александр махнёв : ЧЕЛОВЕК-АМФИБИЯ И СОБАКА БАСКЕРВИЛЕЙ.

Дачка была, однако недурна. Не то, что б дворец – именно функциональная загородная дача. Спальный домик, летняя кухня, сауна, два бассейна: открытый и закрытый. Бильярдная. Травяная лужайка, на которой хозяева и их многочисленные гости играли в бадминтон и хоккей на траве. По видимому это была несколько урезанная замена, хорошо знакомым им по «глянцу» и общению с ещё более успешными, недосягаемыми (конечно же «пока»), аристократическим большому теннису и конному поло.
Обстановка внутри (как-то: невообразимое количество зеркал, картин, статуэток, прочих сопровождающих «красивой жизни») явственно выдавала в хозяине слегка вульгаризированного эпикурейца-гедониста.
А сторожили этот приют двое. Здоровенный пегий пёс, в чьих родственниках вроде бы числился то ли волкодав, то ли водолаз и Петя.

Хозяин Петин, то бишь владелец дачи был крупным бизнесменом. Человеком солидным и, в общем-то, совсем неплохим. И охранников своих он, собственно говоря, любил. Обоих. И пса и Петю. Совершенно на равных основаниях. Обоих любил в хорошем расположении духа слегка приголубить, потрепать за ухом. В нехорошем прикрикнуть или даже примерно наказать. По сути, Петя был той же собакой. Только двуногой и говорящей. Что согласитесь, имеет определённые удобства.
Хозяин привёз Петю (собственная петина формулировка) на охраняемый объект лет пять тому. Выделил дежурную будочку, выдал комплект обмундирования и собаку, тогда ещё щенка, строго сообщил о правилах и велел приступать. Минимальным набором продуктов и курева сторожа снабжали регулярно. Время от времени выплачивали небольшое жалование. О чём всегда жалели. Потому Пётр Валерьянович наличные стремительно и жестоко пропивал.
А было, между прочим, нашему Петюше на тот момент 54 года.
Удлиненное лицо цвета портвейна №26 со старушечьим беззубым прикусом. Большие руки и ноги, как-то удивительно несуразно прилаженные к туловищу. Круглый год на Пете была маломерная балоневая курточка. На ногах резиновые китайские тапочки или калоши. Носков Пётр Валерьянович не носил. Принципиально. Из гигиенических соображений видимо. Потому купался тоже исключительно два раза в год: в свой День рождения и День подводника.
Вооот! Был ведь когда-то Пётр Валерьянович бравым моряком-подводником. Служил акустиком на Северном флоте. И не берут ведь туда идиотов!! Была семья. Всё как положено: жена, дети. Работал на гражданке электриком. Ну а потом… дело несложное. В тяжёлых спиртопролитных сражениях Пётр Валерьянович заслужил высокое звание «Героя Алкогольного Фронта». Его боевой путь был отмечен двумя медалями «Белая Горячка» и большим орденом «Цирроз Печени» третьей степени. Зелёный змий со всеми вытекающими и втекающими. Сперва ушла жена, потом и дети оставили вниманием. Впрочем, не совсем, квартирку отсудить не преминули. И сделался наш Пётр Валерьянович на склоне лет банальным бомжем. Старая история.
На даче с престарелым мальчиком Петей обращались хорошо. Но конечно вполне пренебрежительно. Каковое отношение Петя отчасти и заслуживал. Паралич воли, верный спутник алкоголизма, не позволял Пете поддерживать к себе хоть какое уважение. Каморка сторожа, будка четыре на три метра находилась в совершенно потрясающем состоянии абсолютной засранности. Установить происхождение таких же запахов не представлялось возможным. То ли источником был хозяин, то ли его хижина…
Здоровенный пёс по кличке Бакс, так же чрезмерной интеллигентностью не отличался. Даже хозяин нечасто решался войти в его клетку, в каковой его всегда при наличии на даче гостей запирали. Потому Бакс бросался на всех без разбора. Единственным исключением был Петя, который весьма горевал, глядя как друг, по-существу единственный, сутки напролёт толкается в тесном вольере и жалобно подвывает за свою собачью долю. Оба с нетерпением ждали отъезда отдыхающих. После которого у Пети с Баксом по сути и забот-то было: слоняться по территории и подыскивать то, чего можно продать дабы в обмен на вырученное приобресть портвейну типа «бормотуха». Бакс, кстати, тоже был выпивающим. Чем то он там по собачьи болел и в процессе лечения ему рекомендовали подливать вина.

В тот год в начале мая на даче появились маляры. Ребята имели золотые руки и удачно подвешенные языки. Петя, неосторожно поведавший им некоторые подробности своей жизни немедленно был переименован в «человека-амфибию», а его суровый напарник соответственно в «собаку баскервилей».
Впрочем, подтрунивали над обоими вполне беззлобно. И даже, справившись об отчестве Пети, стали то и дело именовать его Петром Валериановичем. Время от времени слышались бодрые выкрики: «Вот он, наш любимый Пётр Валерьянович – человек и пароход!», или: «Равнение на младшего сержанта караульной службы! Всем встать, господа офицеры!» Пете такое непривычно повышенное внимание явно льстило.
В связи с чем он со своей стороны так же выказал недюжинную деликатность и уважение к залётным мастерам: сигареты стрелял нечасто и робко. «Налить» не клянчил.

Вечерами маляры приглашали Петю к столу. Подносили рюмочку, кормили вкусным супом и охотно беседовали.
- А ты чего Пётр Валерьянович хромаешь?
-Ногу ломал. Электриком работал, со столба упал.
- С бодуна?
- Не со столба.

- А зубов то у тебя сколько осталось? – любопытствовали мастера наблюдая как Петя сосредоточенно шамкает, предварительно мелко нарубленный, огурец.
-Совсем нет. Да я привык уже. Дёсны как железные. – и помолчав немного добавил – Хозяин обещал сделать эту как её…
-Челюсть?
- Ага. Говорит, давай тебе рондолевую сделаем, как золотую.
- Зачем?
- Красиво.
- Шутник, однако, твой хозяин.

Подобного рода диалоги вызывали почему-то у маляров целую бурю искреннего весёлого восторга. И даже иной раз сопровождались выдачей дополнительной дозы наличного алкоголя.
На второй неделе расчувствовавшийся Петя охотно повествовал о своей боевой молодости. О медузах намотанных на винты субмарины, о русалках в норвежском море, выходах через торпедные отсеки, долгих походах по всем мировым океанам. И трудно было сказать, что в его рассказах было правдой, а что полупьяным бредом.

Ближе к завершению хозяин, дав последние указания по производству работ, прибавил:
- Ну и будку Петину подшаманьте что ли. Замажьте этот срач, чем останется.
Маляры, тем не менее, подошли к делу серьёзно.
- Вы какой колор Пётр Валерьянович предпочитаете?
-Чего?
- Цвет говорю какой хочешь?
- Да… я… сами…
- Может в твой любимый – цвет портвейна?
Петя смущённо улыбаясь махал рукой.
- Выбирайте ваше благородие! Как скажете, так и будет. Есть же возможность, надо ею воспользоваться. – горячо убеждали миссионеры от строительства - Тебе ж в этой комнате жить.
Непривычный к роскоши по имени «выбор», Петя отваливал в конец озадаченным.

Начала ремонта своей конуры Пётр Валерьянович встретил совсем равнодушно. Зато мастерам пришлось потрудиться изрядно. Обдирка, отмывка и вывоз грязи заняли почти весь день. Вечером злые по причине непредвиденной задержки маляры в два горла выдали Пете пламенную речь.
- Вот он мастер художественной охраны садово-дачных участков и крупный ценитель плодово ягодных вин!
- Ужинать пожаловали?
- Чё ж ты Петь так апартамент своюй уработал?
- Разве ж можно в такой жопе жить?!
- Полный хаос!
Петя слегка ошарашенный бурным приёмом вяло оправдывался:
- Так это до меня ещё, тут другой сторож раньше был…
- Но ты то здесь - который год! Ведь моряк же бывший, «с печки бряк». Приборочку бы добрую произвёл, отпидарасил, простите за грубое слово, стены, полы.
- Ты же хомо сапиенс, а живёшь хуже собаки.
- Вон у Бакса в клетке чище!
- Деградация личности.
- Паралич воли, потеря интересов.
Напуганный экспрессивной, непривычно длинной речью обильно сдобренной непонятными словами Петя, торопливо дохлебав суп, ретировался.

Поутру Петя несколько времени мрачно наблюдал издали, как маляры готовят сторожку к покраске. Потом подошёл ближе и робко сообщил:
- Я это… такой… зелёненький хочу.
На что услышал восторженное:
-Вот то браво Пётр Валерьянович!
-Вот це добре!
-Будет вам зелёненький!
- Пётр Валерьянович – Советский Союз! Мастер - кинолог. Крупный эстет и интерьероман.
Пётр Валерьянович, махнув рукой и застенчиво улыбаясь, вдогонку услышал:
- Ты б между прочим Петь шторы что ли свои простирнул, с то они так грязью накрахмалились шо об них неровён час убиться можно.
Спустя пару часов, когда стены и потолок были протравлены купоросом и кислотой, отремонтированы и загрунтованы, опять появился Петя:
- Я это… шторы замочил.- далее было добавлено не без гордости – полпачки порошку насыпал. Что бы лучше отстирались.
На что под бурный хохот получил в ответ:
- Так ить что бы лучше отстиралось надо вашими нежными ручками поработать.
- Совсем вы хозяина не уважаете. Разорите к чёртовой матери.
- Порошок нынче дорог.
- В этой пересыщенной субстанции теперь весь ваш гардероб Пётр Валерьянович вместе с вами можно отстирать.
Петя судя по ответу из всей речи понял одно, неожиданно злобно сказал:
- А он меня уважает?!
Оба-на!!! - Переглянулись маляры.

Домик получился на славу. По сравнению с тем, что было: земля и небо. Петю заставили отдраить газовую плиту и выбить матрац. Потом он и сам увлёкся и совсем по личной инициативе отмыл раковину. При чистке кафеля над ней, возникло небольшое затруднение.
- Он (кафель) это… трещит. – испуганно сообщил Петя.
- Подожди он щас и рухнет от удивления, к нему ж испокон не прикасалась рука человека с мыльной губкой!
М-да, - возможно подумал Пётр Валерьянович, - разговаривать серьёзно с этими ребятами решительно невозможно.
Назавтра Петя полдня канючил повесить свежестиранные шторы. Самому ему сладить с такой тонкой работой не представлялось возможным. Наконец от весьма занятых мастеров услышал:
- Ну давай, давай, неси сюда свои брабантские кружева.
На самом- то деле им явно было приятно.

К вечеру Петя собрался в баню! Против всяких своих правил и сроков.
На выходе был встречен самыми восторженными комментариями и ссужён пенным баллончиком для бритья. Баллончик, внезапно выдав целую гору зелёной пены совершенно серьёзно Петю напугал и затем восхитил.
- Совсем дикий, тихо перекинулись между собой, улыбающиеся маляры.

Вечером, вымыв полы в своей совершенно преобразованной сторожке, преобразованный Пётр Валерьянович, расставшийся даже со своим болоневым полупердончиком, сияя поедал «макароны по-флотски».
- Исключительно для вас Пётр Валерьянович, как старого боцмана и заслуженного лоцмана, бесстрашного волка северных морей, приготовлено.
После ужина Петя отправился в бильярдную, смотреть телевизор, а маляры сидели допоздна. Смысл их разговора можно было резюмировать так: вишь и из бедола-сторожа можно сделать человека. Немножко внимания только.

Через пару дней ремонт был закончен. Хозяин приехал в обед принять работу, рассчитаться и забрать своих работников. Провожал их Петя, душевно. Ещё некоторое время маячила его экзотическая фигура у ворот на фоне цветущей хурмы.