Антоновский : Фехтующий ( Вечерняя прогулка )

По мутной зеленоватой воде Ольгинского карьера (он же бассейка, он же позитрон) плывёт огромная белая скамейка. Я сворачиваю сюда с улицы Жака Дюкло, могилу которого я бы долго искал на Пер-Лашез в Париже, просто чтобы постоять – там, далеко, на старинном кладбище, на могиле того, чьё имя всегда было загадочным в своей красоте, - тут, в моём спальном районе.

Низкое солнце делает вечерний июль вокруг меня каким-то по-особому зернистым.
Над карьером возвышается спортшкола имени Алексеева.
Пацаны говорят, там в качалке дёшево и здорово, и ещё часто можно увидеть, как тренируется Валуев.
Бассейка давно уже не пригодна для того, чтобы купаться здесь. Я вспоминаю, что когда-то тут были аншлаги, и куча народу летом постоянно загорала на песке. Теперь – пустынно. На скамейках очень простые и очень правильные люди, как-то словно вдавленные в безвременье, пьют пиво.

У меня просто дикое дежа вю.

Сейчас я выйду к маленькому озеру, а потом зайду во дворы на Раевского.
На Раевского дворы напоминают волшебный лес. Очень густые. Очень зелёные.

Июльский вечер, который вообще должен по всем законом повседневной магии напоминать историю красивой и грязной ПТУшной любви, напоминает именно её.

Я пытаюсь сочинить у себя в голове эту историю. Стать другим человеком. Ничего не выходит, но что-то в этот вечер должно произойти. Он начинался футболом на стадионе среди 12-этажек на Мориса Тереза, поэтому я до сих пор весь липкий. Потом я покупал в магазине «Ессентуки». Потом шёл по Курчатова. Почему-то я завернул именно на Курчатова.
Курчатова – тоже очень зелёная улица.
Потом я пришёл на Жака Дюкло.
А на даче меня ждёт моя любимая. И я, наверное, ещё успеваю на электричку. Не одной же ей там засыпать.

Я стою возле школы олимпийского резерва по лёгкой атлетике и фехтованию и понимаю, почему я здесь.

Я очень часто представлял себе маленького мальчика, который фехтует с воздухом в актовом зале спортивной школы, а позднее низкое солнце, проникая в окна, завёт куда-то. Просит за собой. Манит своим лучиком – выбежать, сделать несколько глотков пыльного воздуха.

Я восстанавливаю это видение у себя в голове.
Никогда ещё граница между сном и явью не была настолько тонкой.
Июль плотно течёт по трещинкам в пространстве. Это жар, какой-то чудный жар, середина лета – скука смертная. Какая-то грандиозная скука.

Мужчине на вид лет 45. Он седой. Кавказской внешности. Он выходит из школы и курит на крыльце. Мне кажется, он кого-то, ждёт. И действительно, вскоре к нему подходит девушка. Ей лет 16, она пьёт «Ягуар» из банки, она целует его в губы. Она не может быть его дочкой. Она слишком призывно смеется. Низкое солнце скользит по карим его глазам.
Он что-то шепчет ей на ухо.

На миг я отворачиваюсь и вижу, как у 9-этажной точки, уже, кажется, тоже заросшая кустарниками, стоит голубоватая «Ока». Я определенно где-то это видел.

Я поворачиваюсь обратно, кавказец уже целует девушку. На ней такая непритязательная чёрная кофточка со стразами. Банка «Ягуара» так и качается в руке. Она неловко ставит напиток на землю и освободившейся рукой гладит мужчину по спине.

Я прохожу мимо них и захожу в спортшколу. Место вахтёра-охранника пустует – видимо, его должен занимать кавказец. Я улыбаюсь – от того, как странно это всё получилось, мурашки бегут у меня по коже, и я быстро поднимаюсь на второй этаж, актовый зал должен быть там.

Солнце действительно бьёт в пыльные оконные стёкла.
На полу валяется маска.
Никакого фехтующего мальчика нет.

Я поднимаю маску.

Загадочность происходящего рапирой колит меня.

Мне хочется думать, что я детектив и расследую дело о убийстве подростка-фехтовальщика.
Я выйду из спортшколы через 10 минут.
Охранник устало взглянет на меня и никак не среагирует. Что-то очень сильно заботит его. Ему 45. Ей 16. Наверное, он и в самом деле напрасно так сильно любит её.

Мне не хочется покидать дворы на Раевского, я блуждаю тут в застойных джунглях, в заспанном мороке, я думаю, куда делась эта шалава ПТУшница.

С балкона первого этажа пятиэтажки вкусно пахнет и играет песня «Ностальжи». Удивительно - я не слышал эту мелодию с детства, когда ещё показывали рекламу одноименного радио.

Я вижу ту самую девочку. Она садится в потрёпанную «шаху». Сжимает ягодицы парню лет 20-ти, в белой футболке, с короткой стрижкой. Их 4-ро. Наверное, напрасно охранник спортшколы так любит её. На ней, можно сказать, написано, что она будет со всеми ними сразу…

Мне хочется специально заблудиться в этих дворах, но я выхожу на Тихорецкой проспект, и мне ничего не остается, как по Науке пойти пешком до Академической - и бежать на электричку.

Я не знаю, зачем я храню всё это. Мне нравится Июль. Мне нравится пустая электричка. Мне нравится думать о моих любимых улицах и обо всех этих пространствах. О таких забавных видениях и о такой будничной жизни вокруг.

Любимая встречает меня, и я рассеяно улыбаюсь ей.