МакЗюзин : Педант

Пантелеймон Григорьевич всегда был человеком обстоятельным. В свои , слегка за пятьдесят, он привык жить по расписанию. Подъём в 6:00, подрыгать руками и ногами (он следил за своим здоровьем) до 6:15, лёгкий завтрак, и ровно в 8:00 его обтянутый , лоснящимися брюками, от каждодневного их протирания, зад опускался на крепкий деревяный стул конторы, в которой Пантелеймон Григорьевич имел честь служить последние 25 лет.
Он был настолько пунктуален, что, даже, в уборную ходил по часам. Один знакомый доктор, некогда, просветил Пантелеймона Григорьевича, что регулярное мочеиспускание - каждые 2 часа, и ежедневное опорожнение кишечника являются залогом долголетия и поддержания половой астивности. С половой активностью у Пантелеймона Григорьевича проблем не было, в связи с отсутствием предмета вожделения. Первая, и последняя, жена сбежала от него, не выдержав оздоровительных половых актов проводимых в строгом соответствии с графиком, лет 15 назад предварительно наградив ветвистыми рогами. Лишившись регулярных упражнений в сексе он сосредоточился на долголетии. Организм Пантелеймона Григорьевича поглощал, перерабатывал и избавлялся от продуктов жизнедеятельности с завидной регулярностью.
В тот день, Пантелеймон Григорьевич, к своему удивлению, почувствовал непривычную резь в кишечнике и незапланированный позыв к срочному опорожнению желудка. Была ли тому виной подозрительного вида колбаса, проглоченная им в попыхах перед выходом из дома, или съеденые накануне грибочки в сметане осталось для нас загадкой.
Культура города определяется количеством и чистотой городских туалетов. В родном городе Пантелеймона Григорьевича с культурой дела обстояли плохо. Ближайший туалет находился в нескольких кварталах от нарушителя расписания. До дома было ровно столько же, и Пантелеймон Григорьевич, боясь опоздать в родную контору, прибавил шаг. Плотно прижимая друг к другу потные от напряжения ягодицы он перешёл на семенящий бег, который делал его похожим на антарктического пингвина в период высидки яиц. В его животе клокотал вулкан. Огненный смерчь заполнил его до самой шеи. Тёмные пятна пота преодолели несерьёзный заградитнльный слой голубой, в тёмно-синюю полоску, рубахи и, как материки на глобусе, расползлись по серому, с засаленными карманами, пиджаку. Цель приближалась маня яркой неоновой вывеской «Коммерческий Туалет Братьев Гавнюковых». Силы были на исходе. К непереносимым резям в животе добавилась боль в пояснице, вероятно, от пингвиньего шага.
Пантелеймон Григорьевич, не сбавляя скорости, бросил смятую купюру, сидящей при входе туалетной старушке, и ринулся к спасительному очку. Все кабинки, как назло, оказались заняты. Пантелеймон Григорьевич завыл, завыл долго и протяжно прекрывая стоны и кряхтение испражняющихся граждан. В одной из кабинок слили воду и Пантелеймон Григорьевич, не в силах терпеть, распахнул дверцу, выбросил оказавшегося в ней паренька со спущенными штанами вон, и на ходу расстёгивая свои запрыгнул внутрь. Расстегнув ремень он принялся за молнию. От резкого рывка движок молнии зажевал торчащий конец рубахи, и намертво заклинил зипер. Ягодицы, практически, слились в монолитный блок предотвращая извержение Везувия. Пантелеймон Григорьевич в отчаяньи, изо всех оставшихся сил, рванул на себе брюки, купленные по блату во времена застоя и всеобщего дефицита более 20-ти лет назад. Труд ивановских ткачих с треском превратился в жалкие лохмотья. Сгорая от радости бедный Пантелеймон Григорьевич взлетел на унитаз, расслабил натруженый анус, крякнул в предвосхищении процесса, напрягся и... умер.