вымыв с мылом себе руки,
Не спит уставший за день венеролог.
И философствует он, стягивая брюки,
Что путь до смерти, в общем-то, недолог.

И хорошо поняв что, правит миром,
Больные кости, грея в старой ванной,
Седой еврей, замученный ОВИРом,
Тоскует по Земле Обетованной.

Под утро ночь уйдёт от города в испуге,
Брезгливо выдыхая запах тления,
Останутся нам лишь чужие звуки и сон,
Похожий больше на забвение…