Vincent A. Killpastor : Кладбище для благородных. продолжение(5)

Глава 4.
Начало http://litprom.ru/text.phtml?storycode=29235
Левин

Беспощадна судьба, наши планы круша,
Час настанет и тело покинет душа.
Не спеши, посиди на траве, под которой
Скоро будешь лежать, никуда не спеша.

Омар Хайям «О сергелийском кладбище»

Вся прелесть крошечного сергелийского кладбища - это главные ворота в рай.

Чтобы попасть в рай достаточно пройти в самый дальний угол клахи, перемахнуть через забор «умерших вспомним» и прыгнуть там на землю.

Первое что с вами происходит это удар по башке сладковатой волной маслянистого запаха вызревающей под палящим солнцем марьванны.
Сергелийское кладбище граничит с целым полем конопли-дикушки. Похоже на марихуеванные джунгли. Или на книгу «Плаха» старого нашакура Чингиза Айтматова. Экзотика.
Как говорится у классиков марксизма – «коси и забивай».

Это поле чудес нашел наш Макс.
Был у него заскок – шататься в одиночку по бескрайним сергелийским окрестностям. Он так партии свои обдумывал. Комбинатор!

Уже в одиннадцать лет Макс был чемпионом Сергелей по шахматам и занимал третье место по всему Ташкенту. В добавок к этому его отец, летавший командиром на аэробусе, старался привить ему и любовь к каратэ.

Эти ура-маваши и способности знать то, о чем мы только хотим подумать, сделали Макса нашим безусловным вожаком. С ним считались даже старшаки.

« Я буду держать палочки в кулаке – а вы тянете» - Макс объясняет нам правила –«тот кто держит не участвует, тот кто вытянет короткую – ныряет».

Короткая в тот раз выпадает вечно невезучему Лешему.

Леший медлено, плюясь, раздевается до выцвеших на сергелийском солнце, и протравленных химотходами Чирчика плавок, и «ныряет» в самую гущу парящей маслянистым маревом пальмоподобной бескрайней анашовой плантации.

Потом он как очумелый начинает носится по диагонали всего поля, враз взмокнув от жары.
С еще большим рвением за ним летит мой пудель Борька, стараясь на бегу тяпнуть Лешего за сандалии, и повалить на землю как нарушителя государственной границы.

Мы в это время собираем самые крупные вызревшие ароматно-маслянные анашевые головняки и дрова для ритуального костра.

Когда охуевшие совершенно от солнца и марихуанной одури Леший и Борька приползают назад высунув языки, начинается вторая стадия – целебное растирание.

Вытянувший черный жребий Леший, теперь трет себя со всех сил по всему телу как чесоточный.
Со стороны похоже, будто в Лешего вошел шайтан. Постепенно под его ногтями и на ладонях начинает собираться черный «пластилин».

Пластилин, эту микстуру из анашевого цимуса и эпидермиса Лешего, мы аккуратно собираем в фольгу. Для просушки.

Альба, вытащив из-за Аполинарии Прохоровны Никифоровой, 1902- 1968, спиженную мною из дома бутылку рафинированного салатного масла, добавив в анашу сахару, делает хрустящую жареху. Коварство жарехи Альбы в том, что она никогда не торкает сразу. Пройдет два-три часа и пара чашек горячего чая перед тем, как она обрушится на вас бетонной плитой психоделического кошмара.

Приняв по олимпийскому веслу этой волшебной жарехи, и курнув сверху мертвой кожи лешего, мы уже как оглушенные космонавты-подводники выгребаем на дискотеку в седьмую школу. Там мы почти полноправные хозяева.
Хотя есть еще банда корейца Чеснока, но им не до дерготни, они больше по дачам в Старых Сергелях сейчас работают, по-взрослому.

***

Сфоткавшись на паспорт и закинув снимки в мраморный сергелийский дворец курбаши Казематова, я неспешно двинул по друзьям.
Сколько лет, сколько зим – и все под конвоем.

Фотки по ходу вышли страшнючие – во первых, я на них почти совершенно лысый, а во вторых, у меня сломались последние очки, и к фотографу пришлось пойти в голубых контактных линзах Ди.
Получился эдакий лысый упыристый пидорок с проницательными ярко-синими глазами и тонкой шеей.

Стучу в знакомую дерматиновую дверь квартиры Димона минут уже наверное пять.
Наконец кто-то вяло спрашивает не открывая двери:
- Кто? Кто там?
По голосу это старшая сестра Димона – Любка.
-Люба, а как жизнь? А Диму можно? Димоня дома?
Из-за двери слышен странный звук, вроде всхлипа. Бухают они там что-ли с утра или того хуже, ябутся?
- Диму говорю можно, Любань?
Дверь с легким скрипом приоткрывается, и я вижу Любкину голову. Хотя она и раньше не было моделью, сейчас подурнела еще сильнее– распухла как-то вся. Разрыхлела. Наверное до сих пор не замужем, растрепа.
Любка плачет.
- Ты что совсем ничего не знаешь? Или опять издеваешься надо мной?
- Люб, я только-только с приисков кукурузных, вот те крест – ни ухом, ни носом!
- Дима умер.. Умер! Понимаешь? У-м-е-р! Нет больше Димы!
Теперь уходи пожалуйста. Я вас всех видеть больше не могу!
Не дожидаясь начавшего булькать у меня в горле ответа, Любка захлопывает дверь, оставив меня на лестнице. Наедине с мертвым Димоном..
Хуйня какая-то. Умер? Почему умер? От чего? Нахуя?
***
-Мам, а как же.. это..Димон-то умер что-ль?
- А ты, что, ничего не знаешь еще?
Умер твой Димон.
Да.
Уж с полгода как. Вместе с кореейцем Игорем.
В Сергели-два их нашли.
Распухли все.. почернели...
В закрытых гробах хоронили, по-быстрому, почти бегом, летом дело-то было, жара... вонища..
Маму Димкину так в больнице и оставили – с опознания в реанимацию попала.Сердце.
- А как же это? Что же? Что стряслось то? Авария?
- Авария, ага! «Героин» называется авария в башках ваших березовых.
Говорят, больше чем надо укололи – вот и... сразу оба...
А еще через полгода и Максимку в запаянном гробу на Сергелийское кладбище отнесли.
Вот так то.
Такой умненький, вежливый мальчик рос..
Тебя, прости господи, тоже бы на этот героин потянуло, знаю, так бога и благодарю, что в тюрьму тогда вовремя посадили! Жизнь наверное спасли.Слава тебе, Господи!
Альбертик- то твой, и Лешка-Леший – тоже ведь сидят охломоны.
Где-то около Карши, в Кашкадарье, тетя Гала сказала.
Вот так-то вот! Гоп-компашка ваша! Все шуточки вам, раздолбаям. Хиханьки-хаханьки.
Жизнь – шутка, любовь – шутка, уважение окружающих шутка. Украл, выпил – в тюрьму или прямо на Сергелийское..
Узнав от вездесущей тети Галы, местного информационного агентсва, что наши феи-близняшки Наташа и Надя подались «торговать собой на панели» в Россию, я понимаю, что в Сергелях мне сегодня больше нечего делать – все те мои друзья, кто не умер от передоза, или сидят тюрьме, или «торгуют собой на панели в России».
Почему-то вдруг вспомнил их всех разом в белых рубашках, пионерских галстуках, шурующих в седьмую школу мимо остановки, где изгоем, с книжкой «Остров сокровищ» притулился в ожидании сорокового и я.
Стало больно от того, что все в жизни оказалось иначе, чем нам думалось тогда.
Вместе с Димоном, Игорем и Максом отнесли на сергелийское кладбище и кусочек меня.
Закурив предпоследнюю в пачке сигарету, и сплюнув под ноги, я поплелся на ту же самое остановку.
Куда бы двинуть теперь?
На Стаса я все еще был зол за то, что он даже не предложил переночевать, когда мне в затылок дышали ахангаранские менты, поэтому решил сразу поехать к Левину.
Я был уверен, что Левин не крякнул от передозы, и уж точно, не сидит в тюрьме. Не его стайл.
Хотя Левин всегда был нон-конформистом, даже бунтарем, я постоянно немного злился на него, за то что он, на мой взгляд не шел в своем бунте до конца.
Пить- так до блевотины, наркота – так до ломок, бабы – так до тюрьмы..
Вот как я представлял себе тогда настоящий бунт.
Нет.
Левин всегда был последним героем, растаскивающий убиенных горем от заблеванных унитазов до ближайшей кровати. Аккуратно укладывал штабелями тех, кто полчаса назад смеялся над ним, обвиняя в неумении по-русски пить.
Кинув в пакет шмоток, чтобы не таскаться от Ди домой в Сергели каждый день, я вскочив на девятнадцатый троллейбус, отправился в долгую дорогу к Левину.
С советских времен молодому независимому Узбекистану удалось достичь небывалых успехов в области борьбы с зайцами-безбилетниками.
На каждом движущимся, хоть сколько-либо относящимся к общественному транспорту средству появилось по контролеру. А то и по два..
Поэтому я с тоской отдаю за проезд оставшуюся сотню.
Как буду передвигаться завтра, один бог знает. Наверное снова воровать пойду. Адреналин тоже хорошо вставляет, не хуже героина.
***

Когда меня посадили в первый раз, компьютеры были редкой экзотикой из журнала «Наука и жизнь», а когда я наконец вышел, у каждой дворовой собаки была своя мобила, и на каждом углу были загадочно-манящие интернет кафе.

Теперь и у Левина был свой собственный домашний компьютер.
Один из первых Селеронов, всего с 8-ю гигами на тарахтящем хард драйве, и по черепашьи медленным узбекским дайл апом, мне он тогда казался символом мистического могущества Левина.
Левин взахлеб рассказывал как Билл Гейтс победил Нетскейп в битве браузеров, и как Виндоуз вкупе с поисковыми системами рулит теперь всем миром.
Из его восторженной речи я не понимал ни слова.

Левин ловко нажимал кнопки на компьютере показывая мне разные чудеса. Из компьютера то лилась музыка, то мы оказывались на сайте Битлз, то он за пару секунд переводил на русский целую страницу текста. Меня обуял мистический ужас. Такого уровня постижения тайн Вселенной мне не достичь никогда.

Левин открыл мне почтовый ящик на Рамблере и минут сорок терпеливо объяснял как им пользоваться.
Теперь можно писать письма. Только вот пока не знаю кому.

- Вот так. Имыйл у тебя уже есть. Первый шаг сделан! Сейчас я протестирую твой английский, освежим малость если скрипит, и быстренько сварганим тебе блестящее резюме!

Создадим самого востребованного сейчас на рынке офисного специалиста. Пролетария, так сказать, умственного труда.
Компьютер вот только освоишь маленько, и цены тебе не будет.

Ты почаще приходи – упражняйся. Я с десяти утра на ногах.

- Да-да. Добавь в резюме мой огромный опыт отсидки на усиленном режиме. Так же не понаслышке знаком со строгим. Склонен к побегу и крысятничеству в особо крупных размерах!

- Ну зачем же так? Просто добавим шесть или сколько там?

- Шесть с половиной..

- Шесть с половиной лет успешно проработал в турецкой строительной фирме в городе Москве. Ты веди и правда там работал до ареста?

- Хорошо.. А спросят вернулся на кой? Из Москвы –то ? Идиот я что-ли?

- Просто построили дом, и фирма уехала обратно в Стамбул.
Контракт кончился! Все! Пусть в Анталии ищут концы, если хотят.
Там им турки быстро нарежут «киминли гюрешмек истийорсунуз».
Их фирмы в Москве позже в финансировании Чечни обвинили, чтоб с рынка вышвырнуть, так что исследователи твоей биографии быстренько на кирпичную стену наткнуться.
Так что ты, Саня, такой же «идиот» как и мой папа. Идиот тот, кто вас посадил.

Да, забыл вам сказать, отец Левина тоже имеет первый сектор Зангиоты в своем блестящем резюме.
Хотя не думаю, что он там блатовал или рыскал по периметру зоны в гестаповской робе.
Не такой он человек Левин Александр Соломонович.

Потоптал дядя Саша Зангиоту в свое время.
Не помню точно за что – то ли за то, что был замначальника Главташкентстроя, то ли просто за то что Левин, то ли за то, что молодая и независимая Узбекская республика работала тогда по установке «сажать, а там видно будет».

После кропотливой работы над моим новым резюме, довольный результатом своего скорбного труда, Левин ловко накрыл на стол.

Он всегда накрывает на стол – кто бы к нему ни пришел, в какое-бы время, Левин сразу собирает на стол. Быстро – как фокусник.

Его мама божественно готовит. Одно цицебели чего стоит!
А я все еще в восхищении от разнообразия меню, которое поглощают каждый день вольные люди.

Откупорив бутылку вина, Левин начинает экзаменовать меня по-английскому.
Гоняет беспощадно наверное минут сорок пять по «хуиз джонс мазер, хуиз джонс фазер».
В конце-концов дает продохнуть. Я похож на боксера после пятнадцати раундов пулеметного мочилова.

- Ну...Ничего так..Не шекспир конечно..(Левин ловко цепляет вилкой грибочек) Проржавел малость – но поправимо. Все поправимо, батенька!
(Ржет).

Английский и компьютер – твои приорететные задачи на первый месяц. Программа –минимум.
Давай-ка еще по стаканчику што-ли?
Да и это .. вот адрес .. запиши..там такой..Забейдин Турсунович есть – у него нет-нет письменные переводики можно урвать.
Платит, конечно, хуйню, но налом и сразу.
Я и сам у него подкармливался, как отца посадили, потом еще уроки давал, мебель перевозил...жутко вспоминать.
Ну давай, будь!
Левин подмаргивает плакату с молодым Кинчевым на стене, и опрокидывает в глотку стакан вина, морщась так будто саданул самогону.

Набив брюхо и быстро захмелев с отвычки, я отваливаю, стараясь не мелькать лишний раз перед мамой Левина - тетей Аней – только начавшей отходить от зангиотинской командировки левинского отца.

Да и Ди уже заждалась поди.
Злоупотреблять терпением Ди тоже не стоит. Еще прогонит на норчь-то глядя.

***

Отношения у нас Ди строятся довольно неровно.
Когда минует радость первых трех дней плоти, незамедлительно наступает «жизнь».
А это слово для меня тогда включает безденежье, безработицу, полную зависимость от Ди и ее маленькой вечно капризной дочки, отца которого я видел только раз, да и то на фотографии.

Каждое утро я встаю, завтракаю тем же, что она готовит своей трехлетней дочке, и быстренько отваливаю из дома.

Вернувшись из Франции Ди уже полгода нигде не работает и проедает заработаное там, поэтому как бы ни кайфно было бы поваляться после тюряги с недельку ничего не делая, нельзя лишний раз раздражать ставшую какой-то задерганной и уставшей Ди.

Она ждет от меня чуда.
Тем «чудом», что когда-то сделало ее ваучер золотым, здесь теперь уже никого не удивишь.
Нужно быстро «стать нормальным человеком». Это ее вариант программы минимум. Это значит быстренько найти хорошую работу и стать примерным отцом Аленушке.

Поэтому дел у меня целая куча – упаси вас конечно бог от отсидки в тюрьме, но это еще, поверьте, полбеды.
Настоящая беда это из тюрьмы освобождаться.

Система начинает вас тут же испытывать на прочность.

Исправились ли? Сможете ли устроиться на работу без прописки?
А без трудовой?
А военкомате как объясните, что из института ушел в бега, потом в зону, потом снова в бега?
А родина как же без присмотра? Ты родину вообще любишь?
Сможете ли прописаться без паспорта?
Урвете ли паспорт без этой самой прописки?
Дадут ли разрешение на прописку без справки, что у вас нет спида и туберкулеза?
Подпишут ли три разных человека, находящиеся в трех разных частях города, и принимающие только до обеда, главное разрешение на получение дополнительных разрешений?
И снова все по-кругу.

А везде очереди, злые как собаки свободные рыночные люди, наглые чиновники, которые смотрят на тебя как на последнюю безденежную мелкоуголовную шваль, а за все их кретинские бланки надо тут же платить, а работы то нет, следовательно и денег тоже нет, и ты снова стреляешь мелочь то у Ди, то у мамы, ее едва хватает на проезд и пачку дешевых Родопи ташкенской топорной сборки.

А так хочется всего и сразу!
Передышки хочется, просто остановиться на секунду и опомниться от всей этой лавины событий, сменившей предсказуемые до минуты правила внутреннего распорядка.

На каждом углу дымятся мангалы с самым вкусным в мире узбекским шашлычком, гигантские казаны с пловом покруче президентского, пирожков, самсы, мантов, тысячи сортов недоступных в зоне сигарет, пива, шоколадок, жвачек, чипсов, джинсов, рубашек, кроссовок!
А денег –то шиш!

А что хочется сразу сделать – правильно, ебнуть кого-нибудь, и незамедлительно.
Вот такая доля воровская, я пишу письмо тебе родная!
Но главным наркотиком, высасывающим из меня последние копейки – был, конечно же, интернет.

Помню как я мчал в эти интернет кафе со всех ног всякий раз, когда заводилось хоть немного бабла заплатить за новый порок, пожирающий человечество, порок прочно занявший место в одном ряду с проституцией и наркотой.

Весь интернет тогда для меня заключался в портале Рамблер.ру, и я с почти сексуальным экстазом втыкал во что нипопадя и с замиранием сердца наблюдал, что же из этого выйдет.

Кроме того в интернет кафе жил мой добрый друг Мэджик Гуди.
Он мог перевести влет любую абракадабру, что мне пару раз в неделю подсовывал благодетель Забейдин Турсунович.
Президент ассоциации переводчиков Узбекистана, как скромно вещала его сине-зеленая визитка.
Дворец президента занимал заваленную пыльной бумагой двухкомнатную квартиру в наскоро перекроенный под «офис-билдинг» хрущебе.

Кроме этого каждый четверг я давал объявление в городской газете –типа «невьебенный переводчик проездом в Баден-Баден почти даром быстро и дешево захуярит вам любой сложности перевод».

Одного –двух клиентов в неделю регулярно удавалось подрезать.
В основном из бывшей комсомольской среды за ночь выхристившихся в бизнесменов.
Вернее в ту убогую форму, которое это слово приняло тогда в нашей изобретательной стране. Предприниматели ножа и утюга.
«А ты за Габриэляна слыхал?
- Ну!
- Он крышует мою чебуречную заправку!
- Ебануться мозгами!
Круто!»

Я брал у них дискетту – были такие штуки, флоппики, как их зовут американцы, шел в интернет кафе, шляпал ее наскореньку Мэджиком, слегка русифицировал полученную записку сумасшедшего и тут же мчал за баблом. The operation was finished successfully.
Добрый утенок Гуди помогал не вкладывать душу в муторные описания экстракторов для соковыжималок и прочей безбожной ереси, и я подкармливал его за это с выручки.

Все это было конечно весело и с элементом творчества, но не кормило почти совсем.
А найти постоянную работу совершенно пока не удавалось.
Не смотря на блестящее левинское резюме, и начавший регенерировать английский. Да, забыл еще опыт работы в крупной строительной фирме в Москве!
Это все никому не было нужно нахуй.

Двери в новое, жирующее в выросших на каждом углу нэпманских ресторанах общество оставались для меня плотно закрытыми.

Я мечтал тогда только о хорошем надежном стволе, чтобы выйдя вечером на улицу, быстро отобрать у кого-нибудь кошелек.
Купить потом шашлычку для Ди с дочкой, новую газету, и пару часов чистого воздуха в ближайшем интернет кафе.

В мире есть только две категории людей – те кому легче украсть, и те кому легче ограбить. Я заметил.
Кстати, я из второй категории. А вы?

Как всегда, тем утром я полусонный выковырил яйцо всмятку, доел залпом оставшуюся после Аленки кашу, и побыстрее вылетел из квартиры Ди.
Как раз вовремя.

Из подъехавшего такси, медленно и с достоинством вылезал Левин.

Как всегда его сопровождала дорогая аура диоровского Фаренгейта.
Левин был подтянут и чисто выбрит.
Он был одет в дорогой черный костюм и красную шелковую рубашку. Не смотря на то что костюм теперь стоил несколько сотен долларов, он оставался верен культовым цветам группы «Алиса».
На правой руке Левина играл веселенькими огоньками недетский болт с брюликом размером в половинку горошины.
Через левую руку Левина был перекинут щегольской кожаный плащ типа «нордический, стойкий».
Левин был бесконечно крут и хрустел как новая стодолларовая купюра.

- Здаров!
- Салям алейкум – открывай ворота, дядя Левин!
- Далеко собрался?
- В тубдиспансер за результатом анализов.
- Экзотикь! А я по твою душу.
Ты это.. кино «Однажды в Америке» помнишь?
Помнишь, Лапша выходит из тюрьмы, а его встречает Макс с голой бабой в машине? Я только вчера пересматривал! По рейтингу – второй фильм в моей коллекции!
- Ну и? Баба-то голая где?
- А тебе на хер баба, что мало Ди? Такая дама приятная во всех отношениях.. гордая только..и все.
- Ди, Левин, это мой хлеб! Но иногда хочется ведь и теплых булочек! И пышечек, и пирожных! Махнем по бабам?
- Бабы, шмабы. Берись за ум уже наконец.
На вот – тебе. Гонорар вчера только получил за статью в немецком журнале. Прости, что сразу не сообразил.
А вчера кино смотрю, думаю мля! Как же эт я? Маху дал!

Я раскрыл ладонь и увидел там двести баксов. ДВЕСТИ БАКСОВ! Целое состояние по тем временам. Хватит на пару месяцев вполне комфортной жизни в упорных поисках работы. Ай-да Левин!

- Ну.. Левин... Ну.. не знаю.. брат.. не знаю.. спасибо..Спасибо Левин тебе! Не знаю , что и сказать! Не все родные честно говоря так встретили!
Да что уж там греха таить - не все, НИКТО так не встретил. Ни одна падла... Спасибо!
А когда отдам вот не знаю..

- А и не надо отдавать. Просто правильно потрать, и кино то посмотри –«Однажды в Америке»! Все будет хорошо, я уверен в тебе. Сдюжишь.

- Слушай, Левин, а может махнем куда? Я угощаю! Нынче деточка я буду фантастически богат!
- Не получится махнуть – вон леди Ди за нами из-за занавески наблюдает.
Да и потом у меня дела еще на Чилонзаре.
Я поеду, а ты заскакивай позже – электронную почту проверить.

Бегом вернувшись домой я несколько секунд торжествующе трясу баксами перед носом Ди.
«Вот они – на хую намотаны! Кто теперь тут кого ебет и кормит, а?»
Но Ди делает вид, что не читает в этот раз моих мыслей, и ни на йоту не сдвигается с прочно занимаемых позиций:

- Ну что ты тычешь этой мерзостью мне в лицо?
Езжай, разменяй сотню, купи свежего мясца, «комет –гель» для ванны и подгузники для Аленушки.
На Алайский езжай – там менялы круглые сутки ошиваются. Корейцы в основном или татары.
Хотя подожди, подожди – лучше до Детского Мира дойди – там на пару сумов курс больше.
Давай! Дуй! Добытчик ты мой!

Не чуствуя земли под ногами как человек выигравший миллион в рулетку, я вприпрыжку, напрямую через волгоградский бублик, помчался на станцию метро «Пятьдесят лет СССР».

Метро было там же и выглядело вроде так же, но называлось теперь «Улугбек».
Насколько помню он был звездочет и внук Тамерлана. Ну и ладно, главное чтоб под хвост не долбился, как говорится.
Так что доеду себе до Детского Мира хоть на Улугбеке, хоть на самом черте.

На прохладной станции в ожидании поезда «мытищинского вагонозавода», наблюдаю разруху внесенную Улугбеком в братскую семью народов.

Раньше станцию «Пятьдесят лет СССР» украшали пятнадцать огромных тяжеленных бронзовых гербов всех республик союза.
Бронза очень зачетно смотрелась на фоне темно-коричневого, с черными вкраплениями отшлифованного гранита станции.
Станция больше походила на храм египитского бога Ра, чем на остановку общественного транспорта.
Теперь вместо гербов станция«Пятьдесят лет СССР» красовалась огромными дырами свежего щербатого цемента.

Я живо представил, как поздней ночью, по-воровски крадучись, на станцию пришли мрачные люди улугбека.
У людей были дыры вместо глазниц – вроде тех, что сейчас украшают стены станции. В руках у людей были длинные стальные ломы-иглы.

Безглазые люди ударили ломами в Украину, Казахстан, Литву и Беларусь...

Гербы союза, медленно, как бронзовые листья осенью, кружась, обрушились на рельсы громким плачущим звоном..

«Улугбек бекати!» - вывел меня из трипа голос узбекского левитана.
Я вскочил в подъехавший поезд, и покатил на «мустакилик хиябани», бывший Сквер Революции - там до Детского Мира можно за минуту бегом.

Я фантастически богат! Богат!

***
У Детского Мира мой наметанный на нелегальщину арестанский глаз, сразу выделил в толпе движенщиков-барыг.

Доверие сразу вызывала немолодая кореянка с ярко накрашенными губами. От нее сквозило уверенностью и олимпийским спокойствием.
На аферистку вроде не походила. Да еще давала на двадцать сумов больше чем остальные. Значит сто две тысячи! Ого!

Я , оглядываясь по-сторонам, быстро нырнул за ней во двор ближайшей девятиэтажки.

Всем знакомо это паскудное чувство страха перед запалом, когда покупаешь гандж, например или меняешь валюту. Страшные преступления!
Идиотизм закона закаляет в нас чувство отчужденности от государства, а это друзья, очень хорошо!
Государство нам не друг и никогда не будет! Не обманитесь!

Моя новая знакомая заскочила в подъезд и вскоре вышла с полиэтиленовым мешком «Гастроном», набитым пачками бумажного воплощения узбекской государственности.

Сотку Левина она элегантно поместила между двух, далеких еще от увядания фарфоровых грудей, которые бывают только у выходцев из Японии, Кореи и Индокитая, и тут же враз растворилась в уже начинавших густеть сумерках.

Я сунул деньги подмышку и не успел еще развернуться от подъезда, как оттуда бодро вышло двое увешанных рациями и дубинаторами казахов из патрульно-постовой службы.

Подстава! От сука, лоханулся сердешнай! И на старуху блять сука ебана в рот!!!
Это я уже на бегу делюсь с собой эмоциями.

«-Ах, шишинга!» - Раздосадованно восклицает один из ментов бросаясь следом.

Я бегу! Бегу что есть силы, забыв от страха дышать, бегу!
Слышу только топот сапог и крики ментов «тухта, тухта шишинга!»

Ноги отвычные от нагрузок быстро начинают сдавать. Просто боль какая-то появляеться в икрах, суставах и костях. Тупая как ноющий зуб.

Я жму из-за всех адреналиновых сил, а скорость все падает.

Место открытое и вокруг много радостно готовых помочь милиции граждан. Они пытаются преградить мне путь и схватить меня своими граблями. Сами когда-нибудь непременно окажетесь на моем месте, волки!

Поняв что бежать осталось немного и ночевать сегодня я скорее всего буду снова в тюрьме, я решаюсь пойти ва-банк и резко бросаюсь через широченную часто простреливаемую машинами дорогу. За дорогой кустарники укращающее газон перед пятизвездочным отелем, можно и загаситься.

И все бы сработало если б не эти поганые “designed for real runners” китайские найки, купленные за кило картошки еще в зангиоте.

С правой туфли, как с банана слетает передняя часть подошвы, от неожиданности я спотыкаясь на бегу, балансирую стараясь сохранить равновесие и буквально присаживаюсь на правую фару проезжающего по соседней полосе четыреста двенадцатого «Москвича».

Открыв через несколько минут глаза я вижу небо, крышу гостиницы ТаТа Лимитед, и склоненную надо мной плоскую рожу мента-казаха.

-А? Шишинга!

Полувопрошая - полуторжествуя смрадно дышит он мне в лицо.

Продолжение следует