Немец : Кокон. Глава 7.

глава 6 тут:
http://www.litprom.ru/text.phtml?storycode=29187

Часть забот о собаке я с чистой совестью переложил на Пашу Мельникова и Свету Прокопчук. Пашка жил в моем дворе и охотно соглашался выгуливать Лариона по выходным, а иногда и по вечерам, Светке же сам бог велел моей собакой заниматься, так что она свою таксу-девочку приводила в мой двор, а дальше они гуляли вместе, на радость собакам и, судя по всему, себе в удовольствие. Я давно заметил, что между Пашой и Светой установилась связь более глубокая, чем предписано уставом лицейских отношений, хотя они изо всех сил старались это не афишировать, а потому решил своим подопечным в пороке оказать содействие. По себе помню, как неуютно целоваться и хватать друг друга за разные части тела в подъездах, учитывая, что зима наступила рано, и уединиться в тенистом парке не представлялось возможным. На снегу, под порывами ледяного ветра, даже от минета никакого удовольствия получить невозможно.

В четверг, 6-го декабря, я поставил любовницу в известность:
- Лена, в пятницу вечером мы с тобой едем в Ебург на два дня.
- Это что, романтическое путешествие? - удивилась она, я поморщился.
- Ну, если мы на двое суток запремся в номере отеля и будем предаваться разврату, то да. Но вообще-то я планировал таскаться по кабакам. А то в наших уже стыдно появляться. Куда не приди, и бармен тут же орет на весь зал: что, как всегда? Двести самого дерьмого коньяку?
- Хорошо, - неожиданно легко согласилась подруга, и тут же озвучила причину своего согласия, - только ты будешь обязан купить мне что-нибудь!
- Сума сошла! - возмутился я. - Всю жизнь я жил за счет женщин, и возвел свое альфонство в разряд непоколебимых принципов! Какие еще подарки, мне легче бросить курить!
- Так мы едем, или не едем? - беззаботно улыбнулась Лена. Просто удивительно, как женщины быстро меняются, еще же месяц назад она была чистейшим ангелом! Нет, в каждой женщине таится, как партизан в засаде, и выжидает момент кровожадная садистка.
- Ну почему в мою жизнь вторгаются только женщины-изверги? - я обреченно вздохнул. - И чего я должен тебе купить?
- Еще не знаю. Будем ходить по магазинам, пока я не определюсь.
В общем, меня ожидал шопинговый марафон длиною в сорок восемь часов, вместо марафона алкогольного. Не лучшая перспектива, но деваться было некуда, я скорбно согласился.

Под конец урока в одиннадцатом «Б», я достал связку запасных ключей, и отдал их Мельникову.
- Паша, меня не будет до понедельника, - сказал я парню. - Ты отвечаешь за мою собаку и квартиру. Света, ты ему обязана помочь с собакой. А можно и с квартирой, там стоило бы убраться.
Девочка кивком головы обозначила согласие, Паша бросил на нее быстрый взгляд, по его губам пробежала улыбка, но он тут же смутился и опустил глаза. Ира Бажанова внимательно посмотрела на Свету, потом на Пашу, хитро прищурила левый глаз.
- Ирка! - окрикнул я ее; не время пока что было выносить отношения Паши и Светы на всеобщее обозрение. - А вот тебе я ключи от квартиры в жизни не доверю! Знаю я тебя, тут же устроишь тусу со всяким сбродом, будете носиться на роликах по стенам, глуша на ходу пиво. Побьете мне посуду, а может и окна, да заблюете полы.
Класс одобрительно загалдел, Ирка отвлеклась от своих подозрений, и я со спокойной душой отправился собираться в поездку.

Первый день пребывания в Екатеринбурге произвел на меня тягостное впечатление. Нет, с городом все было в порядке, но как я и предполагал, мы с утра и до вечера таскались по магазинам и прочим бутикам. Видя растущую во мне агрессию и раздражение, Лена приобрела мне рубашку. Рубашка была симпатичной (и я подозреваю - дорогой), коричневая в тонкую желтую полоску, и сидела на мне хорошо, но душа то требовала иного.
- Ты девочка-изверг! - шипел я на нее. - Ты изнасиловала меня в ту злополучную пятницу, и продолжаешь насиловать до сих пор! Но если насилие сексуальное я еще как-то готов терпеть, то насилие над разумом, то есть пытка трезвостью - это преступление перед человечеством, хуже холокоста!

В конце концов, мое брюзжание Лене надоело, и она купила мне маленькую пляшечку «Белой лошади», которую я тут же ополовинил, отчего заметно подобрел. Затем Лена, наконец, определилась с подарком, который я должен был ей подарить. Это оказалось темно-синее вечернее платье, и стоило оно половину моего скудного состояния, но когда она вышла из примерочной и предстала передо мной, кокетливо поставив правую ножку на носок, я понял, что готов затолкать ее назад в примерочную и без промедления трахнуть.
- Ты похожа на безумно дорогучую голивудсую шлюху! - одобрил я ее выбор. - Как думаешь, охрана даст нам возможность закончить, или голыми выкинет на улицу?

Лена показала мне язычок, и, довольная собой и произведенным впечатлением, указала пальчиком на ценник. Черт с ним, в тот момент я готов был выложить все до последней копейки. В отель мы торопились, но как выяснилось по разным причинам. Я то надеялся на ураганный секс, а оказалось, что сначала нам предстоит посетить ресторан. Перспектива выпить слегка охладила мой пыл, вернее, переключила либидо на более деструктивные способы снятия напряжения - на алкоголь, так что я дал себя уговорить.

В отутюженных брюках и новой рубашке, я под руку с подругой, ослепительной в новом платье, вошел в стеклянные двери дорогого ресторана, чувствуя себя последним пижоном. Взгляды присутствующих мужчин тут же обратились к моей любовнице, прямо светясь жадностью и похотью. Я с детства ненавидел представителей своего пола, они всегда пытались отнять у меня игрушки, деньги и женщин. Агрессия и раздражение вспыхнули во мне снова, да еще и помножились на ревность, так что я готов был кинуться на первого встречного, пусть бы он дал только повод. Короче, весь час, пока мы были в ресторане, я сидел мрачный как туча, постоянно сканируя взглядом присутствующих, пил коньяк, совершенно не пьянея, и чувствовал, как в моих венах кипит адреналин. Я так и не смог съесть ни кусочка из заказанного Леной блюда, с каким-то диким французским названием. Лена же вела себя непринужденно, беззаботно уплетала заморские кушанья, запивая их красным вином, и несла какую-то околесицу про то, как здесь мило, какой приятный интерьер, и как много вокруг доброжелательных людей, потому что все ей улыбаются, а некоторые даже подмигивают. Под конец до меня начало доходить, что эта сучка все прекрасно понимает и намерено на до мной издевается, возможно даже мстит за ту мою злосчастную выходку, которая, в конце концов, привела нас к одной постели. В ту же секунду я потребовал у официанта счет, и когда его принесли, с ужасом осознал, что еще никогда раньше мне не доводилось отдавать столько денег за так бездарно и даже пагубно проведенное время. Еще и официант добил:
- Мы принимаем пластиковые карты.
- Какая досада! - отозвался я с ненавистью, соображая, хватит ли мне денег рассчитаться за ужин. - Забыл в отеле свою Golden Visa.
Денег хватило почти впритык, а потом я схватил Лену за руку и потащил в отель. Захлопнув за собой дверь в номер, я бросил ее на кровать и отодрал просто со звериной жестокостью. Господи, я еще никогда не слышал таких оргазменных воплей. Как она орала! Поражаюсь персоналу отеля, который мужественно перенес этот ужас, каким-то чудом определив, что тут происходит не кровавая пытка, но банальный секс. Я и сам то кончил вулканом, и в изнеможении откатился в сторону, а Лена еще пару минут не могла прийти в себя, все ее тело била дрожь, из глаз текли слезы, а в мою руку она вцепилась так, что у меня начали неметь пальцы.

Наконец, вернувшись в реальность, Лена отпустила мою руку, закинула мне на бедро ногу и нежно погладила пальцами по щеке.
- Понравилось? - спросил я. - И зачем надо было доводить меня до бешенства? Можно было просто сказать: трахни меня, как последнюю грязную шлюху.
- Алена была права, - промурлыкала Лена своим бархатным голосом.
- Не понял? - я насторожился.
- А она ведь тебе нравится, да?
- Это еще что за допрос? – мое беспокойство нарастало. - В чем Алена была права?
- Она сказала, что при правильном подходе, всю твою безбашенность можно пустить на благо.
И тут до меня дошло:
- Так весь этот ужасный день был спланирован тобой и Аленкой?! То-то я вижу, уж больно коварства много! Нет, женщины - самое подлое и низкое племя! Хуже только врачи!
Лена не ответила, только улыбнулась, я же на самом деле злости не испытал, напротив мне было приятно осознавать, что Алена обо мне печется. Да, это была странная забота, даже извращенная, но все же – забота.

«Ничего, - думал я, внутренне улыбаясь, - я и тебя, милая моя Алена Игоревна, когда-нибудь оттрахаю, как последнюю шлюху!»

Домой мы вернулись в ночь с воскресенья на понедельник. Я включил свет во всех комнатах и внимательно обследовал квартиру. Она оказалась идеально прибрана, даже пыль на книжных полках отсутствовала. Кровать была аккуратно застелена, а на подоконнике появился горшок с кактусом. Ларион весело тявкал и пытался грызнуть меня за ногу, то есть с собакой все было в порядке. Пачка презервативов, оставленная мною на столе в целях пропаганды безопасного секса, осталась нетронутой. То есть либо до секса не дошло, либо Пашка проявил предусмотрительность и принес презервативы с собой. Вопрос был интересный и требовал ответа.
Я принял душ, выгулял пса и отправился на работу.

- Света, - сказал я, когда молодежь удовлетворила свое любопытство по поводу моей поездки и угомонилась, - что на моем подоконнике делает кактус?
- Ну… у вас как-то мрачно, - отозвалась девочка, лупая на меня удивленными глазками.
- И ты решила превратить мой подоконник в оранжерею?
- Я сама его буду поливать, - сказала Света, метнула в Мельникова быстрый взгляд, и смутилась.
- Светочка, ты теперь просто обязана это делать, - заверил я ученицу. – Кстати, спасибо за квартиру, не помню, когда она в последний раз так сияла. Правда, я под одеяло не заглядывал, надеюсь, пятен на простынях нет?

Класс притих, чувствуя, что происходит что-то серьезное, но еще не успев осознать, что именно. Света сжалась, словно от неожиданного раската грома, ее ротик приоткрылся, она смотрела на меня со страхом. Я перевел взгляд Мельникова, он опустил глаза, а руки сцепил в замок так, что побелели костяшки пальцев, его уши пылали. Значит таки все у них получилось, - сделал я вывод.
- Ох, ничего себе! – послышалось откуда-то с задних рядов.
А следом несколько пацанячих глоток во весь голос заржали.
- Молчать! – заорал я, гогот захлебнулся. Я мрачно обвел взглядом учеников, сказал. - Вы идиоты! Вы взрослеете в убеждении, что секс и пошлость одно и тоже, вы готовы часами рассказывать друг другу похабные анекдоты и хвастаться несуществующими сексуальными победами. Но, черт возьми, секс предполагает какие-то хоть мало-мальски гармоничные отношения, взаимную симпатию и привязанность! И каждый раз, когда вы гогочите над чужими такими вот отношениями, я ни секунды не сомневаюсь, что за вас говорит банальная зависть, потому что у вас таких отношений нет. Вам не ржать надо, а учиться у Светки с Пашкой. Иначе вырастите в полное быдло, уверенное, что противоположный пол – ошибка природы. Мало того, что вы травмируете своих же друзей, вы навеки меняете самих себя. Вы наматываете на свои никчемные жизни покрывало цинизма, чтобы спрятаться от мира, который, оказывается, не прогибается по первому вашему желанию. Продолжайте в том же духе, и я вас уверяю, лет через десять этот кокон можно будет потрогать руками!

Я порывисто поднялся, всем своим видом выказывая раздражение, захлопнул журнал, сдернул со спинки кресла пиджак и направился к выходу. У двери оглянулся, еще раз мрачно обвел взглядом класс, сказал:
- Нет у меня сейчас желания рассказывать вам об информатике. Подумайте лучше о том, что я вам сказал.
Я вышел, захлопнул за собой дверь, и прислонился к ней ухом.
- Ну блин… - услышал я чей-то голос.
- Да правильно все Грек сказал! – выпалила Ирка Бажанова, и я представил, как она машет руками и сверлит парней своими карими глазами. – Вам бы только гыгыкать, да шуточки пошлые отпускать!..
- Да никто над ними не смеются, успокойся уже! – возмутился кто-то из парней, кажется Сергей Прохоров.
Дискуссия обещала быть оживленной и продолжительной. Я улыбнулся, отстранился от двери и, со спокойной совестью, пошел на крыльцо курить.

На следующий день я наблюдал в окно, как Света и Паша покидают школу, взявшись за руки, и совершенно не смущаясь. Я смотрел на них, таких юных и трогательных в своей неопытности, и думал, удастся ли им протащить эту невинность отношений через всю жизнь? Я то был уверен, что это невозможно… хотя, кто знает, может быть у них получится?
- Какая трогательная сцена, - сказала Алена у меня за спиной, и от неожиданности я дернулся.
- Черт! Ненавижу, когда кто-то подкрадывается со спины.
Алена выглянула из-за моего плеча и несколько секунду молча смотрела на удаляющуюся пару, потом обошла меня, повернулась лицом, скрестила на груди руки, сказала с плохо скрываемым лукавством:
- Ну? Как прошла поездка?
- А то ты не знаешь! Ленка, небось, еще вчера с самого утра подробный отчет предоставила.
- Я думала, ты прибежишь на меня орать, но сегодня уже вторник, а ты даже не заглянул.
- Не хочу давать тебе повод насладиться плодами твоих грязных манипуляций, - ровно отстучался я, с деланной обидой задрав подбородок.
- Нет, - Алена отрицательно покачала головой, - раньше ты бы прибежал обязательно, тебе сам процесс накала страстей нравился. Ты меняешься, Грек.
- Да, здоровых органов все меньше, а седины все больше, изменения на лицо, - ответил я и снова посмотрел в окно, но Светы с Пашей уже не было видно.
Алена в свою очередь тоже оглянулась на окно, вернула взгляд на меня, сказала:
- Ты очень многое делаешь для своих учеников.
- Чушь!
- Но иногда мне кажется, что ты и сам этого не осознаешь.
- Я вообще не особенно умный человек, - согласился я. – Вечером выпью бутылку коньяку, а на утро не помню – все ли выпил, или там чего-то осталось.
- Не удивительно, что они с радостью идут за тобой, - в задумчивости произнесла Алена, отведя в сторону взгляд.
- Алена, - сказал я серьезно, потому что и в самом деле в тот момент был серьезен, - мне не надо, чтобы они шли за мной. Мало того, я делаю все, чтобы за мной они даже не думали идти. Моя дорога, если она вообще существовала, давным-давно в тупике.
Алена положила руку мне на плечо и заглянула в глаза, и меня от этого словно током ударило. Эти ее жест и взгляд, - я вдруг понял, что они вполне могут быть прелюдией к… поцелую. Признаться, я оробел, а потому с удивлением таращился на Алену, пугаясь, но не противясь тому, что может произойти. А мгновение спустя, время уже было упущено, Алена отстранилась, смущенно улыбнулась и направилась к выходу. Но прежде, чем выйти, оглянулась, сказала:
- Разумеется, они не должны идти за тобой. Каждый и них должен найти свою дорогу и идти по ней. Вся беда в том, что кроме тебя никто их этому не научит.

И плавно вышла, тихо прикрыв за собой дверь, а я опустился на стул, все еще чувствуя внутри остатки гормонального всплеска, и пытался осмыслить Аленкины слова, хотя получалось не очень.