Lord of the Flies : Мандавошечки- на конкурс

00:21  07-06-2009
Встретились два друга. Один интересуется у другого:
- Чем ты лечишь своих мандавошек?
- Да ничем. Они у меня здоровенькие.

Время разбило нам жизнь на квадратики
Крутится кубик мелькают цвета
Скачут по клеточкам люди-солдатики
Смотрит на них сверху вниз пустота

Лежащее за толстенным стволом-анакондой тело смердело так, что на глаза Минета Ссыглера навернулись слезы. Запах напоминал утечку газа на загаженной ссыглеровской кухне, только был намного мощнее и отдавал чем-то сладким. Переносить его было невозможно, и Минет, зажав нос, затряс головой, пытаясь проморгаться. Стало чуть легче, и он медленно двинулся по странно пружинящей, покрытой глубокими лунками почве к лежащему силуэту.
Засохшая свернувшаяся кровь коркой покрывала неровную белесую землю. На спине трупа задралась топорно сделанная самопальная кольчуга, помятый куполообразный шлем слетел с головы и валялся в двух шагах. Ссыглер одной рукой зацепил кольчугу и сильно потянув, перевернул тело. Огромная рваная дыра с торчащими обломками ребер и фиолетовым отблеском кишок ухмыльнулась, приветствуя Минета. На потемневшем большом лице с маленьким подбородком сверкнули прямоугольные очки.
Ссыглер отшатнулся и схватился за сжатое спазмом горло. Нос, оказавшийся на свободе, втянул запах смерти, и Ссыглера вывернуло наизнанку.
Всхлипывая и отдуваясь, он поднял голову и увидел странный предмет, на котором до прихода Минета лежало истерзанное тело. То, что это оружие, Ссыглер понял сразу, вспомнив голливудскую фантастику. Сложная поверхность с правильными выступами переходила в недлинный ствол, рукоятки было две, и спусковой крючок виднелся под передней.
Он протянул руку и выдернул бластер из зловонной массы.

*********************************************************************

Ссыглер закряхтев, опустил уставшую за долгий день задницу на скамейку. Запущенный, усыпанный увядшей листвой и блеклым мусором скверик, заросший бесформенными густыми кустами, прикрывал его от взглядов прохожих. Этот миг он начинал ждать с утра, ждал весь длинный гнусный день, вяло перетаскивая коробки в вонючем продуктовом складе, трясся от нетерпения, покупая чекушку, наполненную желтой жижей, в пропахшей блевотиной винной лавочке на углу.
Домой Ссыглер шел пешком, напрягая остатки воли, чтоб не припустить рысцой и поскорей долететь до заветного места – темного скверика, служившего Минету своего рода источником, без которого дальнейший полет по жизни казался невозможным. Безусловно, он мог приложиться к этой посудине прямо на рабочем месте, что практически всего его "коллеги" и делали, но ему не позволяли неведомым образом сохранившееся остатки былого пижонства. Очень уж не хотелось ему предстать пред собой опустившейся забулдыгой.
На плоской двухсот пятидесяти граммовой бутылке почему-то красовалась надпись "Коньяк". "Коньяк – пиздык – хуяк!"- срифмовал про себя Ссыглер: "Ну а чё, зато дешево!" - и он умелым привычным движением свинтил пробку, будто свернул курице шею. Стараясь не вдыхать вырвавшуюся из бутылки сивушную вонь, он чуть запрокинув голову и, влив в приоткрытый рот из булькающей бутылки, с натугой проглотил. Нутро судорожно сократилось, и Минета передернуло. Сжимаясь и стараясь не дать с таким трудом проглоченной жиже вырваться обратно, Ссыглер опустил голову и внезапно в смеси мусора, окурков и грязной опавшей листвы увидел яркий разноцветный предмет.
- Смотри-ка, кубик! – Ссыглер наклонился и поднял с земли расчерченный на квадраты небольшой куб. – Кубик - рубик, ебут тебя налево! – поздоровался с находкой Минет.
Положив кубик рядом с собой на скамейку, он влил в рот следующую порцию "коньяку", выдохнул и удовлетворенно улыбнулся - на этот раз пойло пошло хорошо.
Под деревом в двух шагах от скамейки лежала свежая куча говна. Исходящая от нее тяжелая вонь уже не могла нарушить овладевшее Ссыглером умиротворение.

****************************************************************

Минет тер поднятое оружие о шершавое, словно покрытое рыбьей чешуей дерево, старательно счищая налипшую коричневую гадость.
Бластер хоть и был весьма увесист, лег в руку, как влитой.
- Ну вот, русский богатырь Иван Клитор, - сказал Ссыглер трупу и улыбнулся. – Не помогла тебе кольчужка.
Он направил оружие на ствол ближайшего дерева и нажал на спуск. Ничего не произошло. Забывшись, Минет расслабил пальцы зажимавшие нос и содрогнулся. Запинаясь, он отбежал от тела метров на сто и, остановившись, принялся рассматривать бластер, на правом боку которого чуть выступал какой-то рычажок. Ссыглер надавил на него и рычажок, щелкнув, ушел вниз. Невдалеке вырывался из земли и устремлялся ввысь толстенный чешуйчатый ствол. Ссыглер быстро прицелился, и из дула бесшумно полыхнуло синим. Пронзительно завоняло жженым волосом и ровно срезанное гигантское растение, зашуршав в падении, так и не рухнуло, зацепившись где-то в вышине за сплетение вершин соседних деревьев. Минет поднял голову – ровные у земли необхватные стволы причудливо изгибались и переплетались друг с другом в бесформенное темное облако. Листвы не было, не было и травы, из покрытой глубокими лунками и рытвинами белой земли рос змеевидный лес.

Ссыглер, перехватив поудобнее бластер, зашагал, старательно обходя ямы и перепрыгивая через бугристые выступы. Начался ощутимый подъем, идти стало тяжелее, он то и дело вытирал со лба капли липкого пота. Древние семейные трусы скатались под брюками и невыносимо терли в паху, покрытая темными пятнами влаги рубаха прилипала к телу.
Через пару минут стала меняться почва, она потемнела, белесый оттенок сменился грязно-серым.

**********************************

Минет, разглядывая, вертел кубик, перебирая пальцами по граням. Дрянной алкоголь разлился теплом по телу и вызвал обычную дерганую эйфорию. Ссыглер неожиданно рыгнул и поморщился от вырвавшейся вони.
Разноцветные квадратики, вращаясь, сливались в странный, будто бы знакомый узор. Минет силился вспомнить где он видел подобное, но так и не смог, зато откуда-то всплыло будоражащее слово "руны".
- Руны – хуюны! – сказал кубику Ссыглер и кубик закрутился быстрее, словно отвечая ему.
Неведомое слово "эваз" еле слышно прозвучало где-то в глубине сознания.
Эваз, эваз, эваз! – заглушая судорожное биение алкоголя, слово зазвенело, звук усиливался с каждым мгновением и затопил его, вытесняя все остальное.
-Эваз – хуй в глаз! – не помня себя заорал Минет, дернулся и крутанул кубик. Квадратики сдвинулись, слились и утратили цвет. В руках у Ссыглера лежал клубок туго свернутых нитей. Невзрачная серая нить внезапно сверкнула и начала стремительно раскручиваться, переливаясь и вспыхивая холодным светом.
Он в ужасе попытался отбросить эту сияющую жуть и не смог, нить плотно стянула кисти. Раздался тонкий свист, клубок выбросил протуберанец, который змей обернулся вокруг шеи, потянулся вверх и моментально обмотал множеством слоев лицо Минета. Крик так и рвался из корчившегося, словно в эпилептическом припадке тела, но губы не шевельнулись, глаза, словно ослепли, и Ссыглер мешком свалился на загаженную землю сквера.
Земля почему-то спружинила и смягчила падение, в нос ударил неприятный запах и тут наконец-то шевельнулись губы. Ссыглер хрипло заорал и закашлялся, брызгая слюной. Освободившиеся руки судорожно ощупали лицо, нить исчезла, и он смог открыть глаза.
Неба не было, вместо него клубились спутавшиеся вершины невиданных растений, лишенных веток, гигантские круглые стволы которых уходили ввысь.
Ничего не соображая, Ссыглер поднялся и на подгибающихся ногах заковылял к ближайшему дереву, из-за которого доносился нарастающий запах разложения. Морщась, он обошел ствол и увидел лежащее тело.

*************************************************************************************

Алкогольный анабиоз ослабел настолько, что Катя смогла ощутить беспокойство. Сначала было непонятно, что именно сумело пробиться сквозь густую пелену сивушного мрака, но постепенно помеха локализировалась в спутанных зарослях, покрывавших Катин лобок. Катя Диверсантка лежала на сырой, покрытой желтовато-белыми разводами скомканной тряпке, еле прикрывавшей дырявый бесформенный матрас. Не было никакого смысла даже и пытаться вспомнить, каким образом она сюда попала.
Ужасное похмелье поднималось на горизонте, как цунами, и в его тени малейшее мысленное усилие вызывало запредельный ужас.
События последних дней совершенно стерлись, и она напрочь забыла, как, начав пить с утра, к вечеру достигла состояния амок. Когда, будучи изрядно подшофе, Ссыглер вернулся с работы, слова из Кати летели, как из скорострельного пулемета. Будто монетки, падающие в копилку, они быстро заполнили ничтожный объем ссыглеровского терпения.

- Ты, хуйло уебищное, пидор ебучий, хуесос малохуйный! – проорала, брызгая пеной, Катя и Минет взорвался.
- Ну все, ебань кошачья, пиздец тебе, блядва, - выдохнул он и, не размахиваясь, коротко ударил ее в подбородок. Катю отбросило на стенку, Ссыглер кинулся к ней, схватил за предплечье и, крутанув, пинком отшвырнул к двери. Катя упала на четвереньки, но тут же была поднята за воротник надетой на нее старой ссыглеровской рубашки. Мощный пинок по ягодицам вышиб ее из квартиры, инерция протащила вниз лестничного пролета. Дверь квартиры Минета с грохотом захлопнулась, и Катя Диверсантка осталась наедине с разламывающимся от боли лицом.
Дверь приоткрылась, оттуда вылетела потертая Катина сумочка, Ссыглер рявкнул: "Придешь - убью нахуй, ебаная тварюга!".
Дверь захлопнулась, Катя подняла сумочку и, покачиваясь, пошла вниз по лестнице.

Три дня она беспробудно пила, клянча деньги, у кого придется, а на четвертый ощутила себя невесомой. Ей казалось, что тело ее состоит из звездного газа, а вместо дикой алкогольной смеси нутро наполняют нейтрино.
- Нейтрино – хуино, - подражая Ссыглеру, прохрипела Катя и кинулась бегом вдоль забора в поисках укромного места. Ссать хотелось так, что каждый миг промедления мог взорвать ее, словно сверхновую звезду и развеять по окрестным галактикам.
Несколько досок ограждения было выломано и, нырнув туда, Катя с маху присела, еле успев сдернуть липкие трусы.
- Слушай, зачем так делаешь? – чучмек стоял в проеме подъезда с выбитой дверью.
Оказалось, что забор огораживал аварийное, подлежащее сносу здание с окнами без стекол и рам, зияющее дырами черных подъездов.
- К нам пойдем, да? – продолжил одетый в драный бушлат чучмек, - У нас кушать есть, уборный есть, зачем такой жещин на улице писыть будет?
Катя поднялась, натянула трусы и, покачиваясь, подошла к нему.
- Меня зовут Мирза, - чучмек протянул ей корявую ладонь.
"Меня зовут Мирза, работать мне нельзя, для работы есть Иван, пусть выполняет план" закрутилась в Катиной голове дурацкая, вытащенная из памяти далекого детства, песенка.
Она протянула руку, Мирза вцепился ей в ладонь и потащил вниз по ступенькам в полуподвальную смрадную комнатенку.
Из маленького оконца под потолком пробивался тусклый свет, в углу валялся рваный матрас, стулья заменяли покосившиеся ящики, столом служила облезлая, советских времен чертежная доска, лежащая на кирпичах.
- Ай, садысь, кушать-пить будем! – чучмек извлек из-под бушлата большую заляпанную бутыль, на две трети заполненную мутной жидкостью. Подняв с пола два давно потерявших прозрачность стакана, он с бульканьем наполнил их из бутылки и указал Кате на закуску. На желтой от жира прожженной газете лежали несколько толстых неровных ломтей хлеба, раскрошенная луковица и бесформенные комочки серого сала.
А, ебись оно! – сказала Катя и влила в себя полный стакан пойла. В голову ударило через несколько секунд.
Катя не помнила, как оказалась на матрасе, как с нее стащили одежду, как долго, пока не устали, ебли ее позванные Мирзой друзья - чучмеки.

Катя не помнила ничего.

************************************

Ссыглера мучила жажда. Пить хотелось так сильно, что, казалось, попадись любая лужа, так и кинулся бы к ней. Но луж не было, а то, что появилось в лунках, вряд ли утолило бы жажду. Вязкая желтоватая масса, дойдя до краев бессчетных ямок и выбоин, переливалась наружу и медленно ползла под ноги бредущего с тяжелой железякой в руке Минета.
Возникла резь в боку, которая усиливалась с каждым шагом. Он остановился, глубоко вдохнул вонючий воздух и зашелся в кашле. Не выпуская бластер из правой руки, Ссыглер с трудом расстегнул заляпанные брюки и пустил темно-желтую струю в ближайшую лунку, стараясь пробить вязкую массу. Струйка была слабой, ссал Минет долго, моча растекалась по поверхности и не смешивалась с белой вязкой жижей.
Застегнув штаны, он поплелся по чавкающей под ногами земле. В голове гудела и вибрировала жаркая пустота, не удавалось удержать ни одной беспорядочно скачущей мысли.
Ссыглер попытался понять где он оказался, но кроме как "в пизде на верхней полке" и "у хуя на куличиках", в голову ничего не шло. Он был настолько ошарашен происшедшим, что не было даже страха, потрясение от стягивающей все тело нити до сих пор не прошло.

Запах усилился и расцветился сложным сочетанием оттенков, среди которых доминировал запах крови. Его не могла заглушить даже резкая, будто от раздавленного гигантского клопа, вонь.
Почва почернела, в белесых потеках стали проявляться красные вкрапления.
Внезапно спереди раздался протяжный скрежет и что-то оглушительно застрекотало.
Минет остановился и вскинул бластер. Он долго вглядывался, но ничего не увидел, толстенные странно искривленные деревья закрывали обзор.
Пригнувшись и стараясь не производить прилипающими к земле ногами шума, он крадучись двинулся вперед.
Изменился цвет земли, она стала синеватой и уже не пружинила под ногами. Было тихо и вдруг совсем рядом что-то хрустнуло и забулькало.
Ссыглер сделал несколько шагов и остановился. У основания дерева вниз головой висело невообразимое.

*******************

Тяжелая мгла похмелья тисками сдавила Катю. Глаза заплыли, и открыть их было невозможно, в голове медленно пульсировала чудовищная боль, из-под зажмуренных век текли слезы. Тошнило так, что было страшно пошевелиться. Хотелось замереть и переждать этот ужас, лежать себе тихо и не двигаться.
И тут лобок иглой пронзил нетерпимый зуд. Катя шевельнула рукой и задела лежащего рядом Мирзу.
Он лежал на спине, сложив руки на груди, как покойник. Бушлат Мирза так и не снял, его дырявые вонючие носки выпустили на волю большой палец с черным длиннющим ногтем. Зато штанов и трусов на нем не было, грязные и кривые волосатые ноги покрывали ссадины и засохшие белые сгустки. Под густым кустом черных слипшихся волос еле проглядывал маленький загнутый влево член.
Катя еле слышно пискнула и уронила руку. Наваливалась тяжелая дрема, вроде стало чуть легче, но зуд так и не прошел. Чуть затихнув, он внезапно ввинтился в Катю с такой силой, что она взвыла, и тут к зуду присоединилась боль, будто кто-то прижег сигаретой Катин многострадальный лобок. Вцепившись пальцами в волосы на гениталиях, она, что было сил, царапнула кожу ногтями.

***************

Висящая вниз головой громадная тварь была повернута боком к стволу, три щупальца уцепились в растение, а три свободные время от времени шевелились в воздухе, издавая сухой скрежет. Разделенные еле заметным переходом сегменты толстого брюшка с вогнутостью на конце заканчивались торчащими, как прутья, толстенными шипами. На четырех громадных шишках, выступающих с каждого бока твари, шипы были длиннее и толще.
Ссыглер как завороженный уставился на голову существа. Слепые черные глазки буравили кровавую лужу, разлившуюся вокруг дерева с монстром, хобот, подрагивая, зарылся в почву и издавал громкое бульканье.
Воняло ужасно, но существо сумело почуять приближение человека. Чавкнуло и голова монстра с натугой освободилась из почвы. Застывшие, ничего не видящие черные глазки смотрели, казалось, сквозь Минета, кровь, покрывающая хобот, стекала тонкими струйками. Хелицеры бешено завращались в воздухе, раскрылась кровавая пасть, и оттуда вылетел пронзительный стрекочущий свист.
Ссыглер оцепенел от ужаса, руки тряслись так, что бластер описывал дуги и окружности. Синяя вспышка вспахала землю в двух метрах от монстра, кровавая розовая масса зашипела, испаряясь.
Тварь взвыла и взмахнула свободными щупальцами, готовясь прыгнуть на Минета. Он шарахнулся назад, потерял равновесие и выстрелил в падении. Чудовище, подняв брызги, грохнулось на землю, а срезанное дерево вместе с тремя вцепившимися в него отстрелянными щупальцами начало медленно валиться куда-то вбок.

Ссыглер забарахтался, пытаясь встать на ноги, и не успел. Раздался страшный треск и скрежет, деревья, словно кинувшись врассыпную, раздались в стороны и согнулись до земли.
Неохватных размеров плуг, спустившийся с неба, стремительно надвигался. Волна вздымающейся перед плугом белой массы с торчащими поваленными деревьями, вспенилась и втянула в себя изуродованного монстра.
Ссыглер в последний раз выстрелил и исчез в белом месиве.

Плуг пронесся дальше и поднялся ввысь.
Все стихло.

На лобке Кати выступила маленькая капелька крови, разглядеть которую можно было только в лупу.

*******************

Разжиревшая на городских помойках облезлая чайка летела над сквериком, еле шевеля крыльями. Отделившееся от нее бело-серое говно моментально проделало путь к земле и шлепнулось на лежащий в опавшей листве разноцветный кубик. Раздался треск, говно, вскипев, моментально исчезло, и кубик заблестел чистотой.