Шырвинтъ и Арлекин : Иссей Мияки

Свесив ноги с парапета, я сидел на крыше хрущёвки и вдыхал прохладу ночи левой ноздрёй. В киселе моего усталого сознания барахталась вялая, но назойливая мысль о том, есть ли особая разница между Идой и Пингалой. Правая ноздря была забита мёртвой кровью, что помешало мне чуть раньше уловить аромат «Иссей Мияки», исходивший от молодой особы, которая приближалась по протянутому с соседнего дома телевизионному кабелю «Космос TV». Она была в похожем на саван белом ночном одеянии от новомодного грузинского кутюрье Роберта Кавалия. Уподобляясь цирковой канатоходке, особа балансировала в ночном небе при помощи лёгкой, зажатой между мизинцем и большим пальцем, каждодневной прокладки. Легко ступая босыми ногами по тонкому тросу, она тихо мурлыкала себе под нос что-то из Шадэ: «Дис из ноодинари лав... но одинарилаав»
По периметру крыши несколько раз пробежал мой старый знакомый, Егорка, поговорить с которым удавалось крайне редко из-за его постоянной занятости и неутолимого чувства голода. Вот и сейчас, остановившись рядом со мной, Егорка на секунду застыл, а потом, щёлкнув зубами, поймал пролетавшее мимо крупное ночное насекомое. Затмив полярную звезду острым кадыком, он совершил глотательное движение и, довольный собой, быстро спустился вниз по старой водосточной трубе.
Богиня грациозно сокращала расстояние между нами. Слегка конфузясь, я наклонился вперёд, делая вид, что сильно заинтересован происходящими во дворе событиями, хотя грядущее очарование незнакомки было гораздо громче затруднённого дыхания. Пришлось даже открыть рот и подумать о том, что со стороны я, наверное, напоминаю слабоумного ребёнка.
Там, внизу, ничего интересного не происходило, лишь только пара котов криками выясняли, за кем право обладания территориальными владениями, да заехавший отдохнуть милицейский патруль на стареньких «Жигулях», погасив фары, погрузился в сон, откинув розовощёкие юношеские головы на потрёпанные подголовники и прижав к груди короткие табельные автоматы.
– Салю, гарсон, – послышалось сзади. – Мог бы и ручку даме подать.
Я с детства страдал неуверенностью в общении с противоположным полом. Вот и сейчас – сердце учащённо забилось за решёткой рёбер, уши запылали, как раскалённые утюги и отчего-то зачесалось в макушке. Со мной всегда так: стоит представить себя мальчишкой – тут же обзовут гарсоном... какой Кузенька – такие и песенки.
– Бон суар, мадемуазель, – поворачиваясь на сто восемьдесят градусов и припоминая французские слова, промямлил я. – Простите, я не очень хорошо по-вашему умею. Вы француженка?
– Нет, я бывшая валютная проститутка из гостиницы «Космос», – по-русски, вытягиваясь на парапете в позу «арабеск», ответила особа. – Я на всяких языках могу. Даже по-ближневосточному, если угодно. Мархаба хабиби. Вот... Ну же, дай мне руку, пиноккио.
Она выбросила вниз свой балансировочный атрибут, который совершил в ночном небе несколько фигур высшего пилотажа и приземлился на крышу милицейского автомобиля.
– Руку, – возвращая тело в естественную позу, напомнила незнакомка.
– Ах да, конечно. – Я спрыгнул с парапета на крышу и поспешил навстречу ночной фее. Я был уже почти у её ног, но поскользнулся на банановой корке и, неловко растянувшись по засранному птицами битуме, ударился головой о тёплую черноту кровли и потерял сознание. Перед отключкой я увидел альфу Антареса, и ещё какую-то звёздочку, прыгнувшую мне в паховую область давно не стиранных «ливайсов».
– Ты доволен? – спросила незнакомка через пять минут, доводя мой член губами.
– Как я их, – не обращая внимания на её слова, пробормотал я.
– Что? О чём ты?
– Э-э... ну... – Я не знал что ответить. Как я мог объяснить, что каждый половой акт для меня был равнозначен выигранной битве в борьбе с маленькими красными человечками? – Я хотел сказать, ты – чудо, – нашёлся я. – Кстати, когда у тебя месячные? Это важно.
– Почему ты спрашиваешь? – Она глянула на меня как-то странно и ухватила острыми зубками мой загривок. – Ты из этих, да? Из менстрофагов?
– Нет, что ты. Эта информация имеет сугубо стратегическое значение.
– Ты воюешь? – Богиня зевнула, откусив краешек луны. – С кем ты воюешь, котик?
– Что это за запах?
– Мяу. – Она засмеялась и провела ногтями по внутренней стороне моего бедра, вызвав где-то внутри гормональный фейерверк. – Не спрыгивай.
– Нет, правда.
– Иссей Мияки. Аромат гипотетического плода. Я расскажу тебе кое-что. – Она отстранилась и бросила на меня косой зелёный взгляд. – Кое-что об этом аромате. Видишь ли, вытекая из моего чрева, холостой патрон яйцеклетки всегда причинял мне ужасные боли. Тончайшие лезвия багровых сгустков взрезали мой живот, и я кричала. Каждый раз я кричала. И вот, однажды, свернувшись в позе эмбриона... кстати, тебе не кажется странным придавать телу положение удаляемого прототипа?.. так вот, в ту ночь я особенно страдала, мон ами. Боже, как же я мечтала о климаксе! Наша жизнь, хоть и подчинена огромному количеству циклов, но избавиться даже от одного из них – уже величайший акт освобождения.
– Ну? Так что же было дальше? – Моя эрекция снова стала убывать, я скучал.
– Дурачок, ты думаешь только о своей пипке.
– А ты разве не говоришь только о своей?
– Коитус интерраптус – вот, что тебя угнетает, котик. Давай-ка лучше предадимся животному соитию, а после я продолжу свой рассказ.
Фыркая и тяжело сопя, мы совокупились.
– Хорошо?
– Будем считать, что ты утешил моё тело, – ответила балерина, приводя в порядок остатки своей одежды, – секса у меня не было очень давно.
– Почему очаровательная дама осталась без мужского внимания?
– Дело в том, что я храню верность мужу. А он мудак.
– Совсем мудак?
– С некоторых пор – полный.
– Как же получилось, что такая чудесная женщина связала себя с недостойным человеком?
– Он достойный. Просто слишком много думает. Знаешь, чем больше человек размышляет, тем меньше он видит во всём смысла. Рано или поздно он разочаровывается в мире. Приходит к тому, что жизнь пуста и бестолкова, что сволочи-люди гораздо тупее животных, что предметный мир – помойка субъективного идеализма. Последние три года мы с мужем соблюдаем целибат – потому что он понял, что секс не настолько важен и нужен, как принято считать. Конечно, мы всё ещё любим друг друга, в нас ещё есть страсть. Проснувшись утром, он будит меня поцелуем, ласкает меня так до невозможности нежно, что слов нет, одни стоны. Делает мне кунилингус. И у него всегда мощнейшая эрекция, но – он ею не пользуется. Можно сказать, у нас полноценная и даже насыщенная половая жизнь – с одной только оговоркой: его член забыл дорогу в мою вульву. Недавно он всё-таки попытался закинуть удочку в старый пруд – исключительно ради моих воспалённых яичников – но тот, представь себе, пересох. С того времени я пользуюсь L’Eau D’Issey, который прекрасно выражает мои идеи об отсутствии индивидуальности, красоты, свободы и счастья бытия.
– Ты напомнила мне о Darwinius masillae – они жили сорок семь миллионов лет назад в эпоху эоцена и были близки к современным высшим приматам, но по телосложению больше напоминали лемуров, – сказал я и, провалившись под крышу, рухнул на свою кровать.
За окнами раздались автоматные очереди. По пояс высунувшись из окна, я увидел, как молодые и дерзкие менты поливали свинцом Егорку, который, стоя на кабеле «Космос TV», поливал их мочой. Он ловко увёртывался от пуль, быстро передвигаясь туда-сюда по натянутому тросу, не забывая при этом ловить пастью ночных мух.
Cтало скучно, и я вернулся в постель. Рядом, чему-то улыбаясь во сне, лежала опостылевшая супруга.
С некоторых пор мне казалось, что я справился со своим недугом нервного патогенеза, который вызвала она. Каждую ночь силы зла низвергали меня до одномерного слоя в сингулярности планетарной чёрной дыры, где идёт аннигиляция монады в антивеществе. Красная питательная роса моей жены стала мне отвратительна, мы спали с ней в одной постели, и ненавидели друг друга, как облитые смолой и подожжённые христиане, которыми озарял свои оргии Нерон. Лишь только сейчас новый запах от тела супруги и флакончик духов, обнаруженный на полочке в туалетной комнате, на мгновение выхватил из моего больного разума краткие эпизоды прошедшей ночи. Ланцет рассудочного анализа вспорол мои веки и, открыв глаза, я увидел, как она нежно поглаживает свой живот, в котором, я вдруг это осознал, наконец-то зародилась божья икра.
– Орэвуар... – прошептала жена в подушку.

14.07.2009